А теперь возьмём осу. Любой скажет: никакой от неё пользы нет и быть не может, оса, как правило, доставляет нам одни только неприятности.
Возможно, это правда, но нет, как говорится, правил без исключений.
Вот я приведу такой случай.
Сам я работаю товароведом по резиновой обуви и владею небольшим садовым участком в Подберёзовке. Там свои участки имеют и другие работники треста, в том числе и Павел Васильевич Збруев, наш управляющий.
Не так давно было у нас собрание, на котором и я тоже выступил. В основном коснулся трудовой дисциплины, а в конце покритиковал управляющего за то, что он зазнался и иногда проявляет излишний бюрократизм. Он это всё выслушал и сказал, что учтёт мои замечания.
Не знаю, учёл он, нет ли, но после того собрания сильно он похолодел в отношении меня. И тогда я сделал вывод, что мои слова ему не в бровь, а в глаз.
И вот как-то вызывает меня Матюхин из планового отдела.
— Надо вам,— говорит,— наладить нормальные взаимоотношения с Павлом Васильевичем, а то после вашей критики он ждёт, что его сегодня будет критиковать любой и каждый. Дайте ему понять, что вы выступили так, для порядка, а вообще-то вы его глубоко уважаете. Он подобреет, и вся атмосфера в тресте сразу оздоровится. Я ему по своей инициативе сказал, что вы жалеете, что так резко выступили по его адресу, и теперь ищете возможность выразить ему своё уважение. Он говорит: у Чирикина есть возможность исправить свою ошибку. В понедельник общее собрание, пусть выступит и разумно сыграет отбой.
Получив такую информацию, я ничего не сказал, но подумал: «Раз от меня зависит оздоровление атмосферы, пойду на это дело».
Такой я наметил план: встречу Павла Васильевича в неофициальной обстановке в Подберёзовке, заведу тёплый разговор, и всё войдёт в свою колею. День для данной операции выбрал самый подходящий — воскресенье, накануне собрания. Я для своей будущей речи уже и начало прикинул: «Товарищи! Вчера Павел Васильевич запросто зашёл ко мне на участок — налицо результат. После короткой беседы я понял, насколько Павел Васильевич предан нашему общему делу» — и так далее и тому подобное.
И вот в воскресенье, только я вышел с участка, вижу: Павел Васильевич с супругой совершают прогулку. Я подхожу, говорю:
— Добрый день, заходите отведать домашнего кваску.
Супруга — та сразу отказалась, а управляющий принял приглашение, скорей всего Матюхин уже ему сообщил, что я готов сыграть отбой.
Зашёл Павел Васильевич, присел на лавочку, я слазил в погреб, достал кувшин квасу и говорю:
— Давно хочу с вами побеседовать.
Он ничего не сказал, только рукой отмахнулся. Я думаю: «Вот как, он меня даже и слушать не хочет». Оказалось другое: это он от ос отмахнулся. Не знаю, как у других, а у меня столько этих нахальных насекомых развелось, просто ужас. Хуже нет от них отбиваться, руками махать. В ответ они ещё злей в атаку идут. Павел Васильевич, наверно, был не в курсе, и тут же две осы врезали ему со страшной силой — одна в нос, другая в губу. Никакой у нас, конечно, душевной беседы не получилось, он говорит:
— Спасибо за тёплое гостеприимство,— и ходу с участка.
Я ему вслед посмотрел и подумал: красиво он завтра на собрании будет выглядеть, и как в данной ситуации прозвучит моё выступление. Один, думаю, у меня только есть выход: тоже появиться на собрании покусанным. Народ увидит, что мы с руководством, как говорится, на равных, обоих нас обработали.
Желая добиться такого общего положения, стал я на себя ос навлекать. И руками на них махал и вареньем лицо мазанул — никакого результата, ни одна не только не укусила, даже не села, будто сговорились. «Интересно,— думаю,— когда не надо — кусают, а тут есть потребность, а они ни в какую».
В понедельник, когда в президиуме собрания появился управляющий, все наши так и ахнули. Такое у него было лицо, что только с ним в цирке выступать — чистый Бим-Бом.
Началось собрание, выступили два товарища, потом мне дали слово. Я вышел и согласно своему проекту начал:
— Товарищи! Вчера Павел Васильевич запросто зашёл ко мне на участок — и результат налицо…
И тут начался смех. Сперва тихий, а потом громче и громче.
Управляющий встал и говорит:
— Извините, товарищи, я ненадолго отлучусь.
Он вышел, а я не могу выступать: все смеются.
Назавтра вызывает меня управляющий и говорит:
— Если бы осы подвергались дрессировке, я бы сказал, что вы во всём виноваты. Надеюсь, это случайность, что меня покусали осы именно у вас в гостях.
Я говорю:
— Думаю, что это так.
А Павел Васильевич говорит:
— Так или иначе, но они своё дело сделали.
Я говорю:
— Очень рад, что вы поняли поведение ос на моём участке. Этот разговор был во вторник, а в среду утром меня самого укусили три осы. Не две, а три. И ведь что интересно, я от них совершенно не отмахивался. Какая у них была установка именно меня кусать, сказать не могу, не знаю.
Днём, когда меня увидел управляющий, он засмеялся и оказал:
— На пару деньков они, правда, опоздали, но ничего: лучше поздно, чем никогда.
Многие говорят, что осы — насекомые бесполезные, но мне думается, что отдельными своими укусами они себя частично реабилитировали.
Самое главное, никогда не следует от них отмахиваться.
И от критики тоже.
Только хуже будет.
Сила воли
До чего нескладно всё получилось! И главное — день-то начался хорошо. Позавтракал с супругой, газету прочитал и не спеша в поликлинику пошёл бюллетень закрывать. Провернул я это мероприятие в пятницу, на работу мне выходить в понедельник, значит, в резерве два дня. Хорошо? Хорошо. Удачно? Очень даже удачно!
Иду я домой в отличнейшем настроении и решаю; раз такое дело, заверну в шашлычную.
Зашёл. Заказал купаты и бокал сухого вина. Сижу, угощаюсь, вижу, за соседним столиком компания расположилась. Одни — чернявый, ещё двое мужчин и женщина-блондинка. Люди мне незнакомые, закусывают, ведут беседу про жилищный кооператив, про какие-то ставки. Потом чернявый говорит: «Если сегодня нормально отработаем, мы в порядке». А женщина-блондинка спрашивает: «Сколько в зале мест?» Чернявый говорит: «Пятьсот».
Тут я смекнул: не иначе артисты. В городе второй день афиши висят — концерт эстрадной бригады.
И надо же, прямо из шашлычной отправился я в кассу и взял два билета на концерт. Развлечёмся, думаю, с супругой Марусей, скоротаем вечерок.
Знал бы я, что со мной приключится на концерте, я бы лучше съел эти билеты!
Пришли мы в Дом культуры, а там уже народу полно. Не часто нас приезжие артисты своим вниманием балуют. Нас больше область обслуживает и самодеятельность.
Начался концерт, и вскорости всем стало ясно: праздника искусств ожидать не приходится. Художественный чтец довольно-таки слабо выступил, солист на балалайке отработал, певица-блондинка вышла с микрофоном. Я её моментально узнал, видел днём в шашлычной. Голос у неё, как ветер в трубе.
Я её слушаю и зрителей разглядываю. Мы сбоку сидим, нам всё видно. Замечаю, многие сотрудники наши тоже присутствуют. Клягин из планового отдела со всем семейством. Каширина из бухгалтерии с мужем, майором милиции.
Продолжаю я свой обзор и вижу: в третьем ряду сидит лично товарищ Блинцов Яков Ермолаевич, наш управляющий, и с ним супруга.
Вот, думаю, удача! Он тоже, возможно, меня увидит, как я содержательно провожу вечер, нахожусь, как говорится, в мире прекрасного. Но хорошо, если так. А если он строго посмотрит: я ещё на бюллетене, мне бы болеть в домашних условиях, а я развлекаюсь в общественном месте. Нет, такого быть не может! Не в состоянии Яков Ермолаевич запомнить, кто из его сотрудников здоров, а кто на бюллетене. У него голова другим занята.
С той минуты, как углядел я управляющего, настроение у меня сразу пошло на подъём. И концерт показался вроде не такой уж плохой. Что ни говорите, близость начальства вдохновляет.
А концерт продолжается. Выходит конферансье и объявляет:
— Центральный номер нашей программы. «Волевые опыты». Создатель этого уникального номера и его исполнитель — известный артист-учёный Эдуард Шельменский!
Конферансье сделал ручкой, заиграла музыка, и вышел артист-учёный Эдуард Шельменский. Я его тут же узнал. Это был не кто иной, как тот чернявый, что питался в шашлычной.
Вышел он в белом халате, в чеплашке и в полумаске из марли.
Мне Маруся шепчет:
— Это он, наверно, от гриппа. Для профилактики.
Я говорю:
— Вполне возможно.
А сам я другое думаю: «Не хочет, чтоб его лицо чересчур примелькалось». Но, по правде говоря, у меня такой зрелой мысли тогда ещё не было. Она впоследствии возникла, в воскресенье утром.
Сперва артист-учёный сказал небольшую речь. Я её в точности запомнил.
— Уважаемые зрители! То, что вы увидите, не является примитивным усыплением. Я работаю по совершенно новой системе, которая базируется на последних достижениях телепатии и кибернетики. Я, как индуктор, посылаю волевые импульсы реципиенту. Хочу предупредить: граждане, у которых в квартире напряжение в сети сто двадцать вольт, к опытам не допускаются во избежание перегрева и короткого замыкания, так как индуктор излучает напряжение двести двадцать…
Он это всё говорит, а в зале многие переглядываются: мол, не иначе нам предстоит увидеть нечто необыкновенное по линии телепатии и кибернетики.
— Сейчас,— говорит артист-учёный,— я предложу вашему вниманию опыты, в которых столкнётся моя воля индуктора с волей реципиента. Приглашаю желающего подвергнуться испытанию!..
Только он это сказал, и прямо в ту же секунду выходит из зала мужчина и подымается на сцену, и я в его лице узнаю одного из той тёплой компании.
Артист-учёный с ним здоровается, будто впервые его видит, сажает на стул, достаёт из кармана такую штуковину, как у врача в поликлинике, выслушивает его и говорит ему строгим голосом:
— Внимание! Вы думаете, что находитесь на концерте и отдыхаете. А я убеждён, что ваши мысли сейчас направлены на то, чтобы взлететь в небо. И вот вы уже не человек, вы птица, но не орёл и не сокол, а петух. Слышите? Вы петух. Летите!