Безумно жаль, папа, что ты меня не видел.
Поднявшись с дивана, Лорен высморкалась. От плача сдавило грудь. Пришлось сделать ингаляцию и умыться – от слез горькой радости размазалась тушь, и лицо стало похоже на маску жуткого енота. Переодевшись в пижаму, она собрала волосы в конский хвост и вернулась к ноутбуку. Опустилась на диван, сделала еще глоток вина и решила, что, закончив с письмом, разогреет на ужин кокосовый пирог из морозилки, поскольку на открытии почти ничего не ела. К тому же стоит отпраздновать, ведь… нечто важное подходило к концу. А кое-что другое – еще более важное – вот-вот должно было начаться.
Папочка, перед тем как перейти к последнему пункту в списке, хочу рассказать небольшую историю. В старые добрые времена, когда ты был еще жив, а я училась на первом курсе, меня пригласили на вечеринку. А на вечеринки, как ты помнишь, я ходила часто. Возможно, даже слишком. Впрочем, теперь я понимаю, что хотя бы тогда успела повеселиться, поскольку твоя смерть всерьез выбила меня из колеи. И не жалею, что в те годы вела себя немного легкомысленно.
Ну так вот. Я пришла на вечеринку и, вероятно, немного выпила (да, это было еще до совершеннолетия, но давай без нотаций). И вдруг по комнате словно пробежала рябь, в толпе раздались возбужденные шепотки… ведь появился он, король Род-Айлендской школы дизайна, золотой мальчик, будущий миллиардер. Джошуа Парк.
Ты спросишь – кто этот юноша? Сейчас расскажу.
Джошуа Парк:
А. Необычайно, безмерно красив.
Б. Всеми признанный гений, закончил школу экстерном.
В. Изобретатель, который в восемнадцать лет разработал какую-то штуку и продал ее за бешеные деньги крупной медицинской компании. А потом продолжил в том же духе. Бесплатно отдал некую разработку, способную спасти недоношенных детей, и выступал на Си-эн-эн. Судя по слухам, хотел придумать способ путешествовать во времени.
Он учился уже на старшем курсе, и все смотрели на него такими взглядами, будто к ним явился сам принц Гарри. Как же, гордость и радость Род-Айлендской школы дизайна. Ходили слухи, что он уже пожертвовал школе миллион баксов.
Джош также был чертовски красив (ах да, я об этом уже упоминала) и слишком крут для каких-то там вечеринок. Не просто гений, а настоящий профессионал… прослывший горячим парнем-одиночкой. Как только он появился, все тут же принялись роиться вокруг него, словно пчелы в улье. Конечно, я наблюдала за происходящим – как и все прочие. Его имя волной прокатывалось по толпе: Джошуа Парк, Джошуа Парк…
А потом случилось нечто вовсе странное. Мне захотелось… не знаю. Спасти его. Оградить от всех. Ему явно было неуютно, он слишком часто моргал, как будто провел взаперти целую неделю и сейчас впервые увидел солнце, отчего смахивал на печального (и безумно красивого) дождевого червя. Сердце просто разрывалось от жалости к нему.
Ну, пап, ты меня знаешь. Я решила о нем позаботиться! Поговорить, помочь расслабиться, не выпытывая при этом, сколько у него денег. Все ведь обожают твою малышку, разве не так? Я же само очарование и отлично умею кокетничать (вся в папочку).
Мне вовсе не хотелось наскакивать на золотого мальчика, похищать, грабить или обманом заставлять на себе жениться. Я думала просто познакомиться, подружиться и, конечно, посмотреть, сработает ли старое доброе очарование Карлайлов.
Все вышло иначе.
Я пробралась через толпу, немного выждала, слушая, как студенты восхваляют замечательного, изумительного, гениального парнишку, и в конце концов получила свой шанс.
– Значит, ты Джошуа Парк. Человек-легенда, – проговорила я. Он не ответил. Просто посмотрел на меня и отвел взгляд. – Лорен Карлайл. Первый курс, дизайн одежды.
Я улыбнулась и тряхнула волосами (что взять, совсем еще девчонка, да и волосы были подлиннее).
Он взглянул на меня, чуть округлив глаза.
– В чем дело? – поинтересовалась я.
– Не знал, что здесь учат и на дизайнеров одежды, – пояснил он. Откуда ж ему знать? Он для этого слишком умный.
– Ты что-то имеешь против? – Я тут же ощетинилась, как очаровательный ежик.
– Нет.
– Вот и хорошо. Ты ведь тоже носишь одежду, хотя, если честно, твой наряд кажется преступлением против человечества, – улыбнулась я (очаровательно, давая ему второй шанс) и окинула взглядом мешковатые желто-коричневые шорты, оранжевую футболку из полиэстера, белые спортивные носки и кроссовки.
Джошуа не отреагировал на мой комментарий, явно высматривая, с кем еще можно поговорить. И я удвоила усилия.
– Как тебе учеба? – Я сделала глоток из своего бокала. Он лишь пожал плечами в ответ. – А ты не слишком разговорчивый, верно?
Джошуа окинул меня взглядом с ног до головы и заявил:
– Неужели думаешь, что за милой мордашкой люди не заметят, как ты легкомысленна и скучна? – Да, я запомнила это слово в слово.
Милый папа, от такого у меня в буквальном смысле отвисла челюсть. Жвачка выпала изо рта, но я успела ее поймать.
– Офигел? – заявила я. – Это что за оскорбления? Ты вообще меня не знаешь.
– И знать не хочу.
Я чуть не упала прямо на месте. После пятнадцати секунд общения он посчитал меня – обычную веселую и дружелюбную студентку – поверхностной и скучной? Скучной??? Конечно, недостатков у меня хватало, но вот скучать со мной никому не приходилось.
Завернув жвачку в салфетку, бросила ее в стакан Джошу – и горжусь этим по сей день.
– Тебе не говорили, что ты заносчив? – поинтересовалась я.
– Нет.
– Значит, буду первой. Ты ужасно заносчивый парень. Теперь ясно, почему у тебя нет друзей.
И отошла поболтать к подруге Маре.
Той весной он окончил университет. Я еще пару раз видела его мельком, но мы больше не разговаривали.
До сегодняшнего вечера. Папа, ты уже в предвкушении?
Праздник был в самом разгаре, когда я вдруг насторожилась. Не испугалась, нет, просто… словно бы что-то почувствовала. Ну, как ощущаешь приближение грозы еще до первых раскатов грома. Это продолжалось пару минут, потом я увидела его и сразу узнала. Хотя прошло несколько лет, Джошуа ничуть не изменился, оставаясь по-прежнему порочно красивым. И все так же ужасно одевался (мешковатые джинсы и самая уродливая ковбойская рубашка на свете).
Но сегодня он стоял один.
И смотрел на меня.
Он слегка кивнул, показывая, что узнал, и после разговора с членом городского совета я к нему подошла.
– Добрый вечер, Джошуа Парк, – поздоровалась я.
– Здравствуй, Лорен Карлайл.
– Ты меня помнишь?
Он улыбнулся краешками губ.
– В фойе висит твоя фотография.
Ну да, конечно, среди множества других, размещенных там в знак благодарности спонсорам и всем, кто внес свой вклад в реконструкцию центра.
– Мы уже встречались, – заметила я. – Когда я была на первом курсе. Ты оскорбил меня на вечеринке.
– Да, ту вечеринку я тоже запомнил, – улыбнулся Джошуа, и я тоже не смогла удержаться от улыбки. – Не слишком-то похоже на дизайн одежды, – проговорил он, оглядываясь по сторонам. (Все-таки меня запомнил!)
– Я сменила специальность на втором курсе.
– Смотрю, это пошло на пользу.
Сердце вдруг заколотилось чаще и словно заполнило всю грудную клетку. И дело было не в его (неземной) красоте… просто он меня… признал. И пятью словами оказал мне честь. Словно впечатлился увиденным.
– Классная рубашка, – прошептала я, а затем прочистила горло.
Он взглянул на свою одежду.
– Да… я и не помню, откуда она. Наверное, мама купила. Не знал, что здесь существует дресс-код. – Он чуть покраснел. Ух ты! Просто очаровашка.
– Вроде бы ничего такого. И ты отлично выглядишь.
Джошуа вновь серьезно посмотрел на меня, однако в темных глазах появилось немного света, будто от огонька свечи в непроглядную ночь. Папа, мне вдруг показалось, что между нами возник связующий мост, и где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что если я осмелюсь по нему пройти, то окажусь в самом красивом, счастливом и безопасном месте в мире.
Затем, увы, магия момента нарушилась. По милости очаровательной Элизабетты, одной из юных посетительниц центра.
– Лорен! Лорен! Лорен! Лорен! – Она принялась дергать меня за руку. – Посмотри, что я сделала! Сама работала на компьютере, Лорен, и нарисовала тебе рисунок!
– Все в порядке, можешь идти, – проговорил Джош.
При этих словах меня будто стукнули кувалдой в грудь. Его голос звучал так печально и одиноко. Ему явно не хотелось прощаться.
– Можем как-нибудь выпить по бокалу вина, – предложила я, не обращая внимания на Элизабетту, которая подскакивала от нетерпения, чуть не отрывая мне руку.
– Я не пью спиртное.
– Тогда кофейное молоко в «Данкине»? Воду? Чай? Лимонад?
– Э-э… да, я бы с удовольствием. – Он снова покраснел, но не отвел взгляда.
– Хочу сразу прояснить, что приглашаю тебя на свидание.
Этот момент казался очень важным, был полон обещаний, и я не могла просто улететь, как подхваченное ветром перышко, и надеяться, что Джош все поймет правильно.
Выражение его лица не изменилось.
– В таком случае – точно да.
Слава богу. Удача любит смелых и все такое.
– Ладно. Слушай, Элизабетта… солнце, подожди минутку. – Я высвободила руку из ее ладошки и достала телефон.
– Ты ей нравишься, – заявила девчушка Джошу. (А малышка отлично все понимает.)
– Я… надеюсь, ты права, – ответил он девочке, и эти слова, папа, проникли мне в самое сердце.