– Конечно, – ответил он.
– Вы не были там в последнее время?
– Нет. Там ведь сейчас магазин одежды, верно?
– Был. Продавали все эти шмотки в обтяжку для подростков. Я еще называла его «Все для шлюх», помните?
– Да, помню.
– Я понимаю, это не очень хорошо. Я хочу сказать, видели бы вы меня в мои лучшие годы. Я ведь была красавицей, Саймон.
– Да вы и сейчас такая.
Она пренебрежительно отмахнулась.
– Да перестаньте вы. Впрочем, я тогда уже знала, как подчеркнуть свои формы, если вы понимаете, о чем я. Я такие штучки надевала, что папа закатывал настоящую истерику. – На губах ее расцвела мечтательная улыбка. – Фрэнк на меня сразу запал, уж можете мне поверить. Бедный мальчик. Как увидел меня в бикини на пляже в Рокуэй-Бич – все, у него не было никаких шансов устоять.
Она повернула голову и одарила его улыбкой. Он улыбнулся в ответ.
– В любом случае, – продолжала Сэди, и ее ностальгическая улыбка угасла, – этот магазин одежды для проституток закрылся. Теперь там ресторан. Угадайте, какая там еда?
– Какая же?
Она сделала глубокую затяжку, и лицо ее изменилось, будто она увидела, что на ее линолеум написала собачка.
– Азиатский фьюжн, – выпалила она.
– Ого!
– Что это, черт возьми, значит? Фьюжн – это что теперь, страна?
– Вряд ли.
– Азиатский фьюжн. И называется ресторан – «Мешугас»[35].
– Да? Странно звучит для названия.
– В общем, как-то так. Хотят привлечь нас своей экзотикой. – Она покачала головой. – Азиатский фьюжн… Нет, ну в самом деле, Саймон. – Она вздохнула и повертела в пальцах сигарету. – Ну так что у вас случилось?
– Простите?
– Что у вас не так?
– Ничего.
– Вы что, думаете, я мешуга?
– Вы говорите со мной на фьюжн?
– Очень смешно. Как только вы вошли, я сразу все поняла. Так что у вас случилось?
– Долгая история.
Она откинулась на спинку стула, посмотрела налево, потом направо и снова на него.
– Вы думаете, у меня сейчас куча дел?
Он чуть было не рассказал ей все. Сэди смотрела на него мудрым и полным сочувствия взглядом, она жаждала его откровенности и с большим удовольствием выслушает его рассказ и будет готова оказать ему, как минимум, моральную поддержку.
Но он не стал этого делать.
И дело было не в том, что это его личная проблема. Дело в его жизненной позиции. Саймон – ее консультант в финансовых вопросах. Он мог бы поговорить с ней о тонкостях воспитания детей, подробностях жизни его семьи. Но не в такой ситуации. Его проблемы – это его проблемы, а не проблемы его клиента.
– Что-то случилось с кем-то из ваших детей, – сказала Сэди.
– С чего вы взяли?
– Когда сама теряешь ребенка… – Сэди замолчала и пожала плечами. – Одно из побочных явлений тут – нечто вроде шестого чувства. И потом, в самом деле, что может быть еще? Ладно, так у кого из детей проблемы?
– У старшей, – просто сказал он, потому что так сказать было легче всего.
– Пейдж. Ладно, я не буду у вас ничего выпытывать.
– Вы не выпытываете.
– Саймон, можно, я дам вам один маленький совет?
– Конечно.
– То есть это как раз то, чем занимаетесь вы, верно? Даете советы. Приходите сюда и советуете, как правильно распорядиться моими деньгами. Ведь что касается денег, вы человек компетентный. Моя же компетентность в том… короче, я всегда знала, что Барри – гей. Это для меня было очень странно. Идентичные близнецы. Росли и воспитывались в одном доме. Барри всегда сидел вот на этом месте, где вы сейчас. Это было его место. А Грэг рядом с ним. Но насколько я помню, с самого раннего возраста они были разные. Все буквально с ума сходят, когда я говорю, что Барри с самого первого дня был, ну не знаю, более колоритным, что ли. Все говорят, это вовсе не значит, что ты гей. Но я-то знаю, что права. Мои мальчики были идентичные – и все же разные. Если знаешь обоих с самого раннего возраста, тебе не нужно гадать, который из них гей… не стесняйтесь, можете говорить, что все это штампы. Барри любил модно одеваться, любил театр. А Грэг увлекался бейсболом и автомобилями. То есть я практически растила детей, которые подпадают под стереотипы.
Она неуверенно улыбнулась. Саймон положил руки на стол. Он кое-что слышал об этом и раньше, но сама Сэди не часто касалась этой темы.
И вдруг в голове у него стало проясняться.
Близнецы, генетика.
История Барри и Грэга заинтриговала его сразу, как только он об этом узнал: его удивляло, как совершенно одинаковые, однояйцовые близнецы с одним и тем же набором хромосом, которые росли и воспитывались вместе, вдруг оказались разной сексуальной ориентации.
– Когда Барри заболел, – продолжала Сэди, – мы не видели, что происходит с Грэгом. Просто не обращали на него внимания. Надо было бороться с первоочередным злом. А Грэг видит, что его однояйцовый брат-близнец чахнет на глазах. Подробности можно опустить. Барри выздоровел, но Грэг так никогда и не оправился от этого ужаса. Он был так напуган, что… просто сбежал. Я не уследила за ним вовремя.
Грэг был единственным лицом, кто получал доходы с имущества матери, поэтому Саймон поддерживал с ним связь. Он успел уже три раза жениться и развестись и сейчас был помолвлен с двадцативосьмилетней танцовщицей, с которой познакомился в Рено.
– Я потеряла его. Потому что уделяла ему мало внимания. Но еще и потому…
Она замолчала.
– Почему?
– Потому что не смогла спасти Барри. Это было действительно так, Саймон. Несмотря на все проблемы, все страхи Грэга перед тем, что он тоже, может быть, гей и все такое, если бы я смогла спасти Барри, с Грэгом тоже все было бы нормально. – Она склонила голову набок. – Вы еще можете спасти Пейдж?
– Не знаю.
– Но шансы есть?
– Да, есть.
Генетика. Пейдж изучала генетику.
– Тогда идите и спасайте ее, Саймон.
Глава двадцать вторая
Прибежища Истины нигде не было видно, и это было неудивительно.
– Возле вон того старого почтового ящика, – сказала Ди Ди, – поверни налево.
Старого – это еще мягко сказано. Почтовый ящик выглядел так, будто еще со времен президента Картера каждый проходящий мимо подросток ежедневно колотил по нему бейсбольной битой.
Ди Ди заглянула Эшу в лицо.
– Что такое?
– Я еще кое о чем прочел, – сказал Эш.
– О чем?
– Тебя принуждают заниматься с ними сексом?
– С кем?
– Ты знаешь, о чем я. С твоим Истинным, с твоим визитером – или как там еще называют себя эти ваши главари?
Она ничего не ответила.
– Я читал, что они вас принуждают.
Она тихо произнесла:
– Истину нельзя ни к чему принудить.
– Значит, да.
– Бытие, глава девятнадцатая, стих тридцать второй, – сказала она.
– Что?
– Помнишь историю Лота из Библии?
– Ты это серьезно?
– Так ты ее помнишь или нет?
Ему показалось, что она хочет перевести стрелки.
– Смутно, – ответил Эш.
– Итак, Бытие, глава девятнадцатая. Бог разрешает Лоту и его жене, а также двум их дочерям бежать из Содома и Гоморры, которые Он решил уничтожить.
Эш кивнул:
– Но жена Лота, несмотря на запрет Бога, обернулась.
– Правильно, и Бог обратил ее в соляной столб. Что, как мне кажется, очень странно. Но я не об этом. Я о дочерях Лота.
– И что с ними?
– Попав в Сигор, дочери Лота жалуются, что здесь нет мужчин. И тогда они придумывают план. Ты помнишь какой?
– Нет.
– Старшая дочь говорит младшей – я сейчас цитирую Библию, Бытие, глава девятнадцатая, стих тридцать второй: «Итак напоим отца нашего вином и переспим с ним и восставим от отца нашего племя».
Эш молчал.
– И они делают, как задумали. Да, инцест. Так прямо там и написано, в книге Бытия. Две дочери опоили отца, переспали с ним и забеременели.
– Я думал, твоя Истина ничего общего не имеет с Библией, ни с Ветхим Заветом, ни с Новым.
– Да, не имеет.
– Так чего же ты суешь мне своего Лота как оправдание?
– Я не нуждаюсь в оправданиях, Эш. И мне не нужно спрашивать у тебя позволения. Мне нужна одна только Истина.
– И все равно это звучит как «да, я занимаюсь с ними сексом», – проговорил он, продолжая смотреть на дорогу.
– А ты любишь заниматься сексом, Эш?
– Да.
– Значит, если бы ты попал в такое место, где должен был бы заниматься сексом со многими женщинами, это не было бы для тебя проблемой?
Эш не отвечал.
Они въехали в лес, из-под колес во все стороны летели комья грязи. На деревьях не висело ни единого знака, запрещающего проникновение на территорию посторонним лицам, – они бывают самые разные и по цвету, и по размеру, и даже по содержанию. Когда подъехали к воротам, Ди Ди опустила стекло и сделала рукой какой-то сложный жест: похоже на то, как в бейсболе тренер третьей базы сигналит раннеру, чтобы тот перехватывал вторую.
Машина плавно остановилась перед воротами. Ди Ди открыла дверцу. Эш сделал то же самое, но она остановила его, положив руку ему на плечо и покачав головой.
– Оставайся здесь. Руки все время держи на руле. И не отрывай ни на секунду, даже если зачешется нос.
Из домика охраны вышли двое мужчин в серой униформе, что напомнило Эшу реконструкцию Гражданской войны. Оба вооружены автоматическими винтовками. У обоих внушительные бороды, и оба сердито уставились на Эша. Эш постарался сделать вид, что он совсем не опасен. Собственные пистолеты были у него всегда под рукой, и стрелял он, наверное, получше этих двух ряженых, но даже самый искусный стрелок не мог бы сейчас выступать на равных с людьми, вооруженными такими винтовками.
Мало кто это понимает.
Но дело тут не в таланте или мастерстве. Будь ты хоть сам Леброн Джеймс[36], но если мяч у тебя в руках, а пространства нет, все равно ты со своим мячом ничего не сделаешь.