[23]. Саймон видел похожую у одного хоккеиста в восьмидесятых годах. Возраст женщины определить было весьма непросто: либо рано состарилась в сорок пять, либо хорошо сохранилась в шестьдесят пять, хотя очень сомнительно, что она часто заглядывала в зеркало.
– Какое у вас пиво? – спросил он.
– У нас есть «Пабст». И еще «Пабст».
– На ваш вкус.
Энид все еще смотрела в свой стакан, даже глаз не скосила в сторону Саймона.
– Значит, вы – папа Пейдж, – вдруг произнесла она.
– Это вам Уайли сказал?
Не глядя на него, она покачала головой:
– Нет, он ничего не сказал. Зачем вы сегодня приехали?
– Отдать свой последний долг.
– Только не надо врать.
– Хорошо, не буду. Но все равно я соболезную вашей утрате.
На эти слова она никак не отреагировала.
– Так почему вы здесь?
– Моя дочь пропала.
Барменша открыла банку с пивом и шмякнула ее перед ним на стойку.
Энид наконец-то повернула к нему голову.
– Давно?
– Сразу после убийства Аарона.
– Вряд ли это совпадение.
– Согласен.
– Наверное, убила его и сбежала.
Вот так запросто, не моргнув глазом. И голос даже не дрогнул.
– А если я скажу, что это не так?
Энид сделала жест, который мог означать: «может, да, а может, нет».
– На бирже играете? – спросила она.
– Нет.
– Как же… ведь вы какой-то там крупный биржевой маклер или вроде того, разве нет?
– Я работаю консультантом по финансовым вопросам.
– Какая разница. Все равно связано с риском, разве нет? Прикидываете там, что делать можно, а что рискованно, и все такое?
Саймон кивнул.
– Значит, должны понимать, что здесь есть две наиболее вероятные возможности, верно?
– Какие?
– Первая: ваша дочь убила Аарона и теперь в бегах.
– А вторая?
– Тот, кто убил Аарона, захватил ее или тоже убил. – Энид Корвал отхлебнула из своего стакана. – И если подумать, вторая возможность более вероятна.
– С чего вы взяли? – спросил Саймон.
– Наркоман вряд ли сумел бы не наследить или удрать от полиции.
– Значит, вы считаете, что она не убивала?
– Я этого не говорила.
– Предположим, вы правы, – сказал Саймон, стараясь рассуждать спокойно и беспристрастно. – Но зачем этому кому-то понадобилась Пейдж?
– Понятия не имею. Самой неприятно говорить, но, скорее всего, ее уже нет в живых. – Она отхлебнула еще. – И все же никак не могу понять, зачем вы тут.
– Надеюсь, что вы что-то знаете.
– Я не видела Аарона много месяцев.
– Вы знаете этого парня?
Саймон протянул ей телефон. Елена Рамирес прислала ему фотографию Генри Торпа, пропавшего сына своего клиента.
– Кто это?
– Его зовут Генри Торп. Он из Чикаго.
Она покачала головой:
– Нет, не знаю такого. А в чем дело?
– Он может быть связан со всем этим.
– Каким образом?
– Я понятия не имею. Поэтому и приехал сюда. Он тоже пропал.
– Как Пейдж?
– Похоже.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь.
Тут какой-то мрачный бритоголовый байкер вытащил стоящий между ними табурет и навалился на барную стойку. Саймон заметил выступившую у него из-под рукава рубашки татуировку ордена Железного креста и половинку свастики. Байкер понял, на что смотрит Саймон, и уставился ему прямо в глаза. Саймон взгляда не отвел и почувствовал, что краснеет.
– Ты куда это смотришь? – спросил байкер.
Саймон не пошевелился, даже не моргнул.
– Я, кажется, тебя спрашиваю…
– Этот парень со мной, – сказала Энид.
– Привет, Энид… я просто имел в виду…
– Чего это ты лезешь в наш разговор?
– Я… то есть я… ну, я же не знал…
Похоже, этот громила слегка испугался.
– Энид, я просто хотел взять еще пива.
– Вот и отлично. Жди у бильярда, Глэдис тебе принесет.
С тем байкер и был таков.
– Послушайте, Энид, – сказал Саймон.
– Да?
– Что это за заведение?
– Частный клуб.
– Ваш?
– Вы приехали о ком спрашивать, о своей дочери или обо мне?
– Просто пытаюсь во всем разобраться.
– В чем «во всем»?
– Может быть, вы расскажете мне про Аарона?
– Что, например?
– Я не знаю. Что-нибудь. Все.
– Что-то не очень понимаю зачем.
– Тут есть некие ниточки, – сказал он, и ему самому собственные слова показались несколько дикими. – Связи, понимаете? Я не знаю какие, но у меня такое чувство, будто я что-то упустил. Поэтому и задаю вопросы, иду напролом и надеюсь понять.
Она нахмурилась:
– Занялись бы лучше чем-нибудь другим.
– Вчера в мою жену стреляли, – сказал Саймон.
Энид вопросительно посмотрела на него.
– Она осталась жива, но… Мы с ней разыскивали Пейдж. Там, где они жили. Где убили Аарона.
Он рассказал ей все как было, глотая по ходу рассказа пиво. Саймон уже не помнил, когда в последний раз рано утром пил холодное пиво, но ему казалось, что в этом заведении сегодня так надо, так будет правильно. Рассказывая, он оглядывал помещение. Заметил, что шовинистические татуировки не только у того байкера, с которым у него случилась стычка. Многие здесь щеголяли свастиками. Да, у него сейчас есть дела поважнее, и он в меньшинстве, но кровь у него закипела: вот какова сегодня Америка, его страна, это дерьмо у всех на виду и все с этим мирятся.
– Вы видели место, где рос Аарон, – сказала Энид, когда он закончил.
– Да, на той ферме.
– Вообще-то, это не ферма. Это туристический объект, но тем не менее. Миленькое местечко, верно?
– Вроде бы да.
– Вроде бы да, – кивнув, повторила она. – Когда Аарон был маленький, он жил там, где сейчас гостиница. Они сдавали тогда только шесть номеров. В остальных жила семья. Потом бизнес стал расширяться. Стали сдавать все десять. Лет пять-шесть назад сделали пристройки и теперь сдаем двадцать четыре номера. У нас также симпатичный ресторан. Уайли называет его «бистро». Думает, что так звучит более заманчиво. И магазин сувениров тоже дает неплохой доход. Продают не только сувениры, но и свечи, всякие мелочи и тому подобное. Я не о том рассказываю, так?
– Вовсе нет.
– Вы же хотите все знать про Аарона.
Саймон промолчал.
– В общем, Аарон еще мальчишкой всегда был какой-то немного мутный, если вы понимаете, о чем я.
Один из татуированных подошел к черному ходу и обменялся с ней взглядами. Энид кивнула, и тот незаметно вышел.
– Не знаю, как это все может вам помочь, – произнесла она.
– Вы сказали «они».
– Что?
– Вы сказали: «Они сдавали только шесть комнат». Они.
– И что?
– Я думаю, надо было сказать «мы», а не «они».
– Нет, все правильно, – возразила она. – Мы с Уайли тогда еще не были женаты.
– Когда «тогда»?
– Когда Уайли жил в первоначальной гостинице.
– Но вы сказали, что Аарон тоже там жил.
– Ну да. Вдвоем с Уайли. Я его мачеха. Я у них появилась, когда ему уже было девять лет. По правде говоря, с материнским инстинктом у меня слабо. Удивлены? Мы с Аароном никогда не были близки.
– А его настоящая мать, где она?
Энид бросила взгляд на дверь черного хода. Вернулся тот татуированный и сделал все, чтобы Энид его заметила. Стакан ее был уже пуст. Глэдис Соломенные Волосы без напоминания снова наполнила его.
– Миссис Корвал?
– Зовите меня Энид.
– Энид, что случилось с настоящей матерью Аарона?
– Это не имеет к вам и вашему делу никакого отношения.
– Кто знает.
– Каким образом? – спросила Энид и, повернувшись к нему, положила руку на стойку и заглянула прямо ему в глаза. – Я хочу сказать, что с первого же дня здесь все время твердила Аарону: «Даже не пробуй. Никогда. Ни капельки». Ведь все у него на глазах, он каждый день видел, что эта дрянь делает с человеком. И вот пожалуйста, все равно кончил тем, что его убили в каком-то наркоманском притоне. Вот вы скажите мне, мистер Грин. Как могла его родная мать иметь отношение к тому, что Аарона ждал такой конец? И раз уж на то пошло, какое отношение его родная мать имеет к вашей пропавшей дочери?
– Не знаю, – сказал Саймон.
– Уж если искать виноватых, то я более подходящая кандидатура, вам не кажется?
Саймон молчал.
– Мы с его отцом поженились. Он подрос, стал чаще болтаться здесь. Вечная проблема с подростками в таком тихом местечке. Люди думают, мол, какое очаровательное место и прочая чепуха. Красота – скучная вещь, приедается быстро. Чувствуешь себя как в западне. А таким, как Аарон, хочется большего. Такой уж он уродился. Я, между прочим, тоже, хотя мы с ним не родственники.
Он хотел поинтересоваться, что это за место такое, но это было бы неправильно. Он перевел разговор на другую тему и спросил:
– Мать Аарона сегодня была на панихиде?
Энид молчала, не поднимая головы.
– Неужели нельзя мне сказать, по крайней мере…
– Нет, – ответила Энид. – Ее там не было.
– Она еще жива? Она как-нибудь общалась со своим сыном?
– Я вас совсем не знаю, мистер Грин.
– Почему, знаете. То есть вполне достаточно. Мне все равно, чем вы тут занимаетесь или что происходит у вас в гостинице и все такое. Я не хочу доставлять вам ни малейшего беспокойства. Но, рискуя показаться занудой, я повторю: моя дочь пропала.
– А я не понимаю, какое отношение это имеет к…
– Скорее всего, никакого, – перебил он. – Но ведь может и иметь, правда? В полиции думают, что Пейдж могла убить Аарона, чтобы спастись. Или это сделал я. Или моя жена. Чтобы защитить свою дочь. Или там было что-то не так с продажей наркотиков. Версии, конечно, хорошие, но я все равно прошу вашей помощи.
Она принялась вертеть свой стакан, не отрывая взгляда от напитка.
– Так жива мать Аарона или нет?
– Хотите правду? – Энид подняла голову и долго разглядывала его в упор. – Я не знаю.
– Не знаете, жива ли она или мертва?
– Именно так, – сказала Энид и повернулась к Глэдис. – Налей-ка моему другу еще пива и отнеси в угловую кабинку. Нам с ним надо немного потолковать.