Обе они внимательно посмотрели на Айану, и Третья опустила глаза.
Девочке давно хотелось задать один вопрос, но все не решалась. А тут, кажется, самое время.
– Зачем нужны Хозяйки Круга?
Старухи в который раз за сегодняшний день загадочно переглянулись.
– Мы помогаем великой праматери Алахчине. Тебе надо знать подробно или ты просто так спросила?
– Подробно, – обрадовалась новым объяснениям Айана.
Вторая начала:
– Аласы, деревья, камни – все сущее, с чем мы, люди, разделяем жизнь на земле, имеет свои души.
– И все это связано поводьями Сюра с небесным Отцом, а незримой пуповиной – с матерью землей, – подхватила Третья. – Но еще в начале создания в людях обнаружилась жажда главенства. Это оказалось хорошо, потому что человек начал больше думать собственным умом и развился лучше. Но и плохо – ведь он, отделяясь от подобных себе, стал терять единство с ними. Человек отошел от земли, полагая себя самостоятельным. А вскоре возомнил о своем величии… Так вот, Хозяйки нужны, чтобы помнить и напоминать: сначала земля, а потом уже люди среди всего сущего.
Вторая вздохнула:
– За короткий срок жизни людям надо достойно пройти человеческий Круг Разума. Кроме того, они пекутся о своих семьях и хозяйствах. Времени радеть о матушке земле им не хватает. Поэтому в меру дозволенных сил служим ей мы, Хозяйки. А основная наша забота – следить за соблюдением Круга священных заповедей, от которых зависит мир и спокойствие на Орто. Этот Круг включает в себя девять законов бытия, которые перетекают из одного в другое.
– Первый закон придерживает гордыню. Человек должен помнить, что он – дитя земное, и что его разум не совершеннее разума других созданий, живущих по своим законам.
– Второй закон не дает брать что-нибудь без спроса из принадлежащего чужим душам. Велит человеку просить дозволения у духа дерева, прежде чем срубить его, у аласа, когда приходит время косить траву. Если поступишь иначе, это будет воровством, а воровство, сама знаешь, мерзкий и всегда наказуемый грех.
– Третий закон – брать по нужде, не более того. Не ранить соседних корешков, выкапывая съедобные, не ломать юную поросль, пробираясь к заманчивым ягодным кустам. Возьмешь даров сверх потребы – осквернишь место грехом алчности.
– Ты, наверное, видела в тайге деревья, вокруг которых много следов, а лишь подойдешь – с ветвей срываются стайки птиц. Мудрые охотники далеко стороною обходят эти священные дерева, чтобы не спугнуть их малых и больших гостей. Даже если это ветвисторогие. Четвертый закон делает человека чутким к другим, не позволяет гневить лес безучастным к нему отношением, порожденным грехом равнодушия.
– Пятый закон упреждает о сроках охоты на птицу и зверя. На первый взгляд этот закон обычен, но заповедь его вовсе не столь проста. У каждого животного свое время любви и рождения деток, покоя и страха. Смена их знакома зверью с сотворения мира, как звенья в цепи бытия. Если человек тайно начнет охотиться, когда не подошло время зверю бояться людей, – к примеру, во время беременности самок, сокрушительный испуг вольется в зародышей через материнскую кровь. Для потомства, которое познало ужас еще в утробе, страх станет главнее всего. К вырождению звериных аймаков ведет человеческая жестокость, к вседозволенности – самого человека. Душа его, теряя добросердечие, незаметно слабнет во всем остальном.
– Человек со слабой душой пресмыкается перед теми, кто превосходит его умом и духом, и ненавидит, пресмыкаясь… Из раболепия растет грех зависти, жгучий, как солонцовая земля на открытой ране. Он заставляет завистников плести заговоры и придумывать каверзы. Поэтому шестой закон наказывает блюсти здоровье душ.
– Седьмой наказывает помогать живым существам, попавшим в беду.
– Как мы сегодня помогли расколотому деревцу? – спросила Айана.
– Да, – улыбнулась Третья. – Помогать искренне, не держа задней мысли, что вот, мол, какой я молодец, без всякой выгоды пособил другому.
– Восьмой, – продолжила Вторая, – гласит: будь честен с другими. Погляди, истинен ли ты в собственной семье. Признайся – не лжешь ли себе самому? Грех неправды рано или поздно возвращается жечь и язвить душу.
– Девятый – закон ытыка. Ты, наверное, обращала внимание: когда взбиваешь скудель, чтобы сделать ее цельной, ытык перемещается кругами. Поднимает глиняные слои снизу вверх, опускает сверху вниз, крутит слева направо и наоборот. Вот так же движутся круги жизни: большое растет из малого, великое – из простого, будущее – из прошлого. Человек обретает равновесие, если не забывает о предках, заботится о старцах и печется о детях.
– Равновесие человека подвигается к цельности в племени. Цельность в племени ведет к совершенству земного бытия. Совершенство земного бытия приближается к гармонии во Вселенной. Гармония во Вселенной вселяет в людей уверенность в жизни. Уверенность в жизни помогает человеку обрести равновесие.
– Это – Круг и, возвращаясь к первой заповеди, человек должен помнить: он – не единственное любимое дитя матушки Алахчины и не выше других ее детей, что живут по своим законам…
Так Хозяйки по очереди объясняли перетекающие из одного в другой законы и думали, что теперь отдохнут от вопросов, но не тут-то было. Девочка забежала вперед:
– Почему человек забывает все, что знал до рождения?
– Потому что каждый раз, замыкая Круг, человек очищается от прошлого груза, – терпеливо ответила Вторая.
– А я не хочу так, я хочу помнить! – заявила Айана.
Третья Хозяйка грустно покачала головой:
– Когда-то я была такой же норовистой, как ты. Пока не поняла, что жизнь человека складывается не из «хочу не хочу», а из «нельзя» и «можно».
– Почему?
– Потому что «хочу» – почти всегда то, чего нельзя, маленькая почемучка! – засмеялась старуха.
– Значит, мне всю жизнь придется тащиться в Кругу, как в плену?
– Ты хочешь быть Хозяйкой?
– Да.
– Так вот, если собрать в кучу все «хочу», которые мне пришлось подавить в себе, чтобы стать Хозяйкой, получится утес выше Каменного Пальца.
– И ты всю жизнь соблюдала одни только запреты?!
Хозяйки улыбнулись, и Третья, забывшись, вслух назвала Айану Капелькой:
– Ах, Ка-апелька, – нараспев сказала она. – Тебе будет легче и легче, когда ты начнешь постигать смысл законов бытия. Труден путь к равновесию, но, лишь обретя его, ты получишь настоящую свободу, о коей не могла и мечтать. Потому что равновесие и есть свобода.
– В этом, знаешь ли, особая мудрость Круга, – примолвила Вторая.
– И легкость, – засмеялась Третья. – Ни с чем не сравнимая легкость!
Айана что-то поняла, а что-то нет, уж больно мудреными показались сегодняшние разговоры. Но решила: если Круг заповедей поможет ей научиться летать наяву, она, так уж и быть, станет следовать ему беспрекословно.
Над незнакомым аласом в низине носилась ворона. К аласу сбегала старая, заросшая травою тропа. Айана приметила размытую красную линию поперек тропы. Копнув рядом землю лопаткой, Вторая Хозяйка вздохнула створками темени:
«Проклятие в силе. Надо обновить остерегающую черту».
Третья достала из корзины узелок с красной охрой, наново присыпала тропу и тревожно нахмурила брови:
«Обойдем место подальше, девочке незачем знать».
Но в прогале березовой рощи Айана успела заметить следы пепелищ. Они темными пятнами просвечивали в квелой траве аласа сквозь лохмотья призрачной дымки… И вдруг в голове заклубился туман. Что-то черное шевельнулось слева в лесу. Взгляд против желания скользнул за красную черту на тропе, нырнул в кусты и, лавируя между деревьями, врезался в разрушенную временем юрту.
Поросшие мхом развалины вздыбили вверх лапы трухлявых бревен, распростерли их над бугром из лома и дерна. Бугор напоминал раненого зверя, готового прыгнуть. Взгляд девочки снова, противясь воле, устремился внутрь, где под обломком щелястой стены раздвинулся угол с остатками лежанки. Там поверх слоев грязи и мышиного помета, обмотанные пыльными сетями паутины, шевелились тонкие березовые ветки, похожие на пальцы. Или то были пальцы, похожие на ветки?.. В рассохе между ними, как на ладонях, лежал батас в чехле из узорчатой кожи. Длинный нож – боевое полукопье из тех, что воины носят в ножнах, закрепленных слева на поясе к ремешку.
Батас требовал взять его отсюда. Айане живо представилось, как она залезает под хищные матицы-крылья и приближается к притаившимся, растресканным пальцам, лишенным ногтей… От ужаса свело нутро, горькая тошнота подступила к горлу. А батас звал и бесился, сверкал серебряными насечками и кричал в тумане Айаниной головы. Он вопил целую вечность, втиснутую в несколько мгновений, и всю эту вечность девочка боролась с собой. Шаг… Шаг и еще два коротких шажка – так стучало испуганное сердце.
– Можно я пойду туда? – спросила она хриплым шепотом. Ее неудержимо влекло за красную черту.
– Нет, – отрезала Третья Хозяйка. Стрельнула сторожким взором влево и, что-то сообразив, крепко схватила за руку. – В брошенное, а тем более разрушенное жилье запрещено заглядывать.
– Там лежит одна красивая вещь, – пискнула Айана.
В проницательных глазах старух вспыхнула паника.
– Даже если какая-то вещь привлекла здесь твое внимание, нельзя подходить близко, касаться ее и тем более брать с собой, – сердито буркнула Третья.
– В ней может прятаться злой дух, – добавила Вторая.
Как только она это сказала, непослушные ноги Айаны наконец тронулись за Хозяйками. Троица отдалилась от страшного места и отправилась мимо холма за березовой рощей.
Хозяйки далеко обогнули шаманский столб с птицами и, верно, полагали, что на этом опасные земли кончились. Но Айана чуть приотстала и, потянув воздух носом, почуяла новую угрозу.
Лес возле холма встретил угрюмым шелестом. Вздетая в испуге рука наткнулась на огромную подвижную тень и по локоть утопла в полумраке, словно в липучей грязи. Возникая из ниоткуда, эта сумеречная полоса нависала с холма и утекала за Диринг. Знойная марь над нею подрагивала, но была пуста. Предмета, который отбрасывал гигантскую тень, не существовало в вещественном мире Срединной земли, однако воздух вокруг шипел и трещал.