Строились, как ни странно, широко, что для наших краев необычно. Широкие немощеные улицы с деревянными тротуарами были с обеих сторон обстроены обшитыми крашеным тесом домами, в которых, тесня друг друга, разместились игорные дома, бордели, кабареты, рестораны, просто трактиры, гостиницы, магазины, торгующие всякой всячиной – от готового платья до ювелирных изделий, и целая прорва ломбардов для тех, кто проигрался в пух и прах и ищет возможности заложить последнее свое имущество.
Был вечер, разгульная гуляйпольская ночь вступала в свои права, и народу на дощатых тротуарах толпилось немало. Из открытых окон кабаков и кафешантанов доносились звуки скрипок, эльфийских виол, раздрызганных и не очень пианино, голоса певичек, из кабарета доносилось дружное буханье женского кордебалета каблуками в доски сцены, сопровождающееся канканными взвизгами. Веселье разворачивалось во всю ширь.
Люди шли поодиночке, парами, компаниями, замирая у каждой двери, читая вывески и разглядывая витрины. У входов в увеселительные заведения толпились вышибалы и зазывалы, какой-то мелкий и горластый харазец с гигантскими усами голосисто кричал на всю улицу, неуклюже рифмуя:
– Только в нашем кабарете умеют девки штуки эти! Ее на сцене погляди, плати и в нумер уводи!
Возле него замерли, открыв рты, трое матросиков с торговой баржи, на которых эти немудрящие вирши явно произвели впечатление. Судя по выражению их лиц, они уже вполне созрели для того, чтобы заплатить за «штуки».
По мере удаления от порта шума становилось меньше, а заведения становились явно дороже. Появились возле них и наемные автомобили, все больше черные и белые «волги», украшенные со всей доступной местному сознанию пышностью, возле которых стояли кучками, дожидаясь пассажиров, ливрейные шоферы. У входов в заведения скучали кроме вышибал охранники клиентов, образуя подчас настоящие толпы.
Затем развлечения сошли на нет, потянулись жилые дома, все больше двухэтажные, с небольшими двориками за высокими заборами. Дома были на подбор новыми и аккуратными, заборы ровными, дощечка к дощечке.
– Тут у нас все больше торговцы живут, колдуны, знахари и подобная публика, – пояснил таксист.
– А где воротилы местные обитают? – спросил я.
– У каждого воротилы своя усадьба, в ней и живут, с охраной и домочадцами. Это уже ближе к стене городской. Только их тут смотрящими кличут, а не воротилами, – пояснил водитель. – А строятся у стены для того, чтобы каждый еще за участок ее отвечал. Вроде как они городом правят – они и защищают.
– Ага, – кивнул Орри. – И у кажинного по калитке в стене. Если конкуренты навалятся, то сразу сдристнуть в нее можно.
– А что, разумно, – усмехнулся я.
Таксист на всякий случай от комментариев воздержался.
– А много смотрящих-то тут? – снова задал я вопрос.
– Семеро сейчас, – ответил шофер. – Раньше девятеро было, но двое померли скоропостижно. Один свинцом отравился, что в голову ему всадили. Второго магией извели, как ни странно.
– А чего странного? – удивилась Маша.
– Как чего? – возмутился тот. – Вокруг каждого из них и колдунов, и лекарей, и знахарей толпа. А тут напустили какую-то такую болезнь, что никто не знал. И свели в могилу за два дня.
– А что за болезнь? – заинтересовалась Лари.
– Не знаю, барышня. Мне, понимаете, докладывать часто забывают. Бывало, сидишь с утра, чай пьешь и докладов ждешь, а все не идут, не торопятся, – заерничал таксист.
– Не паясничай, разговорился… – оборвал я его. – А кто что сейчас тут контролирует?
– Ну это уже за дополнительную плату объяснения к экскурсии, – мотнул головой шофер.
– Ну ладно, постарайся уж, расскажи… – грудным томным голосом попросила Лари, «надавливая».
Помогло. Таксист довольно подробно рассказал, кто и что контролирует в этих краях. Если тут перечислять деятельность каждой из банд, что верховодили в городе, то половины книги не хватит. Достаточно сказать, что интересы местных бандюг имелись по всему течению Великой – от верховьев, что в Норлаге, и до самой Астрахани и островов в Южном океане. Почти вся работорговля по Великой была так или иначе связана с местными злодеями. Половина организованной проституции. Контрабанда в половине государств. Подпольная торговля запрещенным оружием. Игорное дело. Ссуды под залог души и ауры, ссуды и кредиты под «временную печать». Половина добычи с пиратства перепродавалась здесь. Нелегальное наемничество и наемные убийцы. Весь дурман, простой и волшебный, что продавался в Великоречье, пополнял казну трех местных банд. Нелегальная волшба и производство амулетов, основанных на Силе из нижних планов и даже на Хаосе и Чистом Зле. Запретные храмы и культы получали здесь в обмен на деньги и службу земли и протекцию, как те же Созерцающие.
В общем, если есть какое-то злодейство в этом мире, которое я забыл упомянуть, то можно быть уверенным – оно тоже тем или иным способом связано с Гуляйполем.
– А вот усадьба смотрящего Якова Брыластого, – сказал таксист, показав на длинный и высоченный забор, возле которого дорога поворачивала.
Усадьба впечатляла. Высокий и мощный частокол с колючкой и наточенными остриями по всему верху тянулся метров на триста, а то и больше. Возле массивных ворот стоял «козел» с пулеметом ПКБ на турели, в машине сидели трое в черных кожаных куртках и камуфляжных штанах. Над воротами за ограждением вышки стояли еще двое с винтовками. В глубине территории виднелся длинный и массивный двухэтажный дом с высокой крышей, половина окон в котором была закрыта ставнями. Еще крыши виднелись тут и там, но венчали домики явно поменьше. Немало народу там обитает, по всему видать. Он что, со всей бандой там проживает?
Это я и спросил у нашего гида.
– Нет, банда все больше по соседству живет. У него наложниц душ тридцать, жены четыре, охрана, прислуга, рабы, кого там только нет. Хорошо живет, – с явной завистью вздохнул шофер.
– Действительно хорошо, – хмыкнул я после упоминания о тридцати наложницах. – А что он контролирует?
– За провоз угля ему Нижний Новгород приплачивает, всю торговлю лесом держит, что по Велаге идет, рабынь скупает, поставку проституток в бордели половины Великоречья контролирует и пиратской добычей ведает. Не всей, конечно, ею многие смотрящие занимаются, но доля есть.
– Он как, по сравнению с остальными, в силе? – уточнил я.
– Середнячок. Самая сила здесь Федор Слива. Вот к нему близко не подойти, особливо в последние года два. Всегда был силен, а теперь совсем поднялся.
– На чем?
– Весь магический дурман у него, два культа каких-то на него работают, один так вообще жуть какой – говорят, что каждый день по человеку в жертву приносят, богине смерти поклоняются.
– Созерцающие? – уточнил я.
– Во-во, они самые. Бошки бритые и хламиды черные. Глянет, такой – и душа в пятки.
– А еще что у него?
– Работорговля опять же, наемническая биржа, половина казино и две ссудных кассы, причем одна из них меньше чем с баронами дела не имеет. И слухи ходят… – Тут водитель оглянулся и перешел на шепот, склонившись ко мне: – …Слухи ходят, что нашли в его казино способ колдовать так, чтобы посетители играли, пока последнее имение не спустят.
– Погоди, – перебила его Маша. – Насколько знаю, когда игорный дом строят, там негаторы магии чуть не через шаг ставят. Иначе и не придет никто.
– Верно, – кивнул шофер. – И вроде так и есть, не придерешься. И клиенты многие со своими ведунами и колдунами приезжают, чтобы те следили за честностью. Но слухов чем дальше, тем больше. Как сговорились все проигрывать. Даже трон спустить один барон сумел, до войны дошло.
– Это ты про баронство Ралле, что ли? – спросил Орри Кулак.
– Про него, именно! – усмехнулся шофер. – Хоть трон и не забрали, а денег взяли с него прорву, как ребята Сливы в кабаках хвастали. И дань те платить будут еще десять лет – за то, что из последних порток не вытряхнули.
– Ишь ты… – поразился гном.
– Вот те и «ишь ты», борода. Знай наших.
– «Наших»! – гыгыкнул Орри. – Твое дело баранку крутить, примазался тоже мне.
Водила не обиделся, а лишь опять повернулся ко мне, продолжив рассказ о Федоре Сливе:
– А еще, по слухам, всяких дел у него хватает, даже таких, о которых и не слышал никто. И еще говорят, что Биляза Резаного, что от странной болезни помер, по его указу извели. Эти самые, которые богине Кали молятся, – с неестественной откровенностью продолжал вешать шофер.
– Откуда узнали? – уточнил я.
– Не знаю. Болтал один клиент спьяну. Почем купил, за то и продаю, – ответил он.
– Ты мне вот что скажи… Гостиницу «Хромой разбойник» знаешь?
– Я все знаю. Это возле порта. А что?
– Она под чьим крылом?
– Это Ренат Татарин держит.
– А «Ржавый шлем»?
– «Шлем» при наемнической бирже гостиничка. Слива ведает.
– Ага, спасибо. А Татарин этот со Сливой в каких отношениях?
– Кто его знает? Вроде не воюют, – пожал плечами собеседник.
Машина между тем, чуть попетляв по улицам, остановилась у крыльца под вывеской «Галерный колокол», под которой и вправду висела начищенная корабельная рында. На крыльце, приосанясь, стоял двухметрового роста орк с обшитой кожей дубинкой за поясом. Там же у него болтался огромный револьвер пятидесятого калибра в расшитой серебряной нитью кобуре, а могучие, голые до плеч руки, каждая толщиной со свиной окорок, сплошь покрытые затейливой ритуальной татуировкой, он скрестил на груди. На наше появление никак не прореагировал, даже глаза не скосил. Он выше этой суеты, пока не потребуется кого-то вышибить из заведения. А вообще, орков как вышибал во многих местах почитают. Силищи у них не меньше, чем у гнома, и приложить они ее всегда рады. При этом нанимателю верны и проблем с ними не бывает.
Мы со своими рюкзаками зашли в просторный гостиничный холл, для деревянного дома даже удивляющий богатством. В дальнем конце его возвышалась стойка из красноватого полированного дерева, слева был вход в гостиничный ресторан, где за столиками сидело несколько человек, и пахло оттуда на диво аппетитно. Еще несколько купцов из пришлых и аборигенов сидели на диване в углу холла, что-то негромко обсуждая. У двоих на шеях висели серебряные гильдейские бляхи. В сторонке молча пребывали трое вооруженных охранников. Действительно купеческая гостиница, верно Лари сказала.