Забор, за которым располагался пустырь, был не то чтобы высоким, но перелезть через него оказалось непросто. Герману пришлось вначале подсадить Алину, и когда он удостоверился, что она благополучно приземлилась по ту сторону, поискал сам, что можно использовать в качестве приступки. Когда он наконец-то спрыгнул на землю, поврежденное ребро напомнило о себе пронзившей грудь болью. Он от неожиданности хватанул воздух ртом, но затем выдохнул осторожно и медленно.
— Как выдастся возможность, сразу же обратитесь к врачу, — тихо напомнила Алина, помогая ему подняться.
— Угу.
— Куда нам теперь?
— К лесу, — неопределенно махнул он рукой. — Вон через те кустарники. И пригнитесь на всякий случай.
— Мне кажется, вы все же преувеличиваете.
— Преувеличиваю, — усмехнулся Герман. Ему не нравилось то, что сейчас они, перебравшись через забор, находились на пригорке и были видны как на ладони. Он оглянулся на поселок и заметил какое-то движение во дворе одного из домов.
— Вот, полюбуйтесь.
Он дернул девушку за рукав и указал на возвышающуюся над крышами «мачту», по стволу которой кто-то взбирался на самую верхушку.
Алина, проследив за его жестом, испуганно вскрикнула и тут же поднесла ладонь ко рту:
— Он же свалится! Там все ступени сгнили!
— А вы присмотритесь и увидите, что ступени ему не нужны.
Кто-то и правда лез по столбу как кошка, быстро и ловко переставляя попеременно все четыре конечности. В этом зрелище было что-то одновременно и пугающее, и завораживающее, и Герман, пожалуй, понаблюдал бы за неизвестным «акробатом» подольше, если бы не риск оказаться замеченным.
— Как он это делает? И зачем туда полез?
— Нас высматривать — вот зачем. Пойдемте, Алина.
Она что-то проговорила в ответ, но он уже схватил ее за руку и потащил за собой. Разговоры они будут вести потом, в безопасном месте.
— Пригнитесь, — приказал Герман. Так, перебежками, укрываясь за кустами и не расцепляя рук, они добрались наконец-то до покрывающего гору леса. Только вот, похоже, он переоценил и легкость пути, и их силы. Гора круто уходила вверх, и низкие деревца, и колючие кустарники, покрывающие ее, образовывали непролазную чащу. Даже если они смогут как-то пробраться в лес, то взбираться дальше без специального обмундирования сложно.
— Нам точно надо туда? — скептически осведомилась Алина.
Не верит. До сих пор не верит. Даже после того как увидела нечеловеческим способом карабкающегося на опасную высоту жителя поселка. Впрочем, понять ее можно: он до сих пор ничего не объяснил толком и остается для нее незнакомым мужчиной, тогда как с жителями у нее завязалась дружба.
— Нам надо в безопасное место, — процедил Герман сквозь зубы и невольно потер грудь. Придется двигаться вдоль горы по открытой местности. Рано или поздно их заметят, но ничего другого не остается.
8
Герман шел так быстро, что Алина едва за ним поспевала. Он не оглядывался, а она его не окликала, но раздражение на него, а еще больше — на себя за то, что позволила втянуть себя в сомнительную авантюру, возрастало с каждым шагом, с каждой кочкой, о которую она спотыкалась, с каждой рытвиной. Герман, похоже, забыл о ней — настолько, что, когда пришлось спускаться в какой-то ров, перегородивший им дорогу, он не только не подал ей руки, чтобы помочь, но даже не оглянулся. Алина выбралась из рва самостоятельно и едва удержалась от того, чтобы не крикнуть в спину Герману что-нибудь злое. Обидело ее не столько отсутствие у него хороших манер, сколько его вероломство: она ведь не только вытащила его из ямы, не только оказала помощь, но и нарушила данное себе обещание и сняла ему боль. А он сейчас вел себя так, будто ее не существовало! Знала бы, оставила как есть. И пусть хромал бы сам, куда задумал!
— Герман! — не выдержала она, когда на их пути появился широкий ручей. — Неплохо, если бы вы помогли мне перебраться, а? Хотя бы в качестве небольшой благодарности за то, что я как бы вытащила вас из ямы. Уж молчу о том, что зачем-то облегчила вам боль. Видимо, не стоило этого делать, раз вы теперь так резво скачете!
— Алина, не время для обид, — отрезал мужчина. Но остановился, поджидая ее. И, когда она, запыхавшись, приблизилась к нему, уже мягче добавил: — Я вас не бросил. Но задаю темп и выбираю нам дорогу. Мы торопимся.
— Вот именно! Поэтому неплохо бы помочь мне перебираться через ямы, ручьи и что вы там еще нам выбрали!
— Я видел, что вы справляетесь без моей помощи. Не думал, что для вас так важно, чтобы на каждой кочке вам галантно подавали руку.
— Очень хорошо, Герман! Без вашей помощи я, по-вашему, могу и обойтись. Но напомню, что без моей вы бы вряд ли так бодро прыгали! И что на эту полосу препятствий я подписалась только из желания помочь вам дойти.
Он вдруг тихо засмеялся:
— Хорошо, Алина. Признаю, веду себя непорядочно. Но я спасаю наши шкуры.
— Да-да, помню. В первую очередь — свою. А потом уже и мою — конопатую.
— Извините. Не хотел вас обижать, но тогда вы меня тоже рассердили.
Алина вздохнула, а затем, сбавив обороты, кивнула на ручей и спросила уже другим тоном:
— Перебраться поможете?
— Конечно, — с этими словами он протянул ей руку и осторожно перевел по скользким камням на другую сторону.
— Может, немного сбавим темп? — предложила она, когда они уже рядом зашагали по уходящей в гору вытоптанной тропе. — За нами никто не гонится. Да и вы опять захромали.
Похоже, ее помощи хватило ненадолго. Когда дело дошло до ноги Германа, у Алины уже почти не осталось сил, в глазах темнело, и она вынуждена была прерваться из опасений потерять сознание. Матрешек под рукой не оказалось, действовать приходилось быстро, поэтому она, как в детстве, взяла чужую боль на себя. Она сделала все, что смогла, и даже больше — не только временно сняла боль, но и сумела сделать диагностику: «увидела», что у него сломано ребро, а хромота осталась после серьезной травмы.
— Хромаю я уже давно. Так что это не новость, — ответил Герман, но все же, послушав ее, замедлил шаг.
— Где вы так сломали ногу? — не сдержала любопытства Алина.
— Я не ломал ее никогда.
— Но как же… — опешила Алина. Она четко «увидела», что у Германа были раздроблены обе кости голени, и ужаснулась и сложности травмы, и той боли, какую когда-то пришлось мужчине перенести. — А я подумала…
— Перелом ноги вы увидели так же, как и перелом ребра? — усмехнулся он, как показалось Алине, с недоверием.
— Сделайте потом рентген грудной клетки и сами убедитесь, — буркнула она.
— Не обижайтесь! Просто… невероятно то, что вы сделали. Где вы этому научились?
— Нигде. Родилась с этой способностью.
— Значит, вы давно это практикуете?
— С детства. Но уже не практикую.
— Почему?
Она снова шумно вздохнула и мотнула головой, прогоняя неприятные воспоминания:
— Мне бы не хотелось это обсуждать. Главное, что я вам помогла, и скажите за это «спасибо».
— Спасибо.
Алина кивнула, принимая благодарность, и отвернулась. Она устала, чувствовала себя опустошенной и желала лишь оказаться в своей постели и проспать до полудня, восстанавливая потраченные на Германа силы. Но зачем-то тащилась за ним, с каждым шагом все больше не понимая, зачем согласилась его сопровождать. Надо было помочь ему и остаться. Дошел бы сам. На крайний случай одолжила бы ему денег на такси. Потом позвонила бы Жене и перенесла их встречу на вечер. Впрочем, дозвониться она бы все равно не смогла: телефон Евгения не работал в поселке так же, как и ее.
— Похоже, вы уже жалеете о том, что пошли со мной, — безошибочно угадал ее настроение Герман.
— Скорее не понимаю — зачем? Вы мне так ничего и не объяснили. Мы прошли уже черт знает сколько. Куда идем — я вообще без понятия.
— На маяк. Я уже сказал.
— Почему мы не выйдем на дорогу и не поймаем машину?
— К дороге мы и идем. Но ловить машину будем как можно дальше от поселка. Кстати, я совсем без денег. Платить придется вам.
— Это я уже поняла.
— Долг я вам верну.
— Лучше уж объясните наконец-то все! Как обещали.
— Хорошо. Только вначале скажите, как оказались у ямы. Ваши друзья так не вовремя прервали наш разговор.
— Одна женщина привела меня к яме. Молодая.
Алина помедлила, не зная, как описать Герману то странное происшествие, которое и себе не могла объяснить. Ей вновь вспомнился тот момент, когда она увидела за окном неожиданную «гостью», как сильно испугалась, заметив, что у незнакомки — белые глаза. И как потом вдруг пришло чувство, что странная женщина ничего плохого ей не сделает, напротив, ей нужно помочь. Это Алина и рассказала Герману — про пугающие глаза и про то, что, несмотря на это, открыла женщине и бесстрашно последовала за ней в темноту.
— Безответственно поступили, — качнул головой Герман.
— Если бы я не поступила безответственно, вы бы до сих пор сидели в яме, — сварливо отозвалась Алина. Сейчас, услышав себя будто со стороны, она и сама не могла понять, что ее заставило утратить чувство осторожности и последовать за молчаливой незнакомкой с пугающими глазами. Она действовала будто под гипнозом. А может, так и случилось?
— Она меня словно загипнотизировала, — добавила Алина в свое оправдание, потому что Герман продолжал молча что-то обдумывать.
— Как эта женщина выглядела? — наконец спросил он. — Про белые глаза я уже услышал. Опишите ее внешность.
— Сложно, — призналась Алина, только сейчас поняв, что ничего ей, кроме неестественных глаз незнакомки, не запомнилось. — Кажется, коротко стриженная. А может, просто волосы у нее были убраны. Герман, не знаю! Она пришла, заставила меня выйти…
— Стоп! Она так и оставалась снаружи?
— Да.
Он снова замолчал, что-то обдумывая. А потом тихо, будто лишь себе, проговорил:
— Призрак бы появился в комнате.
— Что?
— Ничего. Так, мысли вслух.
— Рассказывайте, зачем вы вытащили меня из дома? — потребовала Алина, теряя терпение.