— В каком смысле — отвалятся?! — спросила его с ужасом, мысленно перебирая все известные мне типичные травмы лучников.
Ничего такого не припоминалось, но я не так чтоб много раненых лучников видала. Честно говоря, только одного, и того — в голову. Но, в любом случае, про отвалившиеся руки — это, как мне кажется, больше к мечникам!
Кайден посмотрел на меня с насмешливым укором:
— В смысле, устанут и занемеют, Шела!
Я чуть смутилась, но признаваться не стала — в конце концов, кто их, лучников, знает? И нечего меня морочить!
Спина, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, снова выпрямилась. Я поймала обреченный взгляд своего наставника, и смутилась чуть больше. Кайден пробормотал себе под нос:
— Н-да, это будет несколько сложнее, чем я думал…
Я его очень хорошо понимала. Как никто другой! У меня у самой пару месяцев назад появился пациент, с которым всё оказалось сложнее, чем я думала.
— Ты совсем не чувствуешь свое тело, — укорил меня он, снова нажимая ладонями на плечи.
И был не прав — вот как раз сейчас я чувствовала свое тело очень даже хорошо. До последней жилки, по которой роем сыпанули огненные искры.
— Ладно, попробуем по-другому! — решил Кайден, и подвел меня к ближнему дереву.
— Встань к нему боком. Не вплотную, отступи на шаг. Обопрись раскрытой ладонью.
Я послушно выполняла указания моего лучника — встала, как он велел, оперлась об дерево левой рукой.
— Перенеси вес на ближнюю к дереву ногу. Так, вторую вообще можешь расслабить. Стой так. Как будто ты с кем-то болтаешь, и просто оперлась для удобства, — он окинул меня придирчивым взглядом, и самыми кончиками пальцев поправил мою распрямленную руку, — Прямее локоть, не сгибай. А теперь, сосредоточься на ощущениях в спине. Постарайся почувствовать свою спину. Чувствуешь?
В данный момент я чувствовала свою руку. И лучше всего — в тех местах, где ее коснулись пальцы Кайдена. Я выдохнула, стараясь отвлечься от ненужных, вредных, но таких цепких ощущений. Постаралась ухватить вниманием то напряжение, что собралось сейчас в спине. От руки-опоры — до плеч, лопаток, позвоночника. Ощутила.
И Кайден понял:
— Запомни это ощущение. Именно так должны быть напряжены твои мышцы, когда ты собираешься стрелять. Руки — направляют. Доводит — спина. Поняла?
Я молча кивнула.
— Вот и хорошо, — мягко отозвался Кайден, — Давай попробуем еще раз.
Я послушно выпрямилась, стала в стойку, честно пытаясь восстановить в памяти недавние ощущения. Выпрямила руку. Ладонь еще хранила следы, оставленные бугристой корой.
Сжала левой ладонью воображаемый лук, правой рукой потянула на себя несуществующую тетиву, пока не коснулась кулаком нижней челюсти, следя, чтобы напряжение все время сосредотачивалось между лопатками, чтобы усилие шло оттуда.
Напряжение послушно сосредотачивалось, где надо. Кисти, вроде бы, расслабились. Я оглянулась на Кайдена, ожидая от него похвалы.
Лучник смотрел на меня, и выражение его лица я не смогла уверенно распознать. А в следующий миг, поймав мой взгляд, Кайден мученически вскинул брови:
— Шела, спина!
Я начала подозревать, что на лице его было написано не одобрение, как я уже размечталась.
— Что — спина, вот, что — спина? — насупилась я.
— Не надо ее так прогибать! — в голосе у строгого наставника звучало неприкрытое страдание.
О, боги, да что я делаю настолько не так, что его так разбирает?!
— Кайден, что тебе не нравится? — не выдержала я, и задала вопрос, который открывал простор для ехидных ответов, и позволял, наконец, поругаться и продолжить урок, сбросив напряжение.
— Да не то, чтобы мне не нравилось, — пробормотал он себе под нос, обескуражив меня окончательно. — Ладно. Сейчас объясню. Бери лук!
С некоторой настороженностью, я взяла в руки оружие, собственноручно купленное.
Неспроста он так взбодрился, ой, неспроста!
— Становись в стойку, — продолжил командовать Кайден. И, когда я подчинилась, велел, — Натягивай тетиву!
А стрел, кстати сказать, не выдал. Жадина! Я послушно натянула тетиву, и удивилась упругой силе, сосредоточенной в незамысловатой на вид оструганной деревяшки. Она подалась мне, сначала легко, а потом — неохотно, но я все же довела тетиву до удобной ямки под скулой, что должна служить при стрельбе разом опорой и стопором. Довела и замерла, чувствуя себя суровой бесстрашной воительницей.
— Да, так хорошо, — похвалил меня придирчивый учитель. — Вот так ты обычно и стоишь. А теперь посмотри на тетиву и на себя.
Я послушно перевела взгляд, куда велено, и поняла, наконец, что Кайден имел ввиду. Мою грудь. Ту самую, по которой непременно хлестнула бы тетива, вздумай я ее сейчас отпустить.
Я мучительно покраснела, а Кайден, ощутимо надавив мне на плечи, заставил менять прогиб спины до тех пор, пока затянутый тканью холмик не перестал маячить на пути у свитых в тугой жгут шелковых нитей.
— Вот это — правильная осанка! — с глубоким удовлетворением подвел итог Кайден и убрал руки с моих плеч.
И, пока по моей спине сыпались горячие искры, продолжил, как ни в чем не бывало:
— Пошли, попробуешь стрелять.
Я с облегчением посеменила за ним, к коряге, на которой были сложены мои вещи.
Там, в моей сумке, нахально брошенной поверх Кайденовой, ждали своего часа перчатки. Я сидела на бревне, и зажав лук между коленей, натягивала перчатки, когда щекой почувствовала взгляд. Вскинула голову — так и есть, Кайден смотрел на меня, и был серьезен и хмур.
— Что? — растерялась от этого взгляда я.
— Шела, а может, плюнем на эти уроки? — интонации Кайдена были просительные, уговаривающие. — Ну, зачем тебе уметь стрелять?
Да незачем, в общем. Но что поделать, если один упрямец по-другому не поддается мне никак?
Ничего этого я не сказала, просто молча смотрела на Кайдена. Он присел передо мной на корточки, и, проникновенно глядя в глаза, завел:
— Шела, ну, это же не твое. Тебе — лечить, жить спокойно, руки беречь… А стрелять и без тебя найдется, кому!
Я покивала, соглашаясь со словами Кайдена. Исключительно разумные были слова — чего бы и не покивать? И ответила:
— Ты обещал? Учи!
Поднялась, лук перехватила, и замерла, ожидая, когда он смирится со своей печальной участью и поймет, что отступать я и не подумаю. Кайден мрачно буркнул себе под нос нечто не слишком лестное о моем упрямстве, и я с удовлетворением поняла, что победила.
— Шела, травмируешь руки — и мы прекращаем уроки, — буднично, как о решенном, сообщил мне лучник, и я поняла, что присуждать себе победу поспешила.
Вот ведь, упрямец! А самое обидное, что я могла бы его заставить продолжить меня учить даже в этом случае, все же, данное слово связывает — вот только, толку от этих занятий уже не будет. Закроется.
Что ж, значит, обойдемся без травм.
Я сосредоточенно выслушала указания Кайдена — как накладывать стрелу, как целиться, как спускать тетиву, и в соответствии с указаниями выстрелила. Стрела клюнула землю в паре шагов от моих ног, а тетива звучно щелкнула по коже перчатки.
— Шела, мы договаривались! — тут же вскинулся мой недобровольный наставник.
— И ничего мы не договаривались, ты единолично так решил, это во-первых, а во-вторых… — я торжествующе сдернула с рук перчатку и покрутила перед носом у Кайдена пальцами, без малейших следов покраснения, — Речь шла о травмах! А у меня — все в порядке!
И встав на цыпочки, нос к носу, пропела ему:
— Что, съел, умник? Мне перчатки Нольвенн защитила!
Кайден, с высоты своего роста смерил меня взглядом от кончика носа до туфель, и, как ни в чем не бывало, отозвался:
— А раз все в порядке, чего занятие прервала? Учиться надоело? Нет? На позицию!
Подавив желание треснуть нахала луком, я крутнулась вокруг себя, и, натянув перчатки, не дожидаясь команды, наложила стрелу на тетиву и отправила ее в полет.
Она клюнула землю ничуть не менее позорно, чем первая. Я сделала вид, что не слышу приглушенного смешка сзади.
Покачав головой, Кайден подошел и встал за спиной.
— Шела-Шела! Что же ты такая торопыга?
Ой, кто б говорил! А кто Тонана в колодец сунул, не разобравшись? Высказываться вслух я не стала, только фыркнула несогласно и вздернула подбородок повыше.
— Колючка!
Я могла поклясться, что в его голосе звучало что угодно, но не осуждение. Улыбка была в нем и одобрение. Я быстро обернулась, чтобы проверить свою догадку, и неожиданно чуть не уткнулась носом в подбородок Кайдена, потянувшегося ко мне, чтобы поправить стойку. Он замер. И мир вокруг замер тоже. Перестал быть, сузился до крохотного клочка земли, где умещались лишь мы двое…
Кайден опомнился, отстранился. Молча. Кадык его судорожно дернулся, как будто он пытался то ли сказать что-то, то ли сглотнуть сухим горлом.
— Сам ты чертополох, — буркнула я, стараясь скрыть свое разочарование и огорчение.
Вот чего он от меня шарахается? Я ж не заразная… И ничего от него не требую — ну и зачем он так?
Кайден едва заметно выдохнул, и напомнил:
— Доводим — плечом! И кисть длинная, не круглая.
Я поспешно исправилась, не желая добывать себе новые замечания. Очень хотелось поплакаться ему, о том, какая я бедная, и что у меня противные стрелы лететь не хотят, но я задавила это желание в корне, отлично понимая, что это в других случаях Кайден мне охотно сочувствовать готов, а нынче радостно ухватится за возможность свернуть занятия.
Нет уж! Буду героически превозмогать трудности молча.
А поплачусь вечером, Нольвенн.
Встала в стойку. Вскинула лук. Так, что он там говорил? Тетиву отпускать плавно, не бросая, а позволяя просто соскальзывать с расслабленных пальцев?
Третья стрела отправилась в полет чуть более удачный, чем у двух ее сестер, и ткнулась в землю у самых корней сухостоины-мишени.
Ну, это уже успех, я так считаю!
— Лук чуть выше, — негромко подсказал Кайден. — Отслеживай цель по линии, проведенной от твоей кисти к мишени через наконечник.