Пока картина мира индивидуума была преимущественно эмпирической, полученной через личный опыт наблюдений за миром в процессе охоты и собирательства, она приблизительно совпадала у большинства членов окружающего небольшого социума, а при разногласиях легко поддавалась практической верификации. («Этот гриб ядовитый. Ах, ты считаешь, что нет? А ну, пасть раскрыл!») Она могла радикально не совпадать с соседними социумами, имеющими другой опыт, но до этих странных подозрительных уёбков все равно три дня лесом, так что и хер с ними.
Расхождения стали набегать, когда суммарный запас знаний о мире стал превышать возможность эмпирического усвоения за сколько-нибудь приемлемый промежуток времени. (На этом этапе утратили актуальность ученые-энциклопедисты, специалисты по всему сразу.) Все большую часть знаний приходилось получать не на эмпирической, а на авторитетной основе — принимая за данность чужой опыт.
Здесь обычно принято поминать несчастную «муху Аристотеля» — якобы, он написал, что у мухи восемь ног, и авторитет его был так велик, что никому и в голову не пришло пересчитывать. Что он там написал на самом деле после сотни переписчиков с переводчиками — дело темное. В его классификациях есть, в частности, утверждение, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин, хотя этот тип был дважды женат и мог бы просто посчитать их пальцем. Как вариант — в его время мухи имели восемь ног, женщины меньше зубов, рыбы не имели мочевого пузыря и так далее, а потом все резко поменялось. Но это вряд ли.
Впрочем, ноги мухам и зубы женщинам пересчитать относительно просто (Берегите пальцы!), а вот электроны в атоме — уже задачка посложнее. И чем дальше, тем больше картина мира становится наведенной, принятой на веру. С лавинообразным нарастанием числа информационных источников, произошедшим в последнее время, размыванием авторитетности и снижением возможности верификации мы имеем прелюбопытное явление — в мире не найти двух людей с одинаковой картиной мира. Если взять любого произвольного человека, сесть с ним за стол с бутылкой и начать задавать вопросы о том, как устроен мир, примерно вопросе на пятом вам захочется его этой бутылкой уебать. Чисто из жалости — ну разве можно жить в таких диких заблуждениях? Впрочем, у него непременно возникнет аналогичное желание, поэтому спорить лучше в интернете.
Снижение числа прямых контактов между особями приводит к отсутствию контактной верификации. Если раньше люди с радикальными различиями в картине мира могли просто поубивать друг друга, сократив число версий реальности до одного выжившего, то теперь они плодятся как глисты. Сторонник плоской земли может быть при этом приверженцем церкви макаронного монстра, веганом, упоротым либералом, борцом за легалайз, экошизой и вообще полным ебанько. (Остается только надеяться, что он заодно чайлдфри, и не передаст гены дальше в популяции.) При этом он легко найдет единомышленников по каждому из своих заебов и успешно огородится от любых оппонентов. В давешние времена ему бы вышибли кружкой мозги в первой же таверне.
Еще недавно носители совсем уж маргинальных версий реальности вынуждены были как-то учитывать то, что подавляющее большинство окружающих живет в ином понятийном консенсусе. Соразмерять свой публицистический пыл с ценами на косметическую стоматологию. Это слегка ограничивало их ебанутость, держа ее в социально приемлемых рамках, или инкапсулировало, уводя в коммуны, скиты и деструктивные культы. Общество вытесняло носителей сильно искаженной картины мира на периферию информационного поля, сохраняя общую стабильность. Да, это не толерантно. Но не будем забывать, что исходно слово «толерантность» имело два значения. Первое — социально-политический термин, означающий легализацию проституции (maison de tolérance — бордель по-французски). Второе — медицинский термин, означающий отсутствие иммунного ответа организма на заражение. В обоих случаях так себе штука, и на здоровье общества сказывается не лучшим образом.
БОРДЕЛЬ – комплекс услуг по взаимному понижению социальной ответственности граждан.#СловарьМизантропа
Теперь ситуация парадоксальным образом сменилась на обратную — чем более пиздануто меньшинство, тем ярче оно представлено в медиасфере. Это вызвано имманентным неуправляемой медиасфере трендом на качественное пикирование — снижение качества публикаций в опережающем аудиторию темпе, увлекая ее за собой. Штопор «тупые публикации отупляют аудиторию, требующую еще более тупых публикаций на следующем витке» никак не может быть остановлен изнутри системы, только внешним принуждением, а дна в этой пропасти нет, только говно на каждом витке все нажористее. Маргинальные меньшинства с их причудливыми когнитивными искажениями привлекают аудиторию низшего сорта — то есть, самую многочисленную и неразборчивую, внимание которой легко покупается СМИ и дорого продается рекламодателю (он не любит интеллектуалов, они плохие потребители). Сначала это подается «ой, смотрите, какие странные ебанько», потом аудитория привыкает. Чтобы читателя торкало, накал ебанины приходится наращивать, окошко Овертона скрипит, открываясь... Вскоре мы имеем картину, когда нормальность становится массовой аудитории невыносимо скучна. Это как по чуть-чуть наращивая дозу, добавлять в еду перец — через какое-то время даже индийская кухня будет казаться пресной. А в медиасфере «пресность» означает потерю аудитории и, соответственно, рекламных денег, ради которых она и существует. Значит перец хуячим ложкой, совком, лопатой! К черту постылую нормальность, давайте сюда девиации, да поразвесистей, чтобы даже у самого привычного к «остренькому» читателя полыхнуло в заднице как у стартующей ракеты.
В этом нет никакого «заговора». Миром правит не тайная ложа, а явная лажа. Если что-то можно объяснить ленью, тупостью и распиздяйством — смело объясняйте, не ошибетесь. Кормление аудитории говном дешево стоит и дает наибольший привес, а для чего-то другого надо напрячься? К черту трудности! Несите говно!
Скатывание в говно» (копротренд) — доминирующий результат любого достаточно продолжительного антропогенного процесса. При построении долгосрочного прогноза вопрос «скатится или нет» не рассматривается в принципе. Предметом дискуссии является только вопрос «когда». Межавторская серия книг? Ну, тому к пятому читать будет невозможно. К десятому так точно. Новый вкусный сорт пива? Надо пить сейчас, через годик станет таким же говном, как остальные. Позитивное общественное движение? Пересрутся из-за денег и власти раньше, чем вы запомните их фамилии.
Почему так происходит? Отчасти из-за монетизации любого целеполагания. По соотношению цена/качество «говно задаром» будет выигрывать всегда, потому что деление на ноль чего угодно дает одинаковую бесконечность, а если нет разницы — зачем делить больше?
БЕСКОНЕЧНЫЙ – достаточно длительный, чтобы не выяснять, насколько именно.#СловарьМизантропа
Халява при этом, конечно, ложная. Халява всегда ложная, как вечный двигатель, и нарушает те же законы сохранения. Если вы думаете, что вам что-то дают даром, то вы просто не поняли, чем и как заплатили. Честная покупка всегда обходится дешевле, но это не мешает людям лезть в мышеловку за бесплатным сыром. Их даже не смущают разбросанные вокруг кишки предыдущих соискателей — ведь они-то не такие. Те просто были недостойны, а уж они-то... Хуяк! Взводите пружину обратно, там уже следующий на сырный запах ползет.
Но это, конечно, не единственная причина копротренда.
В отличие от «копроэкономики», которую придумал не я, «копротренд» — мой собственный термин. Он означает тенденцию к скатыванию любого благого начинания в говно. Им объясняется, почему сиквелы хуже оригиналов, почему бренды превращаются в пародии на самих себя, почему «автор уже не торт» и множество других явлений деградации антропогенного, ежедневно наблюдаемых нами вокруг себя.
Явление совершенно естественное — один из примеров принципа возрастания энтропии. Время стирает горы в песок и превращает сериалы к третьему сезону в говно. Это, в общем, нормально. Мы и сами не молодеем, кстати. Удерживать энтропию от роста может только приток энергии извне системы, а он, к сожалению, имеет экспоненциально убывающий характер. Первоначальный на подрыве энтузиазма толчок — и пошел спад. Устают исполнители, заебываются организаторы, соскучиваются приученные к постоянному обновлению потребители. На первый робкий запашок гниения приходят гиены-маркетологи, и за ними уже остается выжженная и покрытая слоем говна пустыня. Этот бренд/марка/автор/проект сломались, несите следующий.
Это печально, да. Но это «тактическая печаль» ближнего радиуса действия. Сдохшие проекты, сериалы, бренды и сорта пива освобождают нишу для чего-то нового, и на удобрении из говна, в которое они превратились, идет в рост очередной проект-сериал-бренд. Все как в природе, где на месте сгнившего дерева растет другое. Хотя, конечно, жаль, что никогда больше не будет тойоты-семидесятки, не доснимут «Светлячок», а ботинками «Катерпиллер» больше нельзя пинать кирпичи. Но уже наши дети о них не знают, а значит, и жалеть не будут.
В общем, с нами будет та же фигня. Мы будем стареть, дряхлеть, глупеть, впадем в маразм и помрем. В освободившихся от нас «хрущевках» наши внуки вырастят наших правнуков, для которых мы только фотка в старом альбоме.
ейчас много говорят о физическом «медицинском» бессмертии — мол, «предел Хейфлика» можно преодолеть, генетическую программу старения отменить и сделать из нас вечных Мафусаилов. Не из всех, конечно, а из самых лучших — то есть, самых богатых, разумеется. Денег в эти исследования вваливается прорва (это еще со времен первых алхимиков пошло).
ВЕЧНОСТЬ – запас времени, позволяющий неограниченно прокрастинировать. Поэтому бессмертный человек не сделал бы за свою бесконечную жизнь ровно ничего. #СловарьМизантропа
Откровенно говоря, я не особо верю в достижимость. Сменяемость поколений — базовая фича матери-природы, а попытки ее наебать обычно