А Рауль продолжал сверлить Елену взглядом. Ему было лет двадцать пять, от силы тридцать, слишком молод, чтобы быть причиной унижений Элисон. Может быть, этот Рауль кое-что знает о ее прошлом и не хотел бы видеть, как она снова страдает. А может быть, просто чувствует это. Не обязательно быть крутым экспертом, чтобы расшифровать эти невербальные подсказки.
Елена сделала еще одну попытку:
– Вы совершали это, чтобы помочь детям, так?
Элисон подняла голову, глаза продолжали быстро моргать, но теперь в них светилось нечто похожее на надежду.
– Да. Конечно.
– Вы их от чего-то спасали?
– Да.
– От чего? – Елена подвинулась к ней ближе. – От чего вы их спасали, Элисон?
– Просто хотела, чтобы у них был дом. Вот и все.
– Но в этих усыновлениях было что-то особенное, так? – Елена старалась усилить давление. – Вы ведь старались сделать так, чтобы все сохранилось в тайне. Поэтому и обратились в маленькое агентство в штате Мэн. Денежки раскидали на всех, а все остальное не имеет значения.
– Все, что я делала, – сказала она, продолжая моргать, – я делала только для того, чтобы помочь бедным мальчикам.
Елена кивала, стараясь убедить ее продолжать, но последнее слово заставило ее притормозить.
Мальчикам.
Элисон Мэйфлауэр только что сказала, что делала это, чтобы помочь мальчикам. Не детям, не малышам, не ребятишкам.
– Все они были мальчики? – спросила Елена.
Элисон не ответила.
– А имя Пейдж…
– Нет, только мальчики, – прошептала Элисон, качая головой. – Неужели не понятно? Я старалась помочь тем мальчикам.
– Но теперь они погибают.
По щеке Элисон покатилась слеза.
Елена еще раз надавила:
– Вы собираетесь сидеть сложа руки и пусть это продолжается?
– Боже мой, да что я такого сделала?
– Поговорите со мной еще, Элисон.
– Не могу. Мне пора идти.
Она сделала движение, чтобы подняться. Но Елена положила ладонь ей на руку. И крепко сжала.
– Я хочу вам помочь.
Элисон Мэйфлауэр закрыла глаза:
– Это просто совпадение.
– Нет, это не так.
– Да-да, это так! Если много заниматься усыновлениями, кто-то из детей всегда может влипнуть в какую-нибудь историю.
– Откуда родом были все эти мальчики? Кто были их отцы, их матери?
– Вы меня не понимаете, – сказала Элисон.
– Так объясните мне.
Элисон отдернула руку и потерла ее в том месте, где прикасалась ладонь Елены. Лицо Элисон теперь изменилось. Она продолжала испуганно моргать, но в нем уже проступало выражение неповиновения.
– Я их спасала, – заявила она.
– Нет, отнюдь нет. Что бы вы ни скрывали, что бы ни делали все эти годы – все вышло наружу.
– Не может быть.
– Понимаю, вы, наверное, думали, что все давно похоронено…
– Где там похоронено. Все сгорело. Я уничтожила все улики. Я даже не помню ни одного имени, – проговорила она, перегнувшись через стол и сверкая глазами. – Послушайте меня. Теперь никто и никогда не причинит вреда этим детям. Я об этом хорошо позаботилась.
– Как именно, Элисон?
Она промолчала.
– Элисон?
– Элли, эта дама пристает к тебе?
Елена посмотрела в сторону Рауля и чуть не рассмеялась. Уперев кулаки в бока, парень злобно сверкал на нее глазами – ни дать ни взять Супермен из мультика.
– У нас частный разговор, – отрубила Елена. – Так что сидите за стойкой со своим дурацким пучком…
– Я не с вами разговариваю, леди. Я разговариваю…
И тут вдруг Элисон Мэйфлауэр без предупреждения сорвалась с места.
Елена была застигнута врасплох. Только что эта женщина робко сидела напротив за столиком – и в следующий миг полетела, как камень, пущенный из пращи. Элисон была уже в коридоре и направлялась к задней двери.
Проклятье!
У Елены было много разных талантов, но особой прыткостью она не обладала, особенно если учесть ее хромоту. Она попыталась преследовать беглянку, но не успела, кряхтя, подняться, как увидела, что проворная вегетарианка уже далеко и ее не догнать.
Елена двинулась за ней, но тут на ее пути встал Рауль со своим пучком на голове. Останавливаться Елена не собиралась. Он протянул к ней обе руки, намереваясь задержать ее. Но как только он ее коснулся, Елена схватила его за плечи, тряхнула и со всей силы заехала коленом по яйцам.
Рауль упал на колени, а потом рухнул на пол, как поваленное дерево. Елене даже захотелось крикнуть: «Поберегись!»
Но ей было не до этого. Она направилась в заднюю часть кафе, мимо туалетов с хипповыми занавесками в виде бус вместо дверей, и всем телом навалилась на дверь черного хода. Дверь распахнулась – Елена увидела перед собой какой-то переулок. Она посмотрела налево, потом направо.
Элисон Мэйфлауэр и след простыл.
Глава двадцать шестая
Саймон мерил шагами помещение для посетителей в приемном покое и, ожидая известий от врачей, продолжал размышлять о том, что они обсуждали с Еленой Рамирес. Номера телефона мачехи Аарона, Энид, у него не было, поэтому он набрал номер гостиницы Корвала, и женщина, голос которой был очень похож на голос секретарши в приемной, той самой, с кем он сталкивался лично, пообещала передать, что он звонил.
Без толку, это ни к чему не приведет.
Следующий шаг: проверить платежную карту Пейдж. Когда Пейдж еще училась в Лэнфордском колледже, Саймон установил на ее карту «Виза» автоплатеж, правда потом, когда Пейдж стала злоупотреблять этим, покупая себе и Аарону наркотики, он был вынужден отменить его, хотя все еще имел доступ к старым учетным данным. Он загрузил данные о ее покупках и принялся их изучать.
Мучительным оказалось для него это занятие. Самые первые расходы дочери были еще невинны, как и у каждой студентки колледжа, – на еду в местных буфетах и кафешках, совсем чуть-чуть, на учебные принадлежности и свитеры с логотипами в магазине колледжа, на всякую там косметику из аптеки. Две покупки итальянского мороженого в городке Покипси и еще покупка на шестьдесят пять долларов – скорее всего, летнее платье в магазине под названием «Бутик Элизабет».
И никаких платежей на сайте DNAYourStory.
Но Саймон все же наткнулся на платеж в 79 долларов какой-то фирме под названием Ance-Story. Он поискал в Сети – ага, это, оказывается, сайт, посвященный родословным и специализирующийся на «восстановлении недостающих ветвей вашего генеалогического древа» с помощью ДНК-тестирования. Он только углубился в изучение этого сайта, как вдруг женский голос окликнул его по имени:
– Саймон Грин?
Доктор Хезер Груи все еще была одета в классический синий хирургический костюм. Классический синий цвет. Саймону это понравилось. Темный оттенок синего действует успокаивающе. Слишком многие медсестры и другой персонал носили подчеркнуто облегающие или вычурные одежды, ярко-розовые или в цветочек, а то еще с Губкой Бобом или Коржиком и другими мультяшными персонажами. Саймон прекрасно понимал, что, если работаешь здесь целый день, хочется что-то изменить, сделать что-то иначе, и конечно, яркая одежда в этом мрачном месте имеет смысл, но нет, Саймону хотелось, если, конечно, это не педиатрическое отделение, чтобы персонал носил одежду темных, серьезных тонов, и он был рад, что хирург, занимающаяся Ингрид, одета именно так.
– Вашу супругу снова перевели в палату. Ее состояние стабилизировалось.
– Она все еще в коме?
– Увы, да, но текущую проблему мы разрешили.
Доктор Груи принялась объяснять подробности, но Саймону было трудно сосредоточиться. Общая картина, выраженная, если угодно, заглавными буквами, та же самая: НИКАКИХ ИЗМЕНЕНИЙ.
Доктор Груи закончила, и Саймон поблагодарил ее.
– Могу я увидеть жену? – спросил он.
– Да, конечно.
Она повела его в послеоперационную палату. Саймон не представлял себе, насколько изнуренным может выглядеть человек, находящийся в коме, но ожесточенная битва Ингрид с тем, из-за чего ее срочно вернули в операционную, явно истощила ее еще больше. Как и раньше, она лежала совершенно неподвижно, но теперь эта неподвижность представлялась хуже прежней, тело Ингрид казалось еще более ссохшимся и хрупким. Ему даже страшновато было теперь брать ее за руку, как будто рука могла отломиться.
Но Саймон все равно взял жену за руку.
Он попытался представить себе, что Ингрид здорова и стоит перед ним, прекрасная и полная сил. Попробовал окунуться в прошлое, связанное с этой больницей, когда она, счастливая, как и он, держала на руках очередного новорожденного ребенка, но у него получалось плохо, он никак не мог сосредоточиться. Он видел только лежащую на кровати Ингрид, слабую, бледную, истонченную, ему казалось, что она сейчас не здесь, а где-то далеко. Он смотрел на нее и думал о том, что говорила Ивонна о ее прошлом и хранящихся в нем тайнах.
– Мне все равно.
Он проговорил эти слова лежащей в коме жене вслух.
Что бы она ни совершила в прошлом – он пытался представить себе самое худшее: преступление, наркотики, проституцию, даже убийство, – он бы простил ей все. Не важно, что именно. Не задавая никаких вопросов.
Он встал, наклонился к жене и приблизил губы к ее уху.
– Я просто хочу, чтобы ты вернулась, малышка.
Это была правда. Но и неправда тоже. Ему все равно, что было у нее в прошлом. Но некоторые вопросы он все-таки должен задать. В шесть часов утра он вышел из палаты, подошел к дежурной сестре, убедился, что у нее есть номер его мобильника, и, покинув приторную атмосферу больницы, вышел на улицу. Обычно домой он добирался на метро, но сейчас ему не хотелось спускаться под землю – а вдруг кто-то ему позвонит? В этот час доехать до дома на машине можно было минут за пятнадцать, не больше. Телефон у него в кармане, и в любую минуту можно вернуться, если сообщат, что есть изменения.
Уходить от жены Саймону очень не хотелось, но надо еще кое-что сделать.
С помощью специального приложения Саймон вызвал такси и попросил водителя остановиться на Коламбус-авеню, неподалеку от Семьдесят пятой улицы, прямо перед круглосуточной аптекой «Дуэйн рид». Он забежал туда, купил пачку с шестью зубными щетками и снова прыгнул в машину. Когда добрался до дома – господи, сколько воды утекло с тех пор, как он в последний раз был в собственном доме? – в квартире стояла тишина. Он на цыпочках прошел по коридору и заглянул в спальню справа.