.
Если к этому добавить, что мотыги с Чакмаклы очень похожи на мотыги из Сиалка и Хассуны, что индустрия Анау I А вообще имеет много общего с индустрией иранских поселений, что посуда Анау I А очень близка расписной керамике раннего Сиалка, что уже во время Сиалка I жители этого поселения использовали орудия из меди, то мы с достаточной долей уверенности можем сделать вывод о появлении в подгорной полосе Копетдага переселенцев из Ирана где-то на последней стадии джейтунской культуры. О том же свидетельствует и необычная планировка Монджуклы и Чакмаклы во времена Анау I А. «По-видимому, такая планировка поселков, — пишет В. М. Массон, — отражает деление их обитателей на две фратрии… Подобная планировка поселений, не находящая себе аналогий… возможно, отражает черты этнического и социального своеобразия»{82}.
На основании всех этих соображений мы можем заключить, что джейтунская культура действительно сменяется анауской, но последняя не является прямым развитием первой. Комплекс же Намазга I возник, возможно, в результате слияния джейтунской и анауской традиций. Видимо, пришельцы из Ирана, хорошо знакомые с металлом и ткачеством, вытеснили с некоторых поселений (например, с Монджуклы) джейтунцев, а также основали ряд новых, например Анау. Возможно, что какое-то время переселенцы сосуществовали с джейтунцам», ибо во время, соответствующее верхним, анауским слоям Монджуклы и Чакмаклы, продолжало существовать такое чисто джейтунское поселение, как Чагыллы-депе.
Со временем пришельцы были ассимилированы местным населением, позаимствовавшим у них секреты металлургии. На базе этих двух культур и возникла культура Намазга I (Анау I Б). Необходимо, однако, оговорить, что вопрос о переходе от джейтунской культуры к комплексу Намазга I остается во многом неясным из-за недостатка материалов. Во всяком случае, мы знаем, что переселение произошло где-то на рубеже VI–V тысячелетий до н. э. (культура Анау I А существовала в V тысячелетии до н. э., после чего начался период Намазга I). Можно, пожалуй, сказать, что Анау I А — это время, переходное от неолита к энеолиту, которому и посвящается следующий раздел книги.
От однокомнатных — к многокомнатным
В пору раннего энеолита (время Намазга I) древнеземледельческие племена заселяют всю подгорную полосу. Именно тогда возникает большая часть поселений, многие из которых существуют затем более двух тысяч лет. В позднем Намазга I древние земледельцы начинают осваивать дельту Теджена, которая располагалась восточнее современной, и основывают первые поселения так называемого Геоксюрского оазиса.
Еще в 1952 г. Б. А. Куфтин обратил внимание на «поразительные совпадения» в орнаментации, формах и технике изготовления керамики на ряде анауских поселений и пришел к выводу, что они свидетельствуют о «культурно-племенном единстве всей подгорной зоны Центрального и Восточного Копетдага…»{83}. Это единство особенно бросается в глаза именно в пору Намазга I; позже, в условиях длительного развития при относительной обособленности разных групп поселений, возникают местные варианты общей древнеземледельческой культуры Южного Туркменистана, и различия между отдельными областями проступают более определенно. В. М. Массон выделяет две области — западную и восточную; И. Н. Хлопин — четыре района: западный, центральный, восточный и геоксюрский, отличающиеся между собой этнографическими особенностями.
В эпоху поздней бронзы (Намазга VI) происходит дальнейшее расселение древнеземледельческих племен. Они продвигаются на восток, в дельту Мургаба, и на запад — на Мисрианскую равнину, расположенную на юго-западе Туркмении, между Каспием и западными отрогами Копетдага.
Археологические материалы неопровержимо свидетельствуют, что в описываемое нами время, т. е. в энеолите и бронзе, происходили миграции, охватывающие обширные пространства Ближнего Востока. Мы уже знаем о появлении переселенцев из Ирана в поздний период джейтунской культуры, но известны также и другие факты. Так, в конце IV — начале III тысячелетия до н. э. происходит перемещение каких-то (трудно сказать, больших или маленьких) групп населения из Ирана в район поселения Кара-депе у Артыка. В первой трети III тысячелетия до н. э. забрасываются последние поселения Геоксюрского оазиса, и волна переселенцев из древней дельты Теджена проходит через Афганистан на юг, вплоть до современной территории Пакистана и Индии.
Соседями древних земледельцев в эти эпохи были: на севере — племена охотников и рыболовов, на юге — земледельческие общины Ирана. В III тысячелетии до н. э. в Месопотамии возникают уже раннеклассовые государства.
Культура древних земледельцев достигла расцвета в периоды Намазга III — Намазга V, т. е. в позднем энеолите, ранней и развитой бронзе. Однако уже в период позднего Намазга V отмечаются первые признаки упадка. В это время прекращает свое существование одно из крупнейших и древнейших поселений — Алтын, а в пору Намазга VI пустеет и само поселение Намазга. К концу эпохи бронзы забрасывается большая часть поселений древних земледельцев Прикопетдагской подгорной полосы.
Размеры поселений в энеолите и бронзе были весьма различными. В западном районе — от Кизыл-Арвата до Гяурса — площадь их, как правило, не превышала 1 га (Тилькин-депе, Оводан-депе, северный холм Анау и др.). В центральном районе — от Гяурса до Душака — располагались и крупные и мелкие поселения. Здесь находился такой гигант, как Намазга (70 га), такие большие поселения, как Улуг-депе у Душака (20 га) и Кара-депе у Артыка (15 га), и тут же существовали небольшие поселки вроде Тайчанак-депе (2 га). В восточном районе, в окрестностях населенных пунктов Чаача и Меана, располагались как крупные (Алтын — 46 га, Илгынлы-депе—12 га), так и незначительные по площади поселения (Монджуклы — примерно 0,03 га). В Геоксюрском оазисе встречались поселения самых различных размеров — от крохотного Дашлыджи (0,16 га) до сравнительно большого Геоксюра-1 (около 12 га). В период Намазга VI, когда большинство крупных центров забрасывается, в основном продолжают существовать поселки площадью 1,5–2 га (например, южный холм Анау, Теккем-депе).
По числу жителей все эти поселения также резко различались между собой: на Дашлыджи проживало 50–60 человек, на Муллали — около 100 (оба поселения— в Геоксюрском оазисе), на Геоксюре-7 — 300–400, на Кара-депе у Артыка — более I тыс., на Геоксюре-1—2–3 тыс., на Алтыне — не менее 5 тыс. человек.
Некоторые поселения группировались в оазисы. Наиболее известна группа поселений в древней дельте Теджена — так называемый Геоксюрский оазис. Мы знаем девять поселений; из них в пору Намазга II одновременно существовало восемь поселков, а в последний период жизни оазиса (Намазга III) — всего два. Но были и другие оазисы. Так, между железнодорожными станциями Артык и Баба-Дурмаз в эпоху бронзы в близком соседстве располагались три поселения (Коша-депе, Шор-депе, Тайчанак-депе).
Самым крупным поселением была Намазга, которая в эпоху бронзы, как полагает В. М. Массон, играла роль своеобразного центра всех земледельческих оазисов подгорной полосы. Местоположение этого поселения было весьма удачным: близко к предгорьям, в районе, орошаемом двумя речками — Арчиньян и Лайнсу. В древности этот район был наверняка богат лесом, о чем свидетельствует (кроме уже приведенных нами соображений) широкое использование древесины па топливо. на что обратил внимание еще Б. А. Куфтин.
Вначале, во второй половине V тысячелетия до н. э., Намазга представляла собой сравнительно небольшое поселение, застроенное однокомнатными домиками из сырцового кирпича. В середине III тысячелетия до н. э. Намазга резко увеличивается в размерах. В этот период поселение застраивается многокомнатными домами-массивами, разделенными между собой узкими улочками. В конце III — начале II тысячелетия до н. э. Намазга достигает наивысшего расцвета, происходит формирование городской цивилизации древневосточного типа. То же самое наблюдается также и на Алтыне. Во второй половине II тысячелетия до н. э. площадь Намазги сокращается, а к концу периода поздней бронзы жизнь на ней замирает совсем.
На переход от однокомнатных домов к многокомнатным мы обратили внимание не случайно. Это изменение (не столько в архитектуре, сколько в планировке) настолько бросается в глаза и имеет столь большое значение, что в автореферате докторской диссертации В. М. Массон писал даже о раннем энеолите как «периоде однокомнатных домов», а о позднем — как о «периоде многокомнатных домов»{84}. Внимание к этому вопросу объясняется тем, что изменения в планировке поселений связаны с большими переменами в общественной жизни, и прежде всего с возникновением большой семьи.
Джейтун, как известно, состоял из небольших однокомнатных домов, сложенных из сырцовых протокирпичей («булок»); в поздней фазе джейтунской культуры (на Чагыллы) появляется прямоугольный кирпич, из которого и сооружаются все дома в последующие времена. В эпохи позднего энеолита и бронзы поселения состоят из многокомнатных домов-массивов, разделенных улочками и переулками. Так, на Геоксюре-1 обнаружена улица шириной 1–2 м, которую археологам удалось проследить на расстоянии 55 м. А на другом поселении — Кара-депе у Артыка — существовало даже нечто вроде площади.
Каждый дом-массив состоял из нескольких небольших жилых комнат и хозяйственных помещений с одним общим двором и общей кухней. Скорее всего такой дом-массив заселяла большесемейная община, состоявшая из 6–8 родственных семей, ведущих общее хозяйство. Несколько таких большесемейных общин образовывали родовой коллектив древних земледельцев.
В этих домах-массивах с точки зрения развития архитектуры ничего принципиально нового нет. Подобно тому как сейчас из стандартного набора блоков или панелей собирают дома, разные по внешнему виду, числу этажей и количеству комнат в квартирах, так и на Намазге, Кара-депе и Геоксюре однокомнатные домики соединяли вместе, и получались многокомнатные дома-массивы, отличающиеся друг от друга лишь количеством и площадью жилых помещений.