– Но ты забавный, знаешь? – Я смеялась над ним, не знаю почему. – Ты беспомощный. Ты просто беспомощный. Тебе это не по зубам.
– Заткнись, или я расхерачу тебя прямо здесь, на улице! – свирепо прорычал он.
Его рожа стала фиолетовой, глаза выпучились. На шее и лбу выступили вены.
Началась суматоха. Появились какие-то люди. Окружили меня. Спрашивали, хорошо ли я себя чувствую. Они хотели мне помочь.
Потом подошел мужчина. Я не видела его лица. Он взял меня на руки.
– Пожалуйста, расходитесь, – сказал он. – Этой женщине нужна помощь.
Люди расступились. Кто-то спросил, нужно ли вызывать скорую помощь.
Мужчина, державший меня на руках, отказал.
– Нет необходимости, – сказал он. – Теперь все в порядке. Я врач. Давайте отведем ее в здание. Там я окажу ей помощь.
– Спасибо, – сказала я низким голосом. – Пожалуйста, позвоните в полицию.
– В этом нет необходимости, – сказал он, неся меня к воротам элегантного здания. – С вами ничего не случится. При условии, что вы подпишете соответствующие бумаги.
Я подняла голову и взглянула на лицо, которое раньше ничего мне не говорило. Это был адвокат! Он вышел навстречу Мелконогому, который теперь вежливо придерживал для него дверь.
На улице полно людей, и никто мне не помог! Никто не спас меня. Времена изменились. Раньше, если пожилой человек на улице делал кому-то замечание, так тому было стыдно или он убегал. Теперь свобода. Каждому все дозволено. Страшно кому-то сделать замечание, в ответ можно такое услышать, что голова заболит. А если полицейский укажет молодому человеку, чтобы тот не громил автобусную остановку, тот зарежет его ножом, как свинью. Конечно, на глазах у людей. И что тогда будет с молодым человеком? Он наймет адвоката. Десятки людей будут месяцами гадать, почему молодой человек сделал это, был ли это действительно он и как помочь ему вернуться в общество.
Другое дело, если подозреваемый – кто-то слабый, кто не может себя защитить. Как я. Такой человек может сидеть в заключении месяцами, пока не умрет от сердечного приступа или инсульта. Потому что кто о нем позаботится? Никто. Потому что зачем?
Они позвонили в домофон. Затем внесли меня в просторный вестибюль. Секретарша встала, но потом поняла, что не нужно, и села. Как она выглядела! Сиськи все наружу. Стыдоба. Как можно так одеваться на работу?
Они занесли меня в большое помещение с большим деревянным столом посередине. Сказать, что там было элегантно, значит не сказать ничего. Обескураживающее великолепие, вероятно, имело только одну цель – произвести впечатление на гостей. За исключением, может быть, таких людей, как я. За другим концом стола стоял мужчина в синем костюме. Идеально причесанный и загорелый, он выглядел так, словно его живьем перенесли с обложки таблоида. Его как будто подправили с помощью какой-то продвинутой графической программы по нереальной корректировке фотографий. Он размахивал рукой, на которой блестели большие золотые часы и два или три перстня.
– Что это, черт возьми, такое? – воскликнул он, сделав недовольную гримасу. – Может, начнете привозить трупы?
В этот момент появилась секретарша.
– Кофе будете? – спросила она, как будто не видя, в каком я состоянии.
– Девушка, на меня напали, похитили, избили. Если хочешь мне помочь, то вызови полицию, – сказала я, с трудом собравшись с силами. – Кроме того, не стыдно тебе? Как ты выглядишь? Ты почти голая. Все торчит. Уважай себя, девонька! Если есть хорошая фигура, ее надо демонстрировать, но тонко. Взгляни на меня.
Секретарша от удивления широко раскрыла глаза. Затем устремила взгляд на мужчину в синем костюме, желая получить ответ на не заданный вслух вопрос о том, что делать.
Мужчина упрекнул ее взглядом. Он подошел, взял ее за руку и вывел за дверь, как непослушную ученицу. Она последовала за ним, постукивая шпильками. Вот те на! Я не узнала голос, его заглушали стены, но стук шпилек по деревянному полу, который я слышала весь вечер, мне запомнился. Девушка Мелконогого. Мне было приятно с ней познакомиться.
Из-за закрытой двери было слышно, как мужчина в синем костюме делает ей замечание.
– Квартира от работы ок? Машина тоже? Так что держи рот на замке, а если нет, то езжай в Кошалин и работай за тысячу злотых в магистрате, – декламировал он, как профессор на лекции по римскому праву. – Клиентка находится на поздней стадии деменции, но не является недееспособной. Я проверил.
Я не слышала ее ответа. Вроде она плакала. Трудно сказать.
Через минуту мужчина в синем костюме вернулся. Он развел руки в знак приветствия и широко улыбнулся.
– Меня похитили. Пожалуйста, помогите мне, – сказала я ему.
– Извините, – ответил он, указывая на свое ухо. – Но во время погружения в Черном море давление повредило мой слух. Я то слышу, то нет.
– Я сказала, что они преступники. Я здесь по принуждению. Вы понимаете?
– Давайте подпишем. Нечего ждать, – сказал он, одарив меня неискренней улыбкой.
Затем он указал на место, где я должна была расписаться. Адвокат вложил мне в руку толстую перьевую ручку. Мелконогий схватил меня за руку и начал водить ею, изображая якобы мою подпись.
– Где вы изучали право? – спросила я мужчину в синем костюме. – В Северной Корее?
– Я прошу вас не выходить за рамки темы нашей встречи.
– Так вы меня слышите?
– Коллега рассказал вам о несчастных случаях? – спросил адвокат. – Если да, пожалуйста, подпишите, и завершим нашу встречу.
Я подписала.
Сразу после меня документы подписал мужчина в синем костюме.
– Настоящим в присутствии свидетелей Рафала Ференца и Томаша Огурека подтверждаю, что присутствующая здесь Зофья Вильконьская подписала документы по собственной воле, на основании которых она отказывается от всех претензий на доходный дом по адресу улица Медзяная, дом десять, – произнес он служебным тоном. – Благодарю всех присутствующих за прибытие. – Он взял бумаги и отвернулся, внезапно потеряв всякий интерес к делу.
– Подвезти тебя к суду? – спросил адвокат.
– Я сегодня не успею, – ответил тот. – Мне сейчас на представление к дочери в детский сад. Я привезу бумаги завтра. Заберите ее отсюда, – бросил он, уходя и хлопая дверью.
Остальные участники встречи посмотрели друг на друга. Они помогли мне встать, вернее, подняли меня и поставили на ноги. Секретарша, увидев меня, опустила глаза и сделала вид, будто что-то печатает на компьютере. Они вывели меня на улицу. Тут адвокат сердито посмотрел на Мелконогого.
– В каком состоянии ты ее привез? – спросил он его. – Как она выглядит? Ты хочешь нас спалить?
– Прошу меня извинить, у меня не было времени подготовиться получше, – вмешалась я.
– Своим делом займись, – огрызнулся на адвоката Мелконогий.
– Мы что, пещерные люди? Мы – бизнесмены, – продолжал адвокат. – Если ты этого не понимаешь, то найди себе другую работу. Может, охранником? Предложений немало.
Они недружелюбно посмотрели друг на друга.
– А кто потом грязь за вами убирать будет? Может, ты? – спросил Мелконогий и слегка пихнул адвоката.
– Какая грязь? Извините, – ответила я, хотя момент был не самый удачный. – Я требую немного уважения.
– Заткнись, – прорычал Мелконогий.
– Хорошо, хорошо. Я ничего и не говорила, – ретировалась я. – Мы это позже обсудим. В спокойной обстановке.
– Не трогай меня! – отреагировал адвокат на то, что его толкнули.
– А то что? Накачался в тренажерке? – рассмеялся Мелконогий, ощупывая тощие бицепсы адвоката. – Хочешь помериться силой? – Он встал перед ним в какой-то залихватской, разболтанной позе с широко расставленными руками. – Ну, давай. – Он продолжал провоцировать адвоката.
Толкнул его еще раз.
На лице адвоката появилась неуверенность, которую он быстро скрыл хитрой улыбкой.
– Да ладно тебе, не выпендривайся, – наконец сказал он. – Мы не в песочнице. Приступай к работе.
Еще с минуту они мерили друг друга взглядами. Я уже устала от этой ситуации, но понимала, что никто из них не хотел уступать, и слово каждого должно было быть последним. Кто-то должен был выйти из игры, но Мелконогий не собирался быть этим кем-то. Они выглядели как дети. Как дерущиеся хулиганы. Мелконогий схватил адвоката за нос. Он просто стоял и ждал, пока тот что-нибудь сделает. Я догадалась, что независимо от реакции адвоката следующим шагом Мелконогого будет нокаутирующий удар второй рукой. Его сжатый кулак выдал его. Адвокат знал об этом и поэтому ничего не предпринял.
– Оставь меня в покое, – прогнусавил он.
Это должно было прозвучать угрожающе, но из-за того, что нос был зажат, прозвучало смешно.
– Хер, – рассмеялся Мелконогий и отпустил его. – Собирайся.
Он схватил меня за руку и потянул к машине. Я уже устала и хотела вернуться, хотя и не знала, было ли куда. Мелконогий завел двигатель и внезапно тронулся с места.
– Жалкий обсосок, – буркнул он себе под нос.
– Не принимай близко к сердцу, – сказала я, удивляясь самой себе. – Да он не чета тебе, такой худущий и руку пожать нормально не может. Конечно, из тебя бандит куда лучше его.
Он посмотрел на меня, как будто хотел сказать что-то неприятное, но не сделал этого. Может быть, ему было уже все равно? Он выполнил свою работу. Неважно, что я говорила или делала. Мое время истекало. Я постепенно переставала существовать, а как можно заботиться о том, кого уже почти нет?
– Сколько времени у меня осталось? – спросила я.
Он не ответил. Он даже не посмотрел на меня, хотя, должно быть, услышал. Притворился, что занят управлением своей машиной.
– Могу я загадать последнее желание?
– Чего хочешь? Есть?
– Одна вещь меня беспокоит, то есть не только эта, но я подумала: ты такой сильный и решительный… Люди боятся тебя.
– Чего хочешь?
– Да нет, уже ничего. Я не хочу, чтобы ты из-за меня нервничал.
– Тогда перестань трепаться наконец.
– Хорошо.
С минуту мы ехали молча. Но я не могла спокойно любоваться городом. Мелконогому наверняка было интересно мое последнее желание.