– Проблема в том, что рубцы занимают в легких часть пространства. Отсюда и трудности с дыханием.
– Да какие трудности? Ну, может, небольшие. Время от времени.
– Верно, – кивнула Квана. – Хорошо, что мы обнаружили болезнь на ранней стадии. Есть несколько очень хороших лекарств, которые могут замедлить ее развитие.
– Отлично!
– А кислород поможет от одышки.
– Постойте… Что? Мне не нужен кислород. Ну да, я падала в обморок… Дважды. Но один раз после долгого похода и недостатка жидкости, а в другой, потому что… потому… – В голосе послышались истерические нотки, и Лорен замолчала.
– Что ж, – мягко проговорила Квана. – Вероятно, в будущем настанут времена, когда он вам понадобится. Так вы почувствуете себя значительно лучше и станете меньше уставать.
– Но все в порядке. Я чувствую себя… вполне неплохо.
Лорен взглянула на Джоша. Он даже не повернул головы, лишь не моргая смотрел на доктора Беннет.
Вот черт. Порой, если случалось что-то серьезное, муж замыкался в себе, становился очень тихим и молчаливым. К примеру, когда за несколько месяцев до свадьбы умер его любимый профессор, Джош не плакал, не разговаривал, а просто погрузился в некое оцепенение. Лорен позвонила Стефани, и та рассказала, что в двадцатилетнем возрасте сын вел себя точно так же после смерти ее отца.
Но ведь тогда речь шла о мертвых. Она же не собиралась на тот свет. Что бы ни было, Лорен справится, и Джошуа Парку не придется возиться с больной женой. Она этого не допустит.
– Ладно, – проговорила Лорен вполне нормальным голосом. Отлично. – Итак, лекарства, может, в будущем кислород… Что-нибудь еще?
Повисла очередная пауза.
– Мы начнем дыхательную терапию, чтобы максимально увеличить функциональность легких.
– Хорошо, поняла. И сколько это продлится? – поинтересовалась Лорен. Ответа не последовало. – Ну, когда я вновь стану прежней? – уточнила она. Квана – доктор Беннет – помолчала. – Что насчет исцеления, Квана? – громко спросила Лорен.
Джош повернул к ней голову. Наконец-то!
– Болезнь неизлечима, – тихо пояснил он.
Лорен не сразу смогла осознать услышанное.
– Что? – вскричала она и издала странный, неестественный смешок. – Так делу не поможешь. – Она взглянула на доктора, потом на мужа и сглотнула. – Серьезно?
– В данный момент лечения не существует, – подтвердила доктор Беннет.
Лорен больше не хотелось называть ее Кваной. Нет! Друзьями им не стать.
Итак, если нет лечения, значит… ну, ей придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.
Ха.
– Не стоит паниковать, – снова заговорила доктор Беннет. – Да, болезнь серьезная, но вам всего двадцать шесть. И, честно говоря, мы даже не беремся предполагать, как организм будет с ней справляться. В остальном у вас отменное здоровье, так что давайте пока не настраиваться на худшее. Я выпишу лекарство под названием «Офев», очень эффективно замедляющее образование волокон и рубцовой ткани. Многим пациентам нравится смесь китайских трав, рекомендую попробовать и ее. Я дам всю информацию.
– Ладно, – отозвалась Лорен, немного успокоившись. – Отлично. Э-э… а каков долгосрочный прогноз?
– Не хотелось бы забегать вперед.
– Все равно скажите, – попросила она.
Квана взглянула на Джоша, который чуть заметно кивнул.
– Что ж, в самом крайнем случае вас ждет пересадка легких.
– И тогда со мной будет все в порядке?
– Мы обсудим эту тему, если понадобится.
Лорен посмотрела на Джоша. По-прежнему серый, челюсти сжаты, почти не моргает.
«О нет. Нет-нет, спасибо».
Муж много знал о медицине.
– Мне… мне станет лучше? – прошептала она.
Доктор Беннет, сложив руки вместе, подалась вперед:
– Лорен, мне очень жаль, но, как сказал ваш муж, болезнь неизлечима. В перспективе маячат многообещающие методы лечения, однако сейчас – буду с вами честна – их нет. При ИЛФ волокнистая ткань растет до тех пор, пока не начинает полностью препятствовать дыханию. Последней надеждой может стать пересадка легких. В противном случае болезнь смертельна.
Мир остановился. Ни звуков, ни запахов, лишь пустота. И полная неподвижность.
Смертельная, бесповоротная болезнь.
Смертельная?
Лорен сглотнула, глядя на доктора застывшим взглядом.
– Значит… я умру?
– Мы не знаем, что вас ждет. Известно лишь несколько случаев заболевания у столь молодых людей.
– Вы можете ответить на вопрос? Я от этого умру? – Голос прозвучал громко и жестко.
Квана не рассердилась.
– Не стоит делать никаких прогнозов. Особенно в вашем случае, поскольку вам еще нет и тридцати.
– Никаких прогнозов, кроме того, что я умру? – пропищала Лорен.
– Она не умрет, – хрипло, яростно проговорил Джош, и на миг в сердце Лорен вспыхнула надежда. Она ведь замужем за дипломированным гением, который по чистой случайности занимался созданием медицинского оборудования. Он разберется с проблемой за несколько недель, Квана.
– Понимаю, слишком много всего сразу, – произнесла доктор Беннет. – Я рекомендую воздержаться от поисков в «Гугле» и прочитать вот эту литературу.
– Почему? – решительно поинтересовалась Лорен.
– Потому что нужно получать информацию от экспертов в этой области, – пояснила она, протягивая папку. – Доверьтесь мне.
Лорен не помнила, как вышла из больницы и села в машину. Когда она немного пришла в себя, Джош сидел за рулем и крепко сжимал ее ладонь. Она смотрела в окно, смутно отмечая знакомые места. Вот Большой синий жук[17], самый известный житель Род-Айленда; купол Капитолия; здание Супермена, названное в честь героя, перепрыгнувшего через него в старом фильме и тем самым прославившего Провиденс; площадь Кеннеди; старое здание корпорации «Браун и Шарп». Они въехали на свою улицу, припарковали машину и молча, по-прежнему держась за руки, вошли в здание. Лорен было направилась к лестнице, но потом прошла через вестибюль и нажала кнопку вызова лифта.
От подъема по ступенькам перехватывало дыхание.
К горлу подступил ком, и она с трудом сглотнула.
Войдя в квартиру, они уселись на диван и почти синхронно взялись за ноутбуки. В тишине слышался лишь стук пальцев по клавиатуре.
Да, доктор Беннет не обманула – гуглить информацию о болезни не стоило. Люди с идиопатическим легочным фиброзом жили от трех до пяти лет. Трансплантация легких – конечно, при отсутствии осложнений – могла продлить жизнь еще лет на пять. Однако сама эта операция была весьма непростой.
Так что в лучшем случае Лорен суждено дожить до сорока.
И то вряд ли.
У нее закружилась голова. Может, она спит? И вся эта счастливая жизнь с прекрасным мужем, чудесная квартира, медовый месяц и поездка в Париж ей приснились? Вдруг сбитая с толку, ничего не понимающая Лорен проснется на детской кровати и поймет, что папа все еще жив?
Она стиснула руки, поскольку щипать себя казалось слишком банальным. Если в голову лезет всякая чушь, то происходящее не может быть правдой, верно? К тому же подушку на том кресле нужно взбить. И что-нибудь поесть. Может, поджарить сыр на гриле? Вряд ли у нее смертельная болезнь. Ничего она не умирает.
В мозгу всплыли прочитанные в интернете слова: «Неизлечимая болезнь. Смертельная. Нет лекарства. Становится невозможно дышать. От трех до пяти лет. Качество жизни».
От трех до пяти лет.
На прошлой неделе они катались на санках с Себастьяном. Джен призналась, что планирует завести еще одного ребенка, и они дурачились, обсуждая имена детей знаменитостей. И, конечно, у Лорен перехватило дыхание от смеха. Но так бывало… да нет, только у нее.
На миг она словно вновь вернулась в тот день, вспомнила тепло сестринского дома, какао, смех… и невозможность наполнить легкие достаточным количеством воздуха.
Потому что в них возникали волокна.
Господи боже.
– Пойдем в кровать, – предложил Джошуа, и Лорен чуть не подпрыгнула от звука его голоса.
Впрочем, он был прав. Пусть лишь два часа назад миновал полдень, постель казалась единственным вариантом. Раздевшись до нижнего белья, они забрались под пуховое одеяло и до боли крепко сжали друг друга в объятиях.
Оба дрожали.
И молчали. К чему сейчас слова? Не плакали. Еще не время для слез.
Вместе с ними в комнате находилась горькая, тяжелая правда, ожидая, когда они окончательно впустят ее в свою жизнь и постель.
Она умрет молодой. Джош останется вдовцом.
Ей не станет лучше.
У нее смертельная болезнь.
А Лорен так сильно хотела ребенка.
23Джошуа
Милый Джош!
Надеюсь, у тебя все хорошо и сейчас в твою жизнь понемногу возвращаются радость и энергичность. Все-таки восемь месяцев – долгий срок.
Так вот, задание на этот месяц вполне простое: займись своей карьерой и попробуй сделать то, чего всегда боялся.
Все получится, я в тебя верю.
Ну класс. По правде говоря, какое-то дурацкое письмо. И ради этого стоило переодеваться и наливать себе вина? Джош начал ходить кругами по гостиной, бесшумно ступая по полу босыми ногами. Пебблз, не обращая внимания на его настроение, спала на диване.
– Дурацкое письмо, Лорен, – вслух заметил он. – Неужели не могла уделить мне немножко больше времени?
Может, она была занята и поэтому успела написать всего несколько предложений? Или он уже стал для нее обузой, вот Лорен и решила подбросить ему лишь пару банальностей в духе серии книг «Куриный бульон для души»?
Его тут же накрыло волной ярости, которая застилала глаза плотной красной пеленой, затмевая все остальное и не оставляя возможности на что-либо отвлечься: позвонить маме или Бену, добраться до спортзала и побить тяжелую грушу или мысленно произнести мантру про храброго ежика. Он тонул в этой красноте, она была повсюду. Движимый спокойствием, затаившимся где-то в глубине мозга, Джош направился к кухонным шкафам. Раздался грохот, вскрик, и ногу пронзила какая-то отдаленная боль. Затем, поскользнувшись, он упал, ударился головой об пол и потерял сознание.