А потом принесли угощение, и она забыла о своей неприязни к мужчине и пережитом страхе, потому что форель и правда была такой нежной, что таяла на языке. А сочные хачапури с ярким желтком в лунке оказались божественно вкусными. Алина ела с таким аппетитом, которого не испытывала уже давно, и даже не стыдилась за него перед Германом. А ему, похоже, ее аппетит очень нравился, потому что он, бросая на нее короткие взгляды, улыбался. Мешали ли ей его взгляды? Только поначалу, а потом то ли вкусная еда сделала свое дело, то ли заструившееся от вина тепло по телу, но Алина расслабилась. Ей даже стало приятно то, что Герман на нее поглядывает. И она даже опять нашла его красивым. Хоть и совершенно не в ее вкусе.
— Вижу, вы довольно прожорливая, — ухмыльнулся он, когда на ее тарелке от двух рыбин остались только косточки. — Ваша комплекция обманывает.
— Прожорливая, ну и что? — не смутилась Алина, картинно обмакнула кусочек хачапури в желток и отправила в рот. — Хотите сказать, что меня сложно прокормить? Так я обедать с вами больше не собираюсь. Расслабьтесь.
Герман только усмехнулся. Но при этом подвинул к ней тарелку с остатками хачапури.
— Ешьте, ешьте. Я вас не останавливаю. Если честно, мне нравятся девушки с аппетитом.
— Если вы не замолчите, то аппетит мне отобьете.
— Увы, Алина. Молчать не собираюсь. Я же привез вас сюда не только пообедать, но и поговорить.
— Ну, раз так хотите, давайте. Говорите, — вздохнула Алина и отодвинула опустевшую тарелку. Наелась она так, что дышать было трудно, не то что разговаривать. Но сама виновата — накинулась на еду с такой жадностью, словно до этого сидела на долгой изнурительной диете. А Герман вновь стал серьезным и мрачным. Но, прежде чем начать разговор, он попросил хозяина принести им чай.
— Скажите, дом, в котором вы живете, снимаете или купили? — без обиняков спросил Герман, когда Давид отошел от их столика.
— Снимаю, — ответила Алина, подавив желание возмутиться, что это вообще-то ее личное дело. Но, с другой стороны, может, Германа интересует недвижимость в их поселке и ради этого он ее и позвал? Что ж, тогда разговор будет вполне безобидным.
— И как долго вы планируете в нем прожить? — продолжил расспросы Герман.
— А вы что, собираетесь этот дом снять?
— Нет. Отнюдь. — Мужчина снова усмехнулся, словно знал что-то такое, что его забавило, но делиться этим с Алиной не собирался. — Меня интересует, как вы нашли его.
— По объявлению, — пожала плечами Алина. — Захотелось на какой-то период уехать из столицы. Сменить, так сказать, обстановку. Я вошла на сайт и наткнулась на это объявление. Меня все устраивало — место, цена.
— Вы не ответили, на какой срок сняли домик?
— До осени. Пока. А там видно будет.
— А там видно будет, — пробормотал Герман тихо.
— В смысле? — не поняла Алина.
— Ничего. Я вам, Алина, работу хочу предложить. Непыльную и хорошо оплачиваемую. Понедельно.
— Но я не ищу работу! Я неплохо зарабатывала в столице и могу позволить себе долгий отдых.
— Замечательно, Алина, — кивнул Герман и нагнулся к ней через столик. — Вы и дальше можете продолжать отдыхать. Работа, как я уже сказал, непыльная. Раз в неделю обедать со мной…
— Здесь?! И каждую неделю переходить через этот Чертов мост?!
— Нет, что вы, — усмехнулся мужчина, откидываясь на спинку лавки. — Выберем ресторан в городе, в который вам удобно добираться. Предлагаю даже подвозить вас в него. Мы станем встречаться с вами раз в неделю, я буду угощать вас обедом или ужином и платить зарплату. А вы — рассказывать мне, что за эту неделю произошло в вашем поселке. Вот и вся работа, Алина.
— Погодите… — насторожилась она. Но в это время с большим чайником на подносе подошел Давид, и пришлось отвлечься на недолгий разговор с ним. Алина заверила радушного хозяина, что все было очень вкусно и что она еще сюда вернется. Но когда Давид отошел от их стола, улыбка сошла с ее лица.
— Герман, почему вы сами не приедете в поселок и не посмотрите, как там и что? Вас интересует недвижимость?
— Не совсем, — уклончиво ответил мужчина. — Меня интересует жизнь поселка. Вернее, его жители. Что они делают, куда ходят.
— Вы предлагаете мне шпионить за ними?!
— Не шпионить, наблюдать.
— За людьми, которые так хорошо меня приняли? С которыми я даже подружилась?
— И много у вас там друзей? — спросил Герман с непонятной ей усмешкой.
— Ну не так чтобы много…
— Еще бы! Вы бы очень удивились, узнав, что на самом деле там жителей гораздо меньше, чем вы себе представляете.
— Что вы имеете в виду?
— А вы понаблюдайте и сами сделайте выводы, — вкрадчиво ответил мужчина, вновь наклоняясь к ней через столик.
— Как я могу принять ваше предложение, если я совсем не знаю ни вас, ни причины вашего интереса?
— Алина, когда вы проходили собеседование в компанию, в которой работали, вы много знали о человеке, который вас принимал? — парировал мужчина.
— Это совсем другое! И потом, справки о будущем месте работы я все же наводила.
— Хорошо, — сдался Герман. — Что вы хотите обо мне знать? В пределах разумного, конечно.
— Вы лично мне неинтересны, уж простите. А вот зачем вам следить за моими… друзьями — это бы хотелось узнать. Кстати, вы уже во второй раз бросаете загадочные комментарии о жителях. Вчера намекнули на то, что однажды они куда-то ушли и пропадали несколько дней. Так вот, все объяснилось очень просто.
— И что же вам рассказали?
— Кажется, сейчас моя очередь задавать вопросы, — напомнила Алина. — А ваша — отвечать. Если желаете, чтобы я согласилась на вашу, так сказать, работу.
— Зачем следить — узнаете со временем. Если будете наблюдательной. Вот вам подсказка — приглядитесь, так ли уж поселок населен, как вам кажется, — Герман сделал акцент на последнем слове. — Давайте следующий вопрос.
— Хорошо, во сколько же вы оцениваете мою работу шпионкой? — усмехнулась Алина, откидывая с лица прядь волос.
— На заколки вам хватит.
— Не слишком уж получается у вас давать ответы. Ладно, прекратим это. Форель и правда была изумительной.
— Рад, что вам понравилось. Скажем так, это намек на то, что и впредь готов кормить вас так же вкусно, как сегодня.
— Но если к вашим ресторанам придется сплавляться на байдарках, ехать на осликах по горным тропам или добираться с альпинистским снаряжением — увольте.
Герман неожиданно расхохотался — искренне, легкомысленно, без намека на издевку.
— Браво, Алина! А знаете, вы начинаете мне нравиться. Как человек. Как женщина вы совершенно не в моем вкусе.
— Ценю вашу честность. Могу вас обрадовать взаимностью. Как мужчина вы мне неинтересны. Да и как директор по персоналу вы тоже так себе.
— Позвоните мне и скажите, что надумали, — с этими словами Герман протянул ей визитную карточку, на которой ничего, кроме напечатанного черным шрифтом имени и телефона не значилось. — Подумайте хорошенько. И даже если не примете мое предложение, не торопитесь выкидывать визитку. Может статься, что я окажусь единственным человеком, который будет в силах вам помочь.
— В чем?
— Переправиться через Чертов мост, — подмигнул он и поднялся.
Обратная дорога далась Алине легче. Может, дело было в том, что неожиданно ушла злость на Германа, хоть симпатии к нему так и не возникло. А может, вино хозяина ресторана придало ей храбрости. Но через мост она перешла самостоятельно. И серпантин перенесла тоже стойко. Герман высадил девушку на старой остановке, но, прежде чем уехать, предупредил:
— Алина, о нашем разговоре никто не должен знать, тем более ваши… друзья. Договорились? Также мне не хотелось бы, чтобы кто-то из поселка видел нас вместе.
— Что же вы такое натворили, Герман? — усмехнулась она. — В чем провинились перед жителями?
— Ни в чем. Я лично — ни в чем, — ответил он и отсалютовал ей на прощание.
5
Хорошо было вновь провести спокойный вечер дома. Последние дни выдались у Германа насыщенными не только событиями, но и непростыми походами. Приняв душ, переодевшись в домашнюю футболку и пижамные брюки, он расположился с ноутбуком в глубоком кресле. Рядом на журнальном столике стояла тарелка с бутербродами и открытая бутылка с ледяной минералкой. Правую ногу, пульсирующую болью, мужчина обложил холодными компрессами и с удобством пристроил на соседнем стуле. Таблетки пить не хотелось: они не столько снимали боль, сколько притупляли сознание. А терять возможность ясно мыслить ему было нельзя, особенно сейчас.
В какой уже раз он перечитывал сообщения в попытках домыслить недостающее и попытаться спрогнозировать верные ходы. Беспокойство Захара было понятно Герману. Если бы не данное обещание, собрал бы он вещи и вернулся в столицу — туда, где протекала его настоящая жизнь и где он чувствовал себя гораздо лучше.
Герман как раз заканчивал пролистывать фотографии, сделанные Викой, когда услышал шум за дверью, словно кто-то тихонько скребся. Он оторвал взгляд от монитора и прислушался. Нет, ему не показалось: в дверь снова поскреблись. Мужчина аккуратно снял ноутбук с колен, поставил его рядом с креслом на пол, затем бесшумно подошел к двери. Тот, кто стоял на лестничной площадке, затих, словно почувствовал его присутствие. Герман глянул в дверной глазок, но на площадке царила темнота: лампочку, которую он лично вкрутил три дня назад, снова вывернули. Мужчина немного подождал, вслушиваясь в напряженную тишину, почти уверенный в том, что кто-то за дверью так же, затаившись, прислушивается. В шкафчике для ключей хранился маленький фонарик. Герман тихо взял его, затем одним движением повернул ключ в замке и резко распахнул дверь. Яркий свет от фонарика ножом рассек темноту, но в узком фокусе луча никого не оказалось. Мужчина направил луч света вправо — на лестницу, а затем влево — к соседней двери, но опять никого не увидел. Однако темнота будто дышала, тем самым выдавая присутствие того, кого Герман не видел, но кто, он в этом не сомневался, прекрасно видел его самого — взъерошенного, босого, в пижамных брюках с закатанной до колена правой штаниной. Герман еще раз обвел лучом площадку, а затем вернулся в квартиру. Но не закрыл за собой дверь, а сходил за табуреткой и новой лампочкой. Его не пугали те, кто прятался во тьме, но зачем давать им преимущество, когда можно выиграть раунд таким простым способом. Когда свет от ввернутой лампочки ярко осветил площадку, Герман, словно его и правда кто-то мог видеть, развернулся к двери с победной ухмылкой. Но усмешка тут же сошла с губ, когда он увидел нарисованный чем-то черным на стене возле двери знак пик.