Лалага была настолько поражена, что инстинктивно приподнялась на локтях, пытаясь хоть что-то разглядеть, и кровать заскрипела.
– Уходи! – испуганно прошептала Тильда.
На улице послышались быстрые осторожные шаги.
– Кто там? – вполголоса спросила Лалага.
Сестра не двигалась, даже не повернула головы.
– Никого. Спи.
– Я слышала, как ты с кем-то говорила.
– Да отстанешь ты от меня или нет, паршивка? – раздражённо зашипела Тильда. – И днём, и ночью преследуешь! Кто тебя приставил шпионить за мной? Твоя мать? Или моя?
– Я вовсе не шпионю. Ты меня разбудила. Как же мне не услышать?
Тильда с грохотом опустила ставни, которые подняла, чтобы поговорить с таинственным незнакомцем, и, фыркнув, вернулась в кровать, заскрипевшую в темноте под её весом.
– Если я скажу тебе кое-что, поклянись, что никому не расскажешь! – начала она заговорщическим тоном.
– Нет. Хватит с меня твоих секретов. Знаешь, что? Меня это ни капельки не волнует, – ответила Лалага, натягивая на голову подушку. – Дай поспать.
– Пожалуйста. Это очень важно, – голос Тильды стал умоляющим.
– Для тебя – может быть. Но не для меня. Спокойной ночи.
– Слушай, я уверена, что если ты все узнаешь, ты меня поймёшь.
– Нет.
– Лалага, что за ребячество! Ты уже большая девочка. Если мы не можем друг другу доверять...
– Так это ты мне не доверяешь! Иначе зачем столько клясться? Мне можно рассказать всё, что только захочется.
– И ты никому не проболтаешься?
– Конечно, нет.
– Даже Ирен?
– Ирен – не то, что другие. Она моя лучшая подруга. Мы всё друг другу рассказываем.
– Но она же не моя лучшая подруга, а секрет МОЙ, и он должен остаться только между нами. Обещай, что не расскажешь о нём даже Ирен.
– Нет.
– Тогда ты шпионка, сплетница, трещотка проклятая!
И, к удивлению Лалаги, кузина расплакалась.
– Не могу больше! Не могу! – рыдала она.
Лалага протянула руку и погладила её по плечу.
– Ну, хватит, не надо, – почувствовав, что жалеет сестру, она смягчилась. – Ладно, я не скажу даже Ирен. Доверься мне.
– Обещаешь?
– Обещаю. Давай, рассказывай.
Глава двенадцатая
Поминутно всхлипывая и вытирая слезы уголком простыни, Тильда наконец раскрыла тайну своей ссылки: это было, как уже поняла Лалага, наказание и одновременно предосторожность, чтобы не дать ей встречаться с парнем, в которого она влюбилась на рождественских каникулах.
– Но «они» узнали только в мае и пришли в ярость.
– Почему это?
– Говорят, я ещё слишком маленькая.
– Тебе уже почти четырнадцать лет!
– Именно. Но для моей матери, отца, для всех дядюшек и тётушек, дедушки и бабушки, я по-прежнему сопливая малолетка. И он, по их мнению, не лучше.
– А сколько ему?
– Четырнадцать, как и мне. Исполнится перед Рождеством.
– Как его зовут?
– Джорджо.
– Он красивый?
– Замечательный. Похож на Таба Хантера.
Этого актёра Лалага неоднократно видела в кино: симпатичный блондин с доверчивым лицом. Обычно он играл роль младшего брата героя.
– Бабушка говорит, что он, наверное, проходимец, – продолжала Тильда. – Она так думает, хотя ничего о нем не знает. Никто из наших даже не представляет, как он выглядит.
– Он что же, не из твоей школы?
– Нет, из четвертой.
Средняя школа в бедном квартале. Лалага вздохнула. Она начала понимать, что в этой истории проблем не меньше, чем у Монтекки и Капулетти.
– У его отца овощная лавка, – добавила Тильда. – А мать сама надевает фартук и стоит за прилавком.
– Они из бедных?
– Не думаю. У них есть машина, а летом они ездят в Плайямар. Там мы и встретились. Но для Марини этого мало. Тётя Электра говорит, что это презренные, вульгарные люди и что она ни за что бы не пустила мать Джорджо дальше прихожей.
– Прости, но он-то в чём виноват?
– Ни в чём. Но когда они узнали, что мы гуляем вместе, даже побили меня, представляешь? И запретили выходить на улицу одной.
Лалаге стало жаль расчувствовавшуюся сестру, и она, протянув руку, снова погладила ту по плечу.
– Но мы все равно продолжали встречаться. Мне помогали подруги. Чего только мы вместе не напридумывали!
– Так ты с ним встречалась? И не боялась, что кто-нибудь узнает?
– Уже узнали. Папа нашёл письмо, которое я забыла в книге. Он очень кричал, дал мне пощёчину и даже собирался заявиться к отцу Джорджо с угрозами. А дедушка сказал: «Какой позор – якшаться с сыном зеленщика!» Настоящая трагедия.
– А потом?
– Потом бабушка сказала, чтобы он прекратил. Достаточно того, чтобы я стану выходить из дома только в сопровождении горничной, а летом, когда Джорджо уедет с родителями в Плайямар, меня отправят на все каникулы к вам. «С глаз долой – из сердца вон», – вот что сказала эта старая ведьма. По её словам, за несколько месяцев я его забуду.
Услышав это, Лалага тоже рассердилась. И даже обиделась на бабушку.
Глава тринадцатая
Но дальше пошла самая интересная часть рассказа Тильды. Потому что преследуемые влюблённые использовали весь свой арсенал хитростей, а жестокие тюремщики снова и снова оставались в дураках.
Джорджо начал повсюду рассказывать, что поедет не в Плайямар с родителями, а к какому-то дяде на материк. Как и предполагалось, эти слухи дошли до Марини, которые слегка успокоились, но не настолько, чтобы отменить ссылку: по крайней мере, Тильду нужно наказать за непослушание. Они и не подозревали, что парень, уверенный в том, что никто из отдыхающих, а уж, тем более, из Пау, не знает его в лицо, разбил с двумя друзьями лагерь на Серпентарии.
– Видела их палатку на Репейном острове? Это они. Мой – блондин.
– Надо же! А он и правда красавчик.
Кто бы мог подумать? Три «дикаря» с Репейного частенько заходили в бар Карлетто, чтобы наполнить бидоны водой или купить сигарет, и Лалага с Ирен не раз отпускали восторженные замечания по поводу светловолосого парня, так похожего на американского актёра. Двое других выглядели намного старше – лет по восемнадцать-двадцать. Эта троица любила подводную рыбалку, проводя всё время на морском дне, и им частенько удавалось наловить столько рыбы, что съесть её всю они не могли, поэтому сдавали излишки в магазин, так что в деревне их теперь знали.
Вот ахнет Ирен, когда узнает, что красавчик, которому они сделали столько комплиментов, на самом деле влюблён в Тильду! У Лалаги даже мурашки побежали по коже при мысли, как она объявит эту новость подруге, и лишь минут через пять до неё вдруг дошло, что с Ирен на эту тему ей говорить нельзя.
Начав рассказывать, Тильда уже не могла остановиться и вываливала на Лалагу всё новые и новые подробности. Влюблённые встречались каждый день после обеда, но никогда не использовали одно и то же место дважды. Свидания получались очень короткими, Тильда боялась, что их обнаружат. К тому же Джорджо слишком зависел от своих друзей: ему каждый раз приходилось брать с собой Пьетро или Джакомо, чтобы те уводили лодку подальше от места встречи.
Именно поэтому Тильда выходила из дома после обеда, во время сиесты, когда все на острове отдыхали, а Джорджо время от времени появлялся в деревне по ночам, чтобы поговорить с ней через окно.
– Значит, сегодня был не первый раз.
– Нет. Но раньше ты не просыпалась.
Лалага восхищалась смелостью сестры. А если бы о тайных разговорах узнала мать?
– Об этом мы тоже подумали. Джорджо сказал бы, что один из его друзей заболел, и он стучал в окно, чтобы вызвать врача. Пьетро и Джакомо предупреждены, они должны сказать, что ели сырые мидии, и сделать вид, что у них сильно болит живот.
Короче говоря, всё было прекрасно продумано, и единственным препятствием оказалась именно она, любопытная надоеда-сестрица.
– Но теперь-то ты на моей стороне, правда? Теперь ты мне поможешь? Понимаешь, почему это нужно держать в секрете?
Часть третья
Глава первая
На следующий день на пляже случилось несчастье: входя в воду, Тильда наступила на морского дракона. Эти отвратительные рыбины очень любят зарываться в песок у самого берега, оставляя снаружи только три ядовитых шипа на хребте. Всем известно, что боль от шипов морского дракона просто невыносимая – похоже на боль от сильного электрического разряда, но только долгая и непрерывная.
А ведь всего неделю назад по той же причине стало плохо бухгалтеру Маффеттони! Доктору Пау даже пришлось сделать ему укол кордиамина. Бухгалтеру ещё повезло, что всё произошло в деревне. Но бедняжку Тильду ужалили на пляже, где нет ни шприца, ни стимулятора, а до амбулатории плыть целых сорок минут.
Лёжа на песке, окружённая людьми, Тильда кричала и корчилась от боли. Нога между тем уже начала опухать.
– Нужен хотя бы аммиак, – сообщила её тётя, выразительно оглядев подруг. – Ни у кого случайно нет с собой флакона нашатыря?
Нашатыря не нашлось. Тома и Шанталь отправили спросить под соседними зонтиками. Дети пробежали вдоль всего пляжа, но вернулись с пустыми руками. Как непредусмотрительно! Разве можно плыть куда-то с таким количеством детей, не взяв с собой средств первой помощи?
Поняв, что никто и ничто не поможет ей унять боль, Тильда завыла, как койот.
– Если нет аммиака, поможет только протирание мочой, – деловым тоном заявила Сюзанна Ветторе.
– Только нужен мужчина, он сможет направить струю куда надо, – добавила Анна Лопес.
Синьора Пау бросила скептический взгляд на другие зонтики. Она сомневалась, что хоть кто-то из немногих приехавших сегодня на пляж людей, включая присутствующих, готов будет помочиться на ногу его племянницы. Во всяком случае, Зира и Форика, потрясённые самим фактом подобного предположения, уже направились в сторону заросших кустами дюн: присутствовать при таком позоре они не станут даже под страхом смерти. Тильда сдавленно кричала, закусив край полотенца.