Я сосредоточенно угукнула, и наложила на тетиву новую стрелу.
В землю у моих ног были воткнуты еще с полдесятка.
Расстреляю эти — и пойдем в школу. Если Кайден не скажет возвращаться, сама предложу. А то что-то у него настроение испортилось, то ли надоело со мной возиться, то ли еще что.
Так что, хватит, пожалуй, для первого раза. Не пережать бы.
Я прицелилась и отпустила тетиву. Стрела пролетела над поляной, отчаянно вихляя хвостовым оперением, и воткнулась в мишень. В самый краешек, но все же.
Странно. Мне думалось, она и до середин поляны не долетит — упадет. Я оглянулась на Кайдена, и залюбовалась. Все же, опешившее выражение лица идет ему необыкновенно!
— Что это было? — спросила я у признанного мастера стрельбы из лука.
Он озадаченно подвигал бровями:
— Самому хотелось бы знать…
Пятую стрелу я брала с опаской.
Она ушла в полет не совсем удачно, тетива сорвалась с пальцев чуть раньше, чем следует, и, по моим ощущениям, «оперенная смерть» должна была бесславно плюхнуться чуть ли не у самых моих ног, но не тут-то было.
Стрела, почти коснувшаяся трав кованым наконечником, передумала и по плавной дуге ушла в цель, вонзившись в нее снизу. Я, конечно, не ахти какой стрелок, но что-то мне подсказывало, что такое поведение для стрел не естественно. Наверное, это лицо Кайдена с застывшим на нем изумлением, наводило меня на такие мысли.
— Ты что, колдуешь? Стрелы зачарованы? — подозрительно уточнил у меня дорогой друг.
После чего сходил и выдернул стрелу из сухого ствола, вместе с предыдущей ее удачливой сестрицей.
Я растерянно пожала плечами. Даже если я не колдовала — нет причин считать, что до такого не додумался кто-то другой. В конце концов, это отлично объяснило бы поведение стрел!
Внимательно изучив их со всех сторон, мы оба пришли к выводу, что никто их не зачаровывал, и стрелы самые обычные. Наиобычнейшие!
Я положила на тетиву одну из четырех, оставшихся у моих ног, и неуверенно оглянулась на Кайдена.
— Стреляй! — сурово кивнул мне лучник.
Я выстрелила. Стрела снова вильнула в полете, и вошла в середину мишени.
— Ну, и что это значит? — растерянно спросил у меня Кайден.
Настала моя очередь пожимать плечами:
— Может, это значит, что я очень меткая? Прирожденный стрелок!
Ответный взгляд лучник полный скепсиса, я простила, списав на его скверный характер и недостойную, но объяснимую, зависть, и выдернула новую стрелу из земли. У моих ног осталось их лишь две.
Этот выстрел удался лучше, я сама это ощутила — стрела сорвалась вперед с упругой силой, обещающей ровный полет, а не скорое падение. Вот только, прошла бы она чуть правее мишени, если бы ни таинственная сила, подправившая направление, заданное мной.
Рассматривая дрожащий хвостовик восьмой стрелы, я почувствовала, что в душе моей шевелятся смутные подозрения.
Не дожидаясь команды от Кайдена, я сделала два последних на сегодня выстрела, и оба — с одинаково хорошим результатом.
Подозрения в моей душе сменила твердая уверенность.
Хорошо, все же, иметь родню в Лесу. Например, бабушку. Тесно связанную с ветром заботливую бабушку.
Заботливая бабушка — залог вашей меткости!
…кошелка старая.
Мы с Кайденом переглянулись и, не сговариваясь, принялись собираться. Он пошел за стрелами к дереву, а я, уперев лук в землю и своим весом надавив на один из рогов, сняла со специальной засечки петельку тетивы. Отпустила, и дерево, уставшее быть согнутым, с облегчением выпрямилось.
— Подожди! — окликнул меня Кайден, когда я собралась убрать свернутую тетиву в сумку.
Я подняла голову, и вопросительно посмотрела на него. Кайден поднял с поваленного бревна свою куртку, и достал из-под нее какой-то предмет. Когда он протянул его мне, я увидела, что это колчан. Сшитые вместе два куска жесткой кожи, длинный плетеный ремень и «язык», защищающий от дождя содержимое.
Я смутилась, невесть отчего, и моего самообладания хватило лишь на то, чтобы пробормотать:
— Благодарю! А мне и отдариться нечем…
И получить в ответ широкую ухмылку:
— Да было бы за что! На практике время было свободное — вот и сделал.
Странно, но от этих слов я смутилась еще больше.
И, неожиданно для самой себя, я встала на цыпочки и, прижимая к сердцу дорогой подарок, коснулась губами мужской щеки. На короткое мгновенье, и сразу отступила, отвернулась, сделав вид, что ничего необычного не произошло, и вообще — ничего не было.
С удивившей меня саму ловкостью, я засунула в колчан лук и стрелы, убрала тетиву. Перекинула через плечо ремень и подхватила свою старенькую сумку. И лишь тогда решилась обернуться к Кайдену:
— Ну что, пойдем, что ли? Ты готов?
Он стоял, как и стоял. Даже не шевельнулся с того мига, как я отвернулась. От моего вопроса он будто очнулся, и подхватив с бревна свою куртку, буркнул:
— Да, пойдем!
И мы пошли. А я сделала себе зарубку на память — еще раз наведаться в березовую рощу. А то одна карга совсем совесть потеряла. Ну, или что там у этих фейри её заменяет?
Мы шли по лесу в тишине. Вид у лучника сделался совсем смурной. Он шел чуть впереди — вроде и со мной, а вроде и отдельно. Может, вспомнил дурное что? Состояние его все же значительно улучшилось по сравнению с тем, в котором он прибыл в школу, но расслабляться не стоило, до исцеления еще далеко, да и отъезд на практику и мое перед этим увиливание от обязанностей могли сказаться.
— Кайден, а тебе раньше доводилось учить?
— Было дело, — он отозвался неохотно, каким-то шестым чувством всякий раз понимая, когда я вытягиваю его на разговор в лечебных целях.
— А кого?
— Молокососов одних в городской дружине. Недолго, правда.
— Почему недолго? — Я ускорила шаг, нагоняя его.
— Уволили.
— За что?
— Да так…
— Ну расскажи! — пусть вытягивать ответы из него приходилось клещами, он их, тем не менее, давал. А ведь раньше дерево было легче разговорить! Особенно когда оно — дриада.
— Командира с верхушки башни свесил, — буднично признался Кайден.
— Как свесил?! — ахнула я.
— За грудки.
— Ты чокнутый. — Уточнять, что восклицание не было конкретизирующим вопросом, я не стала.
— Именно с этими словами меня из дружины и выперли.
— И что ты дальше делал?
— Да ничего, втащил обратно. Не убивать же за идиотизм-то.
В голову стало закрадываться подозрение, что кое-кто надо мной издевается.
— Когда из дружины уволили!
— А. Наемничать пошел. Сначала нанялся к лордику одному, он как раз на границу отбывал, а потом примкнул к отряду известному… Там отличные лучники обитали, и слава у них громкая была. Так что, когда меня после одной стычки в пограничье позвали к «Веселым Братьям», я пошел.
— А лордик что?
— Да ничего, отпустил. Еще и денег сверх положенного дал!
— Кажется, я понимаю его мотивы… — пробормотала я себе под нос.
Лес расступился, открывая перед нами стены школы — серые снизу и выбеленные с темными перекрестьями балок на верхних этажах. Сердце кольнуло тревогой — показалось, или раньше расстояние до этих стен было больше? Я сделала пару шагов и поняла, что Кайден отстал.
— Ты иди, — бросил он в ответ на немой вопрос в моем взгляде. — Я еще постреляю.
Я готова была поклясться, что пауза перед последним словом мне не примерещилась. Молча крутанувшись на пятках и зло стиснув тетиву на груди, я зашагала в школу, чувствуя спиной какой-то тяжелый взгляд.
— Постреляет он! — фырчала я спустя полчаса, яростно намешивая в миске очередное «орудие» в борьбе с веснушками. — Знаю я его «постреляю»!
Нольвенн валялась на кровати и смотрела на меня с явным сочувствием. И еще более явной умиленной насмешкой. Мои душевные терзания ее одновременно и огорчали, и радовали — дождалась же! Наконец-то!
— Скажи, тебе когда-нибудь мужчины изменяли?..
— Ну… Шела, я могу тебя утешить! — Я уставилась на подругу с надеждой. — Формально — это не измена! — выдала Нольвенн и едва успела пригнуться, когда в неё полетела миска с медом и пророщенными ростками пшеницы.
— Ну вот, посмотри, что ты наделала! — расстроенного сказала я, обозрев комнату, заляпаную пятнами маски. — И как теперь это все отмывать?
Подруга, выглянула из-под одеяла, ошарашенно хлопая ресницами.
То, что у Элары были новости, стало ясно всему шестому целительскому курсу, когда она влетела на урок по истории лекарского дела с десятиминутным опозданием, красная, запыхавшаяся и с глазами, выражение которых могло сулить как вселенскую катастрофу так и свалившееся на нас неземное счастье. Если бы историю вела наставница Мадален, выставила бы за дверь нерадивую, но наставник Бельтрам только сухо покачал головой да махнул рукой — садись, мол, да побыстрее. И сокурсница верткой рыбешкой нырнула на свободное место рядом со мной. Однокашники наградили меня завистливыми взглядами, а класс вновь наполнил глубокий, объемный голос наставника, сегодня вещающего нам об открытиях, сделанных во время величайших катастроф в истории человечества.
— В годы Естианской чумы, когда в столице погибало до пяти тысяч людей ежедневно, настоящим спасением стало изобретение королевским целителем широко известных ныне «мешочков Бригиты» — специальным образом зачарованного сбора трав, который отпугивал болезнь и значительно сокращал шансы ей заразиться. Именно благодаря «мешочкам» удалось остановить распространение чумы на север и восток, а затем постепенно вымести черную смерть с улиц города…
— Ты не представляешь, что там случилось! — Элара не дала мне даже задать вопрос и сама заговорила жарким шепотом, склонившись над столом и усиленно создавая видимость работы. Вместо строк конспекта на лист ложилась каракульная вязь. — Королевский посланец обвинил в убийстве наставника Одрана!
Я в этот момент только занесла перо, руки от изумления дрогнули на белую поверхность черной медузой шмякнулась клякса.