Все молчали. Да, сложное, нелёгкое дело предстоящий десант.
Ведь в десантной операции примут участие не только торпедные катера и «морские охотники», но почти весь Черноморский флот - линкоры, крейсеры, эсминцы, канонерские лодки. У десантников, которые будут высаживаться в Южной Озерейке, - танки, артиллерия. Поддерживать десант вместе с корабельной артиллерией будет и береговая артиллерия.
Молчание нарушил командир дивизиона «морских охотников» капитан-лейтенант Николай Сипягин. Он сказал коротко и чётко:
- Все корабли дивизиона готовы к выполнению боевого задания. Свой долг перед Родиной выполним!
Контр-адмирал улыбнулся, и его суровое лицо сразу преобразилось, стало добродушным.
- Доклад ясен. Послушаем, что скажут артиллеристы.
Готовность кораблей он проверил ещё вчера, поэтому не стал требовать от Сипягина подробного сообщения. Зато артиллеристов адмирал выспрашивал не менее получаса. Ведь судьба десанта во многом зависела от артиллерийской поддержки. …На палубе корабля Дубровин сразу окунулся в повседневные заботы. Проверил, как делал обычно, весь катер, все отсеки, посмотрел, всё ли лежит на месте. И много раз спрашивал себя: готов ли он сам и команда «морского охотника» к высадке десанта?
Да, как будто подготовились. В свободное от дозоров время вся команда катера проводила тренировочные занятия с морскими пехотинцами. Экипаж научился быстро принимать людей на борт, скрытно подходить к берегу и высаживать десантников.
Дубровин проверил у всех матросов и старшин знание материальной части и умение пользоваться ею в бою.
На общекорабельных учениях экипаж катера показал отличные результаты. Уж на что командир дивизиона капитан-лейтенант Сипягин требователен - и то остался доволен слаженной работой команды!
Дубровин закончил осмотр и поднялся на мостик. По небу неслись чёрные взлохмаченные облака, дождь прошёл, но дул холодный ветер. Вахтенные матросы поёживались в коротких бушлатах и дождевиках.
Поодаль от всех сидел, опустив голову, рулевой Никита Сухов. К Дубровину он попал совсем недавно: катер, на котором он служил прежде, подорвался на мине.
Был Никита замкнут и неразговорчив, ни с кем не дружил, и это удивляло общительных матросов. Ведь для них дружба и морское братство священны.
Командира тоже удивляло и даже настораживало такое поведение нового рулевого. Правда, матрос он был исполнительный, старательный.
Но как он будет вести себя во время боя?
Командир подозвал его, спросил:
- Как рулевое управление?
- В полной боевой готовности, - быстро доложил рулевой, встав по стойке «смирно».
Помолчав, Дубровин сказал:
- На горячее дело идём, товарищ Сухов. И люди, и механизмы должны работать безотказно… - И, набивая трубку табаком, спросил: - Почему у вас нет друзей?
- Ещё не успел… - хмурясь, ответил Сухов.
- Тяжело без друзей… Мысли разные в голову лезут, а поделиться не с кем.
- Это так, - согласился Сухов, и голос у него чуть дрогнул. - Характер у меня такой стал, товарищ лейтенант. Ведь я родом из Новороссийска, и мои…
Он хотел сказать о том, что его мать и жена убиты вражеской бомбой, что о судьбе двухлетнего сынишки он ничего не знает и что ему трудно говорить об этом. Но тут с пирса раздался голос командира дивизиона:
- Командиры катеров, построить команды!
Дубровин подозвал боцмана и приказал выстроить команду на палубе.
Майор Куников
На берегу, около штаба отряда, в это время уже стояли в строю двести семьдесят два моряка - сильные, смелые люди, испытанные в боях за Одессу и Севастополь, под Ростовом и в предгорьях Кавказа.
Перед строем - коренастый офицер в стёганке, с биноклем на шее и потёртой полевой сумкой через плечо. У него строгие черты лица и чёрные добрые глаза. Это командир морской пехоты майор Цезарь Куников.
Он прославился в боях в приазовских плавнях под Ростовом. Батальон морской пехоты, которым командовал Куников, противостоял тогда целой немецкой дивизии.
Несколько месяцев назад было решено создать десантный отряд при Новороссийской морской базе. И майора Куникова назначили командиром отряда самых храбрых моряков. К нему приходило немало добровольцев, с каждым он подолгу беседовал, о каждом наводил справки. Много труда потратил неутомимый майор, создавая этот отряд. Он воспитывал в каждом качества, необходимые десантнику. И вот отряд готов к выполнению боевой задачи. Сейчас будет последняя проверка.
Десантники не сводят глаз с командира. Их всегда поражала его энергия, умение быть хладнокровным в любой обстановке. Рядом с Куниковым стояли его заместитель по политической части старший лейтенант Николай Старши-нов и начальник штаба Фёдор Катанов. Оба боевые офицеры, испытанные воины.
Куников обратился к десантникам с короткой горячей речью:
- Тут есть люди, которые уже воевали со мной. В прошлом году моряки обороняли Новороссийск. Дрались четверо суток. Позади была Цемесская бухта, а впереди горели фашистские танки. Силы были неравные…
Куников замолчал и низко склонил голову в память о героях-моряках, павших в том бою смертью храбрых. Строй стоял неподвижно. После недолгого молчания Куников вскинул голову и продолжал:
- И всё же кусочек земли, который обороняли моряки, так и не достался врагу.
Ночью, по приказу командования, за нами пришли катера. Моряки оставили город последними. На большом деревянном ящике написали: «Мы ещё вернёмся!
Черноморцы». И вот мы возвращаемся, полные сил, полные ненависти к фашистским захватчикам… Каждый из вас знает, что нас ждёт. Холод, ледяная вода, вражеский огонь. Будет очень тяжело. Одним словом, идём на смерть. На каждого придётся по десятку гитлеровцев. У них - пушки и танки. А у нас, десантников, только автоматы, гранаты и противотанковые ружья.
Помолчав, он закончил так:
- Не передумал ли кто-нибудь из вас служить в отряде? Отказаться не поздно. Ведь не каждому под силу вынести то, что мы должны вынести. Прошу выйти вперёд того, кто передумал, кто хочет вернуться в свою часть и по-прежнему воевать в ней.
Строй не шелохнулся.
«Кто же выйдет на позор, даже если бы и хотел вернуться в часть?»-подумал Куников. Он повернулся к начальнику штаба и сказал громко, чтобы все слышали:
- Распустите отряд, а через пять минут постройте снова. Тот, кто не хочет оставаться в отряде, пусть не становится в строй, а зайдёт в штаб за документами.
И майор вошёл в здание, где находился штаб отряда. Через пять минут он вернулся.
- Посчитайте людей, - спокойно сказал он начальнику штаба.
- Двести семьдесят один, - доложил Катанов.
- Так. Ясно, - проговорил Куников. - Того отправьте в его часть.
Легко можно угадать, о чём подумали десантники и катерники, услышав рапорт начальника штаба: «Оказывается, был среди нас и трус. Хорошо, что отсеялся.
Теперь каждый из нас уверен в товарище, как в самом себе».
- Претензии, недовольство чем-нибудь есть? - спросил матросов Куников.
Все молчали. Но вот кто-то из десантников поднял руку.
- Разрешите, товарищ; майор? Вот в чём дело. Хозяйственники выдали нам столько сухарей, консервов и прочей еды, что впору для трюма хорошего парохода. А я так думаю: поменьше бы нам съестного брать, а побольше гранат, патронов. Боевым опытом проверено: будет чем - харч добудем. Так что разрешите нам боевой паёк увеличить, а продовольственный сократить.
- Мысль дельная. Что скажете, товарищи матросы?
Со всех сторон раздались одобрительные возгласы.
- Примем предложение нашего товарища?
- Примем! - дружно ответил строй.
- Ну, а теперь давайте проверим всё снаряжение, - сказал Куников, …Проверка закончена. И новый приказ начальнику штаба - отвести отряд на собрание в клуб бывшего дома отдыха, Пришли туда не только десантники, но и катерники. Среди них был и Дубровин.
На трибуну поднялся замполит майора Куникова, старший лейтенант Старшинов. Вот что он сказал:
- Сегодня мы вступим в тяжёлый бой с фашистскими захватчиками. Вступим с мыслью о победе, с мыслью о Родине. Дадим же перед боем клятву! - И он стал читать звучным, громким голосом: - «Идя в бой, мы даём клятву Родине в том, что будем действовать стремительно и смело, не щадя своей жизни ради победы над врагом.
Волю свою, силы свои и кровь свою, капля за каплей, мы отдадим за счастье нашего народа, за тебя, горячо любимая Родина… Нашим законом есть и будет движение только вперёд!»
Куников видел, с каким воодушевлением слушают воины, как блестят их глаза. Он знал клятву наизусть, и всё же с волнением вслушивался в каждое слово.
Вспоминалась ему Москва, где он жил и работал до войны, далёкая, но всегда близкая его сердцу Москва…
Между тем замполит закончил чтение, и в зале стало шумно. Раздались аплодисменты. Когда всё стихло, Старшинов сказал:
- Долг каждого из нас подписать клятву.
Первым поставил подпись Куников. Один за другим наклонялись над столом моряки, расписывались и отходили в торжественном молчании.
«Морской охотник»
В полночь десантные корабли вышли в море. По-прежнему моросил дождь.
Основной десант проследовал к Южной Озерейке. А катера Сипягина, на борту которых находились бойцы отряда Куникова, скрытно подошли к мысу Мысхако.
Корабли заглушили моторы.
Дубровин стоял на мостике, В темноте берег Цемесской бухты еле угадывался. На мысе Мысхако изредка вспыхивали ракеты, и тогда вырисовывался силуэт горы Колдун, Рядом с Дубровиным стоял командир группы десантников. Он натянул намокшую плащ-палатку не только на плечи, но и на голову и был похож на тёмную глыбу.
- Пока довезут нас до места, можно, пожалуй, и отдохнуть минут двадцать, - зевнув, сказал он.
Дубровин проводил его в свою каюту.
Командир группы десантников снял плащ-палатку и сел на кровать.
- Когда-то ещё доведётся на кровати посидеть!..
Рядом на столике лежал лист бумаги. Синим карандашом было написано: «Если вы встретите слабейшее судно - нападайте, если равное себе - нападайте и если сильнее себя - тоже нападайте…»