— Знаешь, мне кажется, они в курсе. Про… — Я замялась, по привычке подбирая обтекаемое выражение. — Про тебя. Или, по крайней мере, догадываются.
И поспешила обосновать это подозрение под скептическим взглядом Кайдена:
— Понимаешь, они мне все рассказали, показали, очень хорошо все объяснили, доходчиво, внятно, а сами ничего не спрашивали! Разве что в самом начале — но, когда я начала юлить и изворачиваться, все вопросы как отрезало. А ведь они меня совсем не знают. Зачем мне эти знания? Вдруг я бы во зло их использовала? Откуда им знать, зачем мне это? Они и права-то, наверное, не имеют кому ни попадя такие вещи разглашать и меня должны были взашей вытолкать… А поди ж ты. Не вытолкали.
— Вернула? — спросил лучник, и выражение лица у него опять было невнятное. Каменное. Закрытое.
Я непонимающе моргнула, и он пояснил:
— Учебник, вернула? — И когда я отрицательно мотнула головой, буднично распорядился: — Мне отдашь, сам отнесу.
— Опять вернешься пьяным, — проворчала я.
— Ну, и вернусь, и что? — насмешливо скосил на меня серый глаз боевик.
— И ничего! Но книгу я у кого из рук брала, тому в руки и верну, а ты уж будь добр, сам найди повод для пьянки, — твердо отозвалась я, и не удержавшись, ехидно поправилась: — Ой, то есть, для визита!
Кайден на укус не повелся, только ласково улыбнулся и подбодрил:
— Ты рассказывай, рассказывай!
Я пожала плечами.
— А больше нечего, собственно, рассказывать. Договорилась с подружками, спасибо им — не отказались, подстраховали. С травами повозиться пришлось, чтобы нужного эффекта добиться, но оно того стоило — если бы не тот порошок, которым я тебя обсыпала, демон бы мое присутствие в первый же миг заметил, и живая я бы не ушла. Потому и тебе ничего не сказала. И извиняться за это не буду. Так надо было.
— Да? А раздевать меня тоже надо было?
Я немного смутилась:
— Ну… Кайден, честное слово, это только для того, чтобы демону стало не до меня!
Интересно, мне послышалось, или он и правда пробормотал себе под нос это «Ну-ну!»?
Но вслух он сказал все же другое.
— Ладно. С этим, допустим, разобрались. А вот почему ты не попросила наставников, чтобы тебя подстраховали? Если бы твоя подружка не сумела тебе помочь?
— Но ведь сумела же, — резонно отозвалась я. — А наставница Мадален, во-первых, потребовала бы объяснить, что и для чего я делаю, во-вторых, моментально бы поняла, что с тобой такое.
А в-третьих, при ней мне бы в жизни не хватило смелости стащить с Кайдена рубаху. Но об этом я ему и под пытками не скажу!
— Так позвала бы директора Паскветэна! — буркнул Кайден, не желая признавать мою правоту.
— А он бы мне чем помог? — изумилась я в ответ на это дивное предложение. — Директор сильный маг, отличный наставник и просто хороший человек, но он не целитель! Да и сдал он в последнее время… Я просто не захотела его дергать, волновать лишний раз.
Я вздохнула.
— Пойми, Кайден, у меня не было выбора. Думаешь, мне так приятно было тебе врать?
Приятно. Я вспомнила тяжелые плечи, гладко скользящую под ладонями горячую кожу, бьющий в пальцы сумасшедший пульс и вздохнула. Очень приятно!
— Ладно, — неохотно заключил лучник, не догадываясь, какие мысли бродят у меня в голове.
И слава всемилостивой Бригите!
— Будем считать, разобрались!
— Отлично! — Я просияла улыбкой. — Тогда давай, я тебя послушаю и проверю, что там у нас вышло!
— Рубаху снимать? — Красиво очерченные губы иронично дернлись.
— Снимай, — с самым серьезным видом разрешила я. — Заодно и на поток силы с узловой демонической точкой посмотрю!
Лучник хмыкнул, без сомнения, уловив намек на всю ту чушь, что я несла, прежде чем отправить его в небытие порошком непенфа, и демонстративно поправил ремень. Но я уже полностью уверилась, что ничегошеньки мне не грозит, и растеряла всякий страх, а с ним и совесть:
— Нет-нет, а вот штаны как раз можешь оставить!
Кайден рассмеялся, запрокинув голову, и я залюбовалась им. Какой все же красивый! И не верится, что не так давно обычным мне казался…
Хлопнула дверь, и чей-то голос недовольно протянул:
— Ой, а здесь занято!
— Да нет, мы уже уходим, — отозвался боевик и повернулся ко мне. — Пойдем лучше в мою комнату. А то здесь мы мешаем.
Я с готовностью кивнула и поднялась с лавки.
Проходя к выходу, Кайден было задержался, поднимая опрокинутую в гонке мебель, но группа школяров-младшекурсников с учебниками подмышками и перьями у кого где (у одного даже в зубах) многословно заверила нас, что «не надо, мы сами!», и мы охотно ушли, свалив уборку на молодежь.
— Ну, с моей стороны все хорошо! — с радостной улыбкой постановила я, завершив осмотр. — Смотрю, магия при тебе осталась…
Я провела пальцем рядом со свежезалеченным ожогом на тыльной стороне ладони, явно оставшимся после утреннего занятия. Растерявшего силу ученичка наставник Одран вряд ли бы допустил до урока.
— Ты сам-то как себя ощущаешь?
— Как будто с того света вернулся, — не раздумывая, отозвался Кайден. — Я больше его не слышу. Не чувствую. Вернее, даже не так, я чувствую, что он по-прежнему внутри, я чувствую его силу, я могу свободно пользоваться ей, но он… он больше не имеет никакой власти. Словно дверь захлопнута и закрыта на засов.
Мои губы расплылись в невольной улыбке. Ох уж эти двери!
Та ладонь, которой я только что касалась, поднялась и легла мне на талию. Сердце екнуло и заколотилось вдруг с бешеной силой. Из глубин души, не пойми где прятавшееся до сих пор, вынырнуло смущение. Глаза вскинуть не получалось, а щеки, кажется, залил румянец. По крайней мере, горели они так, что хотелось прижать к ним поледеневшие от волнения пальцы. И уж чего бы смущаться, а поди ж ты…
И такой долгожданный, такой выстраданный поцелуй все равно стал неожиданностью. Вот я стою и не знаю, куда деть глаза и руки, а вот мы уже целуемся, как сумасшедшие. И глаза закрылись, а руки нашли занятие сами собой.
Я приподнялась на цыпочки, прижималась к нему так тесно, что своей грудью чувствовала, как в его — бешено колотится сердце. Одна рука вцепилась в его плечо, другая зарывалась в светлые волосы на затылке, а губы горели, и в глазах темнело от нехватки воздуха. И осознать все это у меня получилось только потому, что Кайден остановился.
Остановился, но не отстранился. Его губы замерли в каком-то волоске от моих, и тяжело дыша, мы то и дело друг друга касались. А сильные руки держали так крепко, что подкосись у меня ноги, я не сдвинулась бы вниз ни на палец.
…а ноги и впрямь подкашивались.
— Шела…
Тихий-тихий выдох, на грани слышимости, смешавшийся с моим дыханием, переплавившийся в новый поцелуй. Казалось, он не мог от меня оторваться и одновременно с этим — боялся предпринимать что-либо еще, не веря до конца, что теперь свободен делать, что пожелает, без оглядки на кровожадную тварь внутри. А потому я сама перед очередным поцелуем повернула голову, и он пришелся не в губы, а в шею, прямо под ухом.
По позвоночнику пробежала щекочущая дрожь.
Кайден маневр оценил. Вдумчиво исследовал губами всю длину шеи вниз. А потом обратно вверх, прихватил ушко, лизнул…
Я невольно ахнула, и этот негромкий звук прозвучал в тишине звоном утреннего колокола. Кайден довольно ухмыльнулся мне в волосы и рывком подхватил на руки. Мой возмущенно-испуганный писк был прерван коротким поцелуем, после которого лучник вдруг посерьезнел и произнес, глядя мне в глаза:
— Я безумно тебя люблю. Ты знаешь?
— Знаю. Но ты отвратительно хорошо это скрывал, — не менее серьезно сообщила я. И поболтала в воздухе ногами. Висеть так, цепляясь за его шею, мне определенно нравилось.
Правда, и против того, чтобы меня опустили на кровать, я совершенно ничего не имела…
Она была явно не рассчитана на двоих, но нам было все равно. Лишний повод прижаться еще теснее и не отодвигаться даже после. Хотя, когда я полностью измотанная, но счастливая, как корриган надувший сотню человек разом, нашла в себе крохи сил, чтобы открыть глаза, то в первые мгновения мне захотелось как минимум спрятаться под одеяло. Взгляд Кайдена, полулежащего рядом сиял изумлением и любованием.
— Так ты?..
— А вот… — смущенно и даже как-то гордо призналась я.
Он наклонился и принялся меня целовать — лихорадочно, беспорядочно, куда попало, едва касаясь кожи невесомыми и огненными поцелуями. Губы, глаза, нос, скулы… Горячее дыхание коснулось уха:
— Ты должна была мне сказать! Я бы был осторожнее…
Я окончательно застеснялась и повернулась на бок, пряча лицо в подушке, но, тем не менее, проворчала:
— Куда уж осторожнее. И так еле поймала!
Самый невыносимый на свете мужчина негромко рассмеялся и обнял меня со спины. Уходить, несмотря на тесноту и не самое удобное ложе, у меня не было ни малейшего желания. Да он бы и не отпустил — осознавала я с затаенной радостью.
В первые мгновения мне казалось, что я вот тут же засну, как убитая. Все же такое разнообразие физических упражнений для еще не до конца восстановившегося организма — то еще испытание. Но сон на удивление не шел. Я лежала с закрытыми глазами, прислушивалась к чужому ровному дыханию, к ощущению безграничного счастья, сияющему теплым комочком в груди, к сладкому изнеможению во всем теле.
Кайден тоже не торопился засыпать. Его пальцы невесомо скользили по моей коже, теперь уже не с целью свести меня с ума от желания. В этих прикосновениях была лишь тихая нежность с долей неторопливого исследовательского интереса. По спине вдоль позвоночника, по лопатке на плечо, вдоль руки на живот, снова поднялись вверх… грудь его заняла на более долгое время, но затем рука снова спустилась. Было забавно ощущать себя предметом такого любопытства, иногда очень щекотно и до невозможности приятно.
Потом он угомонился, прижал меня к себе, и только большой палец то и дело поглаживал выемку пупка. И я подумала, что, если прямо сейчас, в эту самую секунду, фейри надумают разрушить замок и уничтожить всех его обитателей — я умру самой счастливой женщиной на свете.