Да знает он, что можно носить! Он ведь только потому и купил, что все носят. Еще и выбрал себе самый навороченный. И даже носил его всегда поверх куртки, на таком шнурочке красивом – блестящем! И вот этот телефон у него сперли в первый же день, только шнурочек и остался. Пришлось купить себе новый, а к нему замечательную такую маленькую кожаную сумочку, которая к ремню крепится. Но вот только на работу он не ходил – сидел с Машенькой в декрете, а дома на спортивные штаны сумочку цеплять не хотелось – штаны немедленно сползали, пришлось устроить телефон в серванте. А поскольку Дусе никто не звонил и самому ему никуда срочно телефонировать не приходилось, то всякий раз, выходя из дома, он его благополучно забывал. А вот теперь – поди ж ты! Кто-то письма строчит!
Дуся с важным видом поднялся из-за стола и взял телефон.
«Завалили» его всего одним посланием. Писал, конечно же, Яков Глебович. «Дуся! Мать твою!.. Собирай деньги! Скоро собираются выписывать!» – нежно напоминал о себе отчим, и Евдоким недоуменно перекривился – чего собирать-то, пошел в банк да снял сколько нужно…
– Кто тебя? – интересовалась из кухни Инга.
– Да это… с работы пишут, – врал Дуся, придавая своей особе некоторую значительность. – Просили приехать на эту… на конференцию, хотят, чтобы доклад сделал… о правильном воспитании Машеньки. Да я откажусь, наверное, некогда мне…
Инга восторженно округлила глаза, а чтобы добить ее окончательно, Дуся неожиданно для себя сообщил:
– А ведь Милочку-то того… убили!
Из рук Инги выскользнула вилка.
– Как это… убили? С чего ты взял? – постаралась спокойно спросить она.
– Ну так… с чего взял… по телевизору видел! – нашелся Евдоким. – Прямо так крупным планом, во весь экран и показали… Ее нашел какой-то парень у себя в «Жигулях», на заднем сиденье. Он приехал к любовнице, оставил машину, а когда обратно садился, любовница его отпускать не захотела. Как закричала на всю улицу: «Андрюша! Кобель ты последний! Немедленно назад! Я еще с тобой свою жизнь не построила! Или идешь назад, или я иду к твоей жене!» А кругом же ночь, слышно все за версту! Ясное дело, что после таких криков соседи долго спать не захотят, и как потом этому Андрюше домой возвращаться? Ну он плюнул сгоряча, и снова к своей полюбовнице отправился. А машину свою закрыть забыл. Но у нас ведь какой народ пошел! Вместо того чтобы у парня простенько так угнать машину или, на худой конец, все из салона вытащить, так они еще и добавили! Аккуратненько ему на заднее сиденье труп девичий подложили! Вот мало парню забот с любовницей – она не знает, от кого беременна, так еще и Милочка наша там разлеглась! Нет, определенно мужику не повезло, развод как минимум. Прям никаких мозгов нет! А если на этом трупе отпечатки пальцев окажутся?
Тут Дуся вдруг сообразил, что сказал, и резко побледнел.
– Это навряд ли… – задумчиво проговорила Инга. – Даже если и останутся, что с них толку? По отпечаткам преступника можно вычислить, если он уже проходил по милицейской картотеке, или если его уже подозревают… во всяком случае, никого еще по одним отпечаткам не находили…
– Фу ты… ну слава богу… А то я уж так перепугался… – выдохнул Дуся и снова ругнул себя за несдержанность. – В смысле, перепугался, что сейчас всех начнут на улицах останавливать и отпечатки брать, анализы крови, мочу в баночках, спичечные коробочки… а нам же, сама знаешь, сейчас другими делами заниматься надо… – заметал он, как мог, свою оплошность.
Но Инга ничего не замечала. Она всерьез расстроилась из-за гибели Милочки. Сидела теперь хмурая и сосредоточенно пихала в рот четвертую тефтелину.
– А ты не ошибся? – пристально взглянула она на Евдокима. – Я имею в виду… ну, может, ты разглядел плохо? И это была не Милочка?
– Не-е-е, – яростно замотал головой тот. – Ну что ж я – совсем идиот? Она это была, точно тебе говорю, я ее, как тебя, видел! Сам же и… Нет, я не ошибся.
Инга отложила вилку и стремительно поднялась.
– Ну хватит есть… – отобрала она у Евдокима тарелку. – Давай отдыхай, а я… тортик к вечеру испеку. Сегодня вечером такая программа хорошая, будем сидеть в тишине, смотреть телевизор и есть тортик, точно?.. Ой! Только у нас муки нет! Придется сбегать в магазин.
Дуся нахмурился. Поведение Инги настораживало.
– Да на фиг этот тортик, – угрюмо отмахнулся он. – Можно просто так посидеть у телевизора, с семечками. Мне маманя еще когда покупала – целый мешочек, тыквенные.
Инга тыквенных семечек не хотела.
– Нет, ну о чем ты говоришь? Смотреть Галкина под тыквенные семечки? Ну никакого вкуса! Нет-нет, только тортик! – сказала она и стала быстро натягивать свитерок. Прямо поверх домашнего халата. – Да ты не волнуйся, Евдоким! Я за мукой быстро, тут недалеко!
И все же она вела себя странно. Дуся рассеянно кивал головой, а когда девушка закрыла за собой дверь, подождал немного и выскочил следом.
Выскочил и сразу же натолкнулся на Ингу – она нервно шарила у себя по карманам.
– Ты чего… Евдоким? – вздрогнула она.
– Да ничего… – сконфузился тот. – Ты вот… пакет забыла с собой взять… а там все ж мука… уделаешься вся, стирать придется, электричество жечь… А чего ты не бежишь за мукой-то?
Инга заморгала глазами, но тоже быстро нашлась:
– Так я ж… видишь – деньги забыла, думала, что взяла, а теперь по карманам шарю – нет, забыла все-таки. И вообще! Евдоким! Когда мне выдадут зарплату?! Да хоть не зарплату, хоть на хозяйственные нужды, на пропитание! Я уже в последнее время на ваши продукты все свои сбережения потратила! Нет, ну надо же думать!
Девушка ловко перевела щекотливую ситуацию в другое русло. Ей это удалось великолепно, потому что из соседних дверей тут же высунулась хитрая мордаха тети Кати:
– Деушка, а чегой-то вы тут крик подняли на весь подъезд? Я не совсем расслышала… Эти Филины что – вас голодом морят? В рабство заковали? Вы говорите, говорите, не стесняйтесь, я давно на их телегу собираю, у меня уж стоко про их папок собрано! Говорите, говорите. Я вот насобираю, а потом им покажу. Пущай они мне деньгу платют, чтоб я на их в милицию не настучала. А то ишь! Развелось тут богачей! Самим есть нечего!
Инга быстро захлопнула рот, но соседка вцепилась в нее мертвой хваткой.
– Деушка! Я ж вам говорю – я не с самого начала подслушала-то. Так вы уж повторите – чего там спервоначалу-то говорили? Куда ж вы?!
– Тетка Катя! – рыкнул Евдоким. – А ну закройся!! Папочки она собирает! У меня на тебя знаешь сколько папок! Думаешь, я не нюхаю, как ты самогон варишь? И это еще надо выяснить, отчего бывший дворник дядя Никита окочурился! Я не забыл – он у тебя всегда пойло брал! А маманя один раз у тебя попросила, так ты сказала, что нету! А сама перед этим всю ночь первачом воняла!
Тетка оторопела, примолкла, но к ней на подмогу тут же вылез из своей двери потомственный ветеран-алкоголик дядя Митя. Он с утра маялся жутким похмельем и неимением денег и явно лелеял тайные надежды на тетку Катю с ее самогонкой. Поэтому выскочил, словно чертик из табакерки, и сразу же пошел на врага тощей грудью:
– Ты, подлец, кому тут на недостатки указуешь, а? Ты святую женщину забидеть хочешь, да? Да я ж за женщинов любому морду набью! У меня такой взгляд! Жизненнай! Как у гусара – за баб морды бить! А тебе так с преогромным удовольствием, потому как у тебя денег, как тараканов, а у меня их в жисть не было! Ты как есть мой классовый враг!
– Дядь Митя, у меня для тебя подарок – бутылочка в холодильнике, все никак отдать не соберусь… – мимолетом проронил Дуся, пытаясь поскорее и с меньшим шумом удрать от соседей. Не дай бог, кто-нибудь из них узрел, как он пер несчастную Милочку тогда ночью. Или сейчас выскочит Нина Павловна, соседка. Она ж видела, как он узлы грязные волок, а ну как вынесет этот вопрос на собрание всех жильцов?!
Сосед, заслышав про подарок, мгновенно пересмотрел жизненные взгляды и попер теперь на тетку Катю:
– Ты, старая кастрюля, на кого телегу собирашь, а? На мово лучшего друга – Дуську? Да я ж за мужуков завсегда любому морду!.. Да он же мне как родной завсегда был! Он же может даже пензию мне добавлять из свово кармана! Да! А потому что он знат, что я за его…
Ни Инга, ни Евдоким не стали дожидаться бурных подъездных дебатов, быстро заскочили в кухню и вытащили из холодильника «подарки». Дуся ухватил бутылку водки, которую Яков Глебыч себе купил, а Инга взяла с полки кусочек розового окорока.
– Вот купила, – мило улыбнулась хитрюга тетке Кате. – А и не знаю – тот взяла или нет, вижу, что свежий, а вот на вкус… прямо не с кем посоветоваться. Вы уж попробуйте, если вам понравится, так я своим тоже куплю. Не откажите… в совете.
Тетку Катю такой финал устроил. Во-первых, она слишком напугалась Дусиных угроз – кто его знает, Никита и впрямь ее самогоночкой баловался. А во-вторых… Ну чего тут советовать? Окорок так аппетитно пахнет!
Отделавшись от соседей, Инга устало примостилась на диване, а Дуся рухнул в кресло.
– Так куда ты бежать-то собиралась? – решил напрямую спросить он.
– Вот ведь какой настырный! Говорю же – за мукой! – не шла на откровенность девушка. – Сейчас немного посижу и сбегаю. А ты чего подумал?
Дуся понял – не откроется ему девчонка. Не откроется, а жалко, он же ее почти что любил! Да чего там! Он ее почти что в загс позвал!
– Нет, Евдоким, ну честно, так тортика хочется, – фальшиво ныла та.
– Ну если честно, тогда стряпай. Да, кстати! За мукой не надо бегать, ее в маленьком шкафчике аж целый мешок, пять килограммов, – проговорил Дуся и презрительно дернул губой.
Инга стремительно покраснела, но поднялась и молчком отправилась на кухню. Загремели кастрюли, захлопали крышки и зазвякали какие-то бутылки – девушка явно давала понять, что ничего, кроме приготовления торта, в этой жизни ее не волнует. И все-таки Дуся не до конца ей поверил. Тогда повариха решила проникнуть в его сознание с помощью вокала. Решительно и нещадно фальшивя, жестоко перевирая слова, она затянула так, чтобы перекричать телевизор: