— А авария? — похолодел я.
Неужели МосТех таким образом заметал следы?
— Авария — случайность! — вспыхнул Мастер, — Эльза очень переживала и была малость не в себе. Мы сперва подумали, что она сама направила машину в пропасть. Но к счастью оказалось, что там была ещё один автомобиль.
— К счастью?!
— Это сняло версию о самоубийстве, — пояснил он. — А дальше дело техники…
Не будет он мне рассказывать, по какой технике такое делается, но пообтёршись в этой компании можно догадаться. Подкупили, кого только можно. Нашли тело бомжа, подходящего по приметам. Дружно его опознали. Как же… Самые близкие друзья. Разве они могут ошибиться? Поэтому и аварию толком не расследовали. Очень вовремя она произошла
— А то, что Анну в психушку запихнули?! Она ведь помнила, что отца в машине не было!
— После аварии у неё и так начался невроз… — не слишком уверенно проговорил Мастер, — Детская психика гибкая… После терапии у неё должны были сформироваться новые воспоминания, которые вытеснят травму…
— И кто это предложил?
— Скуратова, — Мастер сам понял, что спорол глупость.
— Ах, ну раз Скуратова, — издевательски протянул я, — тогда конечно…
— А лучше было сказать Анне, что отец "застрял" в вирте?! Что, по-твоему, она бы сделала?!
Я прекрасно знал, что она могла бы сделать, если б узнала правду. И от этого на душе становилось ещё поганей.
Терминал был ещё одной загадкой нашего города. Приземистое серое здание размером со стадион, но в форме правильного квадрата. Когда-то здесь были овощные склады, рядом валялись горы полусгнившей картошки и стаями кружили вороны.
Потом склады выкупили, отремонтировали. По периметру поставили забор с колючкой. С тех пор туда никто не въезжал, а оттуда не выезжал. Немногочисленные охранники многозначительно надували щёки, но оказывалось, что внутри никто из них не бывал.
Версии выдвигали самые разные, от золотого запаса до ядерных отходов. Оказалось, что ошибаются все.
Наша колонна въехала на территорию. Из микроавтобусов посыпались бойцы в броне и в шлемах с пластиковыми забралами. Нахуя, спрашивается? На случай если Скуратова возьмёт заложников и будет отстреливаться? Хорошо хотя бы без автоматов. А то я уже сталкивался с любителями пострелять.
— Перекрыть выходы! — скомандовал Мастер.
Из последнего внедорожника вылез Котов. Его лакированные туфли отчаянно скользили по замёрзшему асфальту. Вид у Котова был растерянный и виноватый.
Мы подошли к ближайшему входу. Мастер вставил в замок тяжёлой металлической двери ключ-карту и набрал код.
Внутри здание было похоже на склеп. Такой современный высокотехнологичный склеп цифровой эпохи. Огромный зал без единой перегородки заливал мёртвый холодный свет. Потолок поддерживали ряды серых колонн, а всё пространство между ними занимали капсулы. Как будто саркофаги.
Их было очень много. Семь тысяч, вспомнил я. Все жертвы эксперимента в одном месте.
Мы шли, и наши шаги гулко отдавались в тишине. За спиной пиликнул кодовый замок. Посторонним сюда доступ закрыт. Хотя наверняка приезжают какие-нибудь техники… что-то ремонтируют, меняют расходники… И молчат потом за большие деньги, о том, что увидели.
—Досамого…тыыыыыыынааааа! — послышалось из глубины.
То ли песня, то ли плач то ли вой.
Настороженный Мастер остановился, а потом быстро двинулся в направлении голоса.
Источник звука находился далеко, так что мы успели услышать и "к дубу перебрааааааацаааааа", и "гнутцааа… и качаааааатсааааааа".
Скуратова сидела на полу возле открытой капсулы, вытянув вперёд босые ноги в дорогих узких брюках. Её туфли и пиджак валялись рядом, а блузка была расстёгнута почти до пупка.
Она с пьяной старательностью выводила мелодию, а потом прислушивалась к эху. Нас она заметила не сразу.
— Боюсь, — пожаловалась она, — Сама всё придумала, а теперь боюсь! Слишком здоровые инстинкты, чтобы становиться овощем. Мариноваться всю жизнь, как селёдка в рассоле? Бэээээ…
—Здесь нужен прыжок веры, Ирина, — мягко сказал Мастер. — Как у Серёжи Звягина. А ты никогда ни во что не верила.
— У Серёжи на макушке была вот такая шишка! — психология показала свой кулак, — Думаешь, он сам в капсулу лёг? Его Дима Савицкий разводным ключом по башке огрел. А вы потом вопили… "гений… герой… пошёл всех спасать… ". Уписаться можно.
— Что ты сделала с Анной, сука?! —вклинился я в их светскую беседу.
— Ну зачем же так грубо, Андрююууша, — протянула она с пьяной жеманностью. Ты ведь культурный мальчик… ласковый… нежный… Я дала ей то, что она хотела, — взгляд Скуратовой снова стал осмысленным и злым. — Вы все врали ей, а я ей всё рассказала… Всё-всё.
— Где она?!
— Вместе с папой… в Лютеции… — Скуратова хихикнула, — она об этом так мечтала. Сама сюда примчалась, дура. Теперь будут с папашей мериться, у кого шишка больше. А тело рядышком, в соседней капсуле прямо за твоей жопой.
Я кинулся к блоку управления. Времени прошло не так много, может, успею…
— Стой! — крикнул Мастер, — Это бесполезно… ты убьёшь её… здесь это происходит моментально.
— Чик! И всё, — прокомментировала Скуратова. — Помнишь, Илья, как отключались твои спецназовцы? Ты так смешно ругался тогда… Сколько продержался самый стойкий? Четыре минуты, да?!
— Зачем ты это сделала, Ирина, — Мастер присел на корточки и заглянул ей в глаза.
Я слушал. Мне хотелось взять эту тварь и разбить ей голову о кафельный пол. Смотреть, как она будет истекать кровью… как треснет её череп. Она убила мою Анну. Хуже, чем убила. А я просто стоял и слушал.
— Ради Дарины, — сказала Скуратова, — ты помнишь Дару, Илья? Такая хорошая… Такая послушная и добрая девочка… Она единственная, кого я люблю. Ради кого я готова на всё.
— Дара умерла, — сказал Мастер и взял психологиню за руку.
— Дара жива, — ответила та с малость безумной улыбкой. — Она здесь.
— В капсуле?! — теперь удивился даже Мастер.
— В игре, — словно детям или умственно отсталым объяснила Скуратова. — Её разум в игре.
Звягин-старший был гением. Когда врачи расписались в собственном бессилии, Скуратова пришла к нему. Ему она прогнала ту же телегу, что и Котову. Что это его дочь. Такое известие заставило его выложиться в полную силу. И он смог совершить невероятное.
Дарина умерла в капсуле, а её разум остался жить в вирте. Нейросеть прочитала её сознание и сделала точную цифровую копию. А потом Звягин перенёс его в большую Систему. В Лютецию.
Она не знает, понял я. Даже не догадывается, что Сибилла и была её Дариной. Никто не видел её взрослой, и только у Анны процесс взросления проходил на глазах. Вместо того чтобы поговорить со своей дочерью, она проникла в её персонажа. Фактически снова убила её.
Мне захотелось сказать ей об этом, чтобы этой суке было ещё больнее. Но потом я вспомнил про Сибиллу, которая живёт в "домашней" сети Анны и промолчал. Пусть это и дальше остаётся тайной, иначе туда примчатся инженеры и разберут её на молекулы.
— Серёжа всегда был прежде всего учёным, — Скуратову словно прорвало, видно, за годы накопилась потребность выговориться. — Когда всё получилось, он стал говорить про открытие… про цифровую цивилизацию… про бессмертие… — как будто одной Нобелевки было мало. А я не хотела, чтобы из Дары сделали подопытную крысу. Пришлось его остановить.
— А авария? — вставил я.
— Эта тупая сука Эльза не хотела заткнуться, — Скуратова брезгливо скривила губы, — Она могла проговориться… рассказать про эксперимент… сообщить властям. Дима столкнул их с трассы, но поспешил. Не проверил машину, и мелкая дрянь выжила. Жаль, меньше было бы проблем.
— А остальные? Их за что? — не выдержал Котов.
— Вы хотели отключить сеть. — Скуратова смотрела удивлённо, мол как можно не понять таких простых вещей, — вытащить игроков и завершить игру. Но Дара не может оттуда выйти. У неё нет другой жизни, кроме Лютеции. Я знала, что вам срать на людей. Семеро или семь тысяч… Вы бы отключили их, лишь бы прикрыть себе зад. Но Звягина, вы отключить не могли. Вы надеялись вытащить его. А теперь здесь ваша обожаемая Анна! Что Дима, грохнешь её или зассышь?! Тебе "Дядя Илья" не позволит. — передразнила она, — Без неё вы ничего не сможете. Только теперь у вас не одна чокнутая нейросетка, а две!
— Ты ненормальная! — в ужасе сказал Док.
Кажется, до него только дошло, кому он помогал.
— Мы просто защищали свою дочь, — с вызовом подняла подбородок Скуратова, — НАШУ дочь. Я и Дима Савицкий. Ради этого он всю жизнь проторчал в этом сраном филиале и изображал придурка. Чтобы быть ближе к ней. Мы поклялись, что однажды уйдём к ней. Что мы все будем однажды вместе. А теперь его больше нет… и мне всё равно, что со мной будет.
— Помоги, — Мастер вместе с Серёгой Воротынцевым подняли Скуратову и повели ко входу. Она висела на них, едва перебирая ногами. Поэтому Воротынцев просто подхватил её на руки и понёс.
—Яяаааааб… тогдааааб не стаааалааааа… гнууууууться и качааааацааааа… — тоскливо разнеслось по терминалу.
Я смотрел на гладкий пластик капсулы, пытаясь угадать за ними черты Анны. "Никуда я от тебя не денусь… встретимся завтра…". Почему она ничего не сказала?! Почему я её отпустил?! Если бы я только мог представить, я был бы рядом с ней каждую минуту.
Капсула была прохладной. Я прижался к ней лбом, закрыл глаза и просто стоял так, не зная, куда мне ещё идти и что делать.
— Андрей, — Мастер потряс меня за плечо, словно спящего, — Она жива. Ты вытаскивал уже людей с той стороны. Значит, сможешь и её. Просто помни, что она жива.
Я поднял на него глаза. Слова падали в мозг словно капли в большой и пустой пещере. Отдавались эхом, не оставляя после себя никакого смысла.
— Ты должен победить, Андрей, — Мастер снова встряхнул меня, приводя в сознание, — И я тебе помогу. Завтра мы отключим Бистию.
Глава 25
Я напился. Знаю, что это глупо и бессмысленно, но ничего умного и полезного я сделать не мог. То, что случилось с Анной, пробило в душе глубокую чёрную дыру, и я не знал, как её заполнить. Нашёл бутылку коньяка, которую ещё давно