— Ты голодна? — спросила она дочку. — Могу приготовить что-нибудь. Будешь макароны с тефтельками?
Тесс закусила губу и кивнула. Анна почувствовала, как тело дочери расслабилось. Неужели есть хоть какой-то просвет? Она осталась сидеть. Между ними воцарилась тишина. Наконец Тесс посмотрела ей в глаза и сказала:
— Мама, почему ты должна так много работать?
Анна глубоко вздохнула и посмотрела в окно. Снаружи сгущались декабрьские сумерки. Она заметила, что стоявший на подоконнике кактус порыжел у корней. Как давно его не поливали? И почему ее вдруг именно сейчас заинтересовал этот чертов кактус? Она сглотнула.
— Пока немного тяжело, — начала она. — Но так будет не всегда. Обещаю.
Дочь пристально посмотрела на нее. И, к своему удивлению, Анна не заметила в ее взгляде укора.
— Я помогу тебе с готовкой, — прошептала Тесс и поднялась с пола.
Анна следила за ее движениями. Вскоре они стояли рядышком. Оказалось, что они почти одного роста. Когда ее дочь успела так вырасти?
— Спасибо, милая, — тихо проговорила она.
Тесс обняла ее. Анна прижала ее к себе. Почувствовала хорошо знакомый аромат. Ее большая девочка. Кожа до сих пор была холодной, но дыхание уже выровнялось.
Как же Анне хотелось быть сильной в этот момент, но к горлу уже подступили предательские слезы. Она шмыгнула носом и высвободилась из объятий дочери.
— Ну, хватит, лучше пойдем готовить.
Глава двадцать вторая
До праздников оставалась еще целая неделя, и Рождество казалось Анне несущимся прямо на нее поездом, столкновение с которым неизбежно. Тело выдохлось, словно из него выпустили весь воздух. Каждое утро она уговаривала себя, что до выходных осталось совсем чуть-чуть, и, сжав зубы, начинала новый рабочий день.
Несколькими днями ранее Анна рассказала Матиасу о нервном срыве Тесс. Тот предположил, что речь идет о панической атаке. Сообща они решили обратиться за помощью в центр ДПП[5]. Анна звонила туда несколько раз, прежде чем ей удалось наконец связаться с психологом. Она рассказала ей о том, как сильно изменилась Тесс в последнее время, а также об истерике и приступах паники. Психолог успокоила ее, объяснив, что в таком возрасте перепады настроения — обычное дело, но все же посоветовала записаться на прием.
Вот только ближайшая свободная дата была не раньше чем через три месяца.
Анна запротестовала. Ждать три месяца — это слишком долго. Вдруг, когда никого не будет рядом, у Тесс случится новая истерика? Психолог посочувствовала ей, но объяснила, что у них длинная очередь. Многие дети и подростки чувствуют себя неважно. Если станет хуже, они всегда могут сами позвонить в центр или обратиться за неотложной помощью.
И все же какая-то польза от этого разговора была. Неожиданно для самих себя они с Матиасом стали друзьями. На время позабыли о взаимных претензиях и обидах и начали общаться друг с другом. Между ними стало все почти как раньше. И казалось прекрасным, что они могут разделить одну общую тревогу на двоих. Особенно в преддверии рождественских праздников.
Тем временем царящая в коллективе редакции атмосфера продолжала накаляться. Все трудились из последних сил.
Диана уже отправилась на рождественские выходные: она собиралась отмечать Рождество на горнолыжном курорте в Оре в их с Дэвидом шикарном шале. После чего они планировали вдвоем махнуть на Сейшелы. Анна была этому только рада — без Дианы на работе дышалось легче. Она постоянно спрашивала себя: знает ли Дэвид об интимной связи своей жены с Хенриком Стормом? И знает ли Диана о том, что Дэвид посещает секс-клуб? Может, у них в семье предельно открытые отношения и супруги ничего не скрывают друг от друга?
Этот вариант исключать было нельзя, и все же Анна испытала некоторое облегчение, обнаружив основательную трещину на столь безупречном фасаде.
Мимо с большой кружкой кофе прошествовала Вероника и уселась на свое место рядом с Анной.
— Слушай, у тебя же на столе стоят три наполовину пустые чашки… — вырвалось у нее. Ее давно раздражала неряшливость Вероники.
Вероника хмуро посмотрела на нее.
— И это твоя самая большая проблема на данный момент? — спросила она.
— В смысле?
— В смысле, что твоя редакция уже на последнем издыхании, а тебя волнуют какие-то чашки с остывшим кофе.
— Думаешь, я сама не понимаю, что все на пределе?
— И тем не менее ты не хочешь найти временную замену для Евы и Катрин?
— Хочу? Если бы все дело было только в моем желании! Но мне нельзя. Харриет запретила. Кажется, я ясно высказалась по этому поводу.
Остальные подняли головы от своих столов. Анна закусила губу. Им следовало выбрать другое место для подобного разговора. Где их никто не услышал бы. Но теперь было поздно. Вероника выглядела сбитой с толку.
— Но Диана сказала…
— Что сказала Диана? — перебила ее Анна.
Вероника оглянулась на коллег и снова перевела взгляд на Анну.
— Она сказала, что хотела взять сотрудников для временной замены, но ты отказалась. И что это ты отвечаешь за персонал. Очевидно, если расходы увеличатся, это скажется на размере твоего бонуса.
Анна разинула рот. Какого черта?!
— Она в самом деле так сказала? Мой бонус, значит… И ты ей поверила?
Вероника окончательно смутилась:
— Нет, по правде сказать, нет. Но она несколько раз об этом говорила, и каждый раз это звучало очень убедительно. И потом, ты ведь действительно отвечаешь за набор персонала. И ты же несешь ответственность за финансы.
Анна встала. Что, черт возьми, вытворяет эта Диана?! Какую наглую ложь она про нее еще выдумала? Теперь она поняла причину злости Вероники. Значит, все думают, что это Анна не желает нанять временных сотрудников? Это было уже чересчур. Переполняемая гневом, Анна больше не могла сидеть спокойно. Вскочив, она заговорила.
— Слушайте все, я должна сказать вам одну вещь, — произнесла она громким голосом. Все разом уставились на нее. — Должно быть, я недостаточно доходчиво объяснила ситуацию. Я хотела найти временную замену, но наверху запретили набирать новых сотрудников. Я не могу заменить тех, кто находится на больничном. Так что теперь вы знаете правду.
Все озадаченно посмотрели друг на друга, но промолчали.
Анна же больше не могла здесь оставаться. Сердце стучало в груди как молот. Не говоря ни слова, она бросилась к выходу и выскочила в коридор. Ее всю трясло.
— Анна, подожди! — Вероника выбежала за ней следом. Сжав кулаки, Анна повернулась к своей коллеге. — Слушай, прости. Я только сейчас поняла, как глупо было верить тому, что болтает Диана. Я должна была сначала поговорить с тобой. Но столько всего навалилось, и потом, я ведь тоже устала. Ты ведь знаешь, я не люблю Диану, но она действительно говорила очень убедительно.
Анна перевела дыхание.
— Как бы то ни было, это абсолютная ложь.
— Ну да, теперь-то я понимаю. Она стравливает нас, настраивает друг против друга. Давно пора было сообразить. Поэтому еще раз прости. Мы должны держаться вместе. В пятницу мы с Евой ужинаем в городе. Хочешь пойти с нами?
Анна колебалась. Ведь она была их начальницей. Существовал риск слишком сильно сблизиться с подчиненными. Но Вероника права. Сейчас они должны держаться вместе. Она больше никогда не будет полагаться на слова Дианы.
— Идем же. Отдохнем, расслабимся, — уговаривала ее Вероника.
Анна кивнула.
И в ту же секунду внезапно зазвонил ее телефон. Неизвестный номер. Анна взглянула на Веронику.
— Я лучше здесь отвечу.
Вероника улыбнулась и ушла. Анна ответила. Сначала она не поняла, кто это. Незнакомая ей женщина сказала, что она звонит из Стокгольмской школы журналистики. Может быть, это из-за Эмили?
— Это вы ответственны за Suzanna? Мы раньше держали связь через Еву, но, очевидно, ее уже долгое время нет на рабочем месте.
— Да, она на больничном.
— Понятно. Я только хотела узнать, скоро ведь начнется новый семестр, собираетесь ли вы взять к себе на стажировку нового журналиста? Обычно вы берете к себе людей из нашего учебного заведения.
— Сожалею, но у нас уже есть один стажер.
— Вот как, я не знала. В таком случае могу я спросить, какое учебное заведение посещает этот человек?
Анна задумалась. Кажется, Эмили говорила, что она учится в Стокгольме?
— Простите, наверное, это глупо звучит, но я думала, что она получила журналистское образование в Стокгольме.
— В этом семестре мы еще никого не посылали к вам на стажировку.
Может, Эмили училась в Седерторне? Или Уппсале? Решив пока что не ломать над этим голову, Анна сказала, что, к сожалению, они не могут никого принять сейчас, потому что у них уже есть стажер, и что Эмили должна оставаться у них до начала весеннего семестра. Женщина поблагодарила ее за ответ и положила трубку.
А ведь Эмили, кажется, не упоминала о Школе журналистики в Стокгольме? Анна снова взяла мобильный, вошла в почту. Когда Ева ушла на больничный, то она отправила Анне всю информацию о том, как должна проходить стажировка Эмили в ее отсутствие. Немного поискав, она наконец нашла то письмо. Да, все верно, Эмили действительно должна была оставаться у них до весны. Ева даже приложила заявление Эмили на соискание должности журналиста-стажера. Анна открыла документ.
В нем Эмили писала, что она соискатель от Школы журналистики в Стокгольме.
Глава двадцать третья
Прихватив с собой Эмили, Анна отправилась в один из небольших пустующих конференц-залов. При этом она не сказала ей заранее, в чем дело. Не хотела, чтобы стажер успела сочинить оправдательную речь. Ей показалось или девушка в самом деле немного нервничала?
Как только Анна закрыла за ними дверь, Эмили спросила, о чем с ней хотят поговорить.
— Сядь, — велела Анна и указала на один из стульев за общим столом для собраний. Сама она устроилась напротив.