Включенные наружные камеры никакого удовлетворения не принесли. Вроде бы и день, но какой-то полумрак, при абсолютно сером, до черноты небе, и постоянно валящий снег, почему-то тоже неестественно-серого цвета. Может он таким выглядит из-за некачественных камер, не знаю, но никаких изменений кроме этого я так и не обнаружил. Причем те камеры, что находились внизу, уже давно засыпаны сугробами, и по сути у меня в наличие имеются только две. Одна из которых находится на самом верху, на той площадке, куда когда-то выходил я сам, и где пытался пройти Мишаня. Кстати, хотя снег и валит довольно сильно, но там наверху его все же сдувает. Поэтому той камерой, особенно учитывая то, что я могу ее в какой-то степени поворачивать, я вижу довольно много. Например, оставленный на площадке переносной бензиновый генератор, и пару перфораторов, лежащих возле него. Они так и лежат на том же месте где их и бросили. Ну и кроме этого могу разглядеть большую часть балкончика. И то только благодаря тому, что из-за снега, там гораздо светлее, да и сам снег, там гораздо чище, как мне показалось.
Имеется еще одна камера, правда я так и не понял, где именно она находится, но то что это за пределами подземелья, сомнений не вызывает. Причем, довольно далеко за пределами. Похоже на то, что она прикручена к какому-то покосившемуся столбу, и показывает всегда одну и ту же картинку, правда ее можно тоже чуть поворачивать поэтому угол зрения все же меняется. А видно через нее какую-то будку с остроконечной крышей и несколько деревьев растущих неподалеку. Правда будка, точнее ее островерхая крыша уже скрылась под снегом, но какая-то часть деревьев еще видна. И у меня закрадываются подозрения, что камера направлена на старую заставу. Хотя может я и ошибаюсь и это еще один вход в убежище. А если так, то почему Мишаня не воспользовался им? Наверное, все же застава.
В один из дней вновь включил радио, впрочем, безо всякой надежды на то, чтобы выловить хоть один более или менее ясный звук. Но к моему удивлению, стоило прокрутить УКВ-диапазон, как на грани слышимости поймал чью-то голосовую передачу. Подстроив как мог волну услышал голос, вещавший в эфир, который похоже отчаялся докричаться хоть до кого-то, и повторял свои слова чисто на автомате, без каких-либо эмоций. Произнеся заученные от долгих повторений слова, он на мгновение замолкал, а после начинал заново:
- Я, Ульяна Константин Восемь. Анна Федор Федор. Я, Ульяна Константин Восемь. Анна Федор Федор. Кто слышит меня ответьте. Требуется срочная помощь. Уровень радиации достиг ста двадцати микрорентген в час и продолжает расти. Кто слышит меня ответьте. Я, Ульяна Константин Восемь. Анна Федор Федор. Прием.
Текст повторялся снова и снова практически без остановки, и без ответа, что настораживало больше всего. Слова упомянувшие радиацию, наводили на мысль, что самое страшное все же произошло, и получается, что с внешней стороны сейчас не просто бушует метель, но и рассыпает по всюду радиоактивную пыль. Может именно поэтому снег и казался мне серым. Учитывая темное небо, без какого-либо просвета солнца, все это только подтверждало мою догадку.
Я тут же вновь бросился к приемнику, и заново прошелся по всем доступным волнам, но увы, кроме шороха, ничего более не услышал. Да и работающий в УКВ диапазоне передатчик, тоже замолчал. Еще раз пройдясь по длинным и средним волнам, вдруг в какой-то момент услышал кроткий писк морзянки. Кто-то работал на ключе. Правда кода я не знал, из всей морзянки помнил только две буквы, и то запомнившиеся мне потому, что из них составлен сигнал «SOS» то есть три точки, три тире, три точки. Хотя вряд ли я смог бы вычленить их из общего сообщения и потому просто прослушал писк, и на этом все завершилось. Хотя через пару минут, примерно на той-же волне, услышал писк в несколько другой тональности. Похоже, кто-то еще жив и таким образом общается в радиоэфире.
Одним словом, новости, донесшиеся до меня, оказались не самыми приятными. Я-то, как раз находился можно сказать в полной безопасности, если конечно не учитывать мое одиночество. Когда-то слышал поговорку: «Одиночество хорошая штука, если есть с кем этим поделиться». Это точно! У меня есть все. Еда, одежда, развлечения. Я могу не опасаться радиации и спокойно прохлаждаться или заниматься чем-то еще. Вот только одно то, что мне не с кем поделиться всем этим, сводит на нет все остальные плюсы. Когда имелся интернет, все это как-то сглаживалось, но сейчас напряженность возрастала в геометрической прогрессии. Я, конечно, стараюсь найти себе какое-то занятие, чтобы убить время, и не обращать внимание на то, что мне не с кем поговорить. Но это мало спасает, и я чувствую, что с каждым новым днем я все больше погружаюсь во тьму.
В какой-то момент, мне стало абсолютно все-равно, что произойдет со мной, если вдруг здесь появится, хоть тот же Мишаня, или кто-то из его подручных. И я, поднявшись со своего кресла, вышел на городскую улицу, дошел до дальней пещеры, и вошел в здание с привезенной хозяином убежища, аппаратурой. Здесь я сразу же включил главный рубильник, подавая напряжение, на все установки, а после взвел все имеющиеся здесь автоматические выключатели.
И хотя рамка телепорта весело замигала разноцветными лампочками, ничего не произошло. С другой стороны, вряд ли кто-то из окружения господина Кегельмана, мониторит эту установку круглые сутки. Наверняка, у них там сейчас появились другие, более важные заботы, нежели следить за вышедшей из строя аппаратурой. Хотя я все же надеялся, что, хотя бы раз в сутки, кто-то, но включит эту установку на другом конце, и попытается перейти сюда. По большому счету, я был бы даже рад этому. Хотя и уверен, что первый же появившийся здесь человек, пришедший от хозяина убежища, попытается сразу же разобраться со мной. И я, наверное, в какой-то степени даже жаждал этого.
Увы, из рамки так никто и не появился не в момент включения аппаратуры, но после. Хотя я больше даже не прикасался к рубильнику. Оказалось, что здесь среди аппаратуры, тоже имеется какой-то очень навороченный компьютер, показывающий только почти пятьдесят гигабайт оперативной памяти. А общая память зашкаливала за пять сотен терабайт. Может это и не самые выдающиеся цифры, но для меня это было через чур много. Правда дальше рабочего стола, или средства очистки «CCleaner» где собственно я и нашел все эти данные, никуда пройти мне не удавалось, сразу же выскакивала иконка требующая пароль. Я пробовал всякие варианты. Вводил имя хозяина, пытался перебирать цифры, но ничего не выходило. Радовало хотя бы то, что компьютер при этом не ругался, и не пытался заблокировать вход после нескольких неудачных вводов. Я уже хотел было плюнуть на все это, как вдруг вспомнил о той флешке, информацию с которой переслал Михаилу.
Ведь вполне возможно, что там был именно пароль на вход, а не какие-то там номера банковских счетов. На всякий случай внимательно осмотрел системный блок, и увидел очередной оптоволоконный кабель, вставленный в одно из гнезд. Получается, что здесь имеется еще одна выделенная линия. Тут же появилась надежда выйти в сеть, если конечно она хоть где-то сохранилась.
Поднявшись со своего места, добежал до коттеджа где обитал и зарылся в ворох бумаг, находящихся на столе, где проводил большую часть своего времени. После долгих поисков, я все же нашел эту флешку, вспомнив, что сразу же после передачи данных зашвырнул ее в дальний угол комнаты. К счастью лист с правильными цифрами записанными в тот день, обнаружился практически сразу, поэтому вставив флешку в свой компьютер, исправил когда-то измененные мною цифры, несколько раз проверил их соответствие, после чего, подхватив флешку помчался в здание лаборатории. С некоторых пор я называл то место именно так.
Вновь усевшись за компьютер, стоящий там, вставил карту памяти в гнездо, и после запроса пароля, просто скопировал содержимое флешки, и вставил в окно ввода. Примерно около минуты ничего не происходило. То есть комп переваривал введенную в него информацию в виде сверхдлинного пароля, состоящего из цифр, букв, и знаков препинания. Спустя примерно минуту, компьютер похоже удостоверился в том, что код введенный в него, соответствует нужному, и на мониторе появилась надпись: «Код принят. Доступ открыт. Желаете ли вы назначить новый пароль, или смена пароля произойдет в обычном порядке».
Похоже введенный пароль был одноразовым, а мне почему-то очень не хотелось терять доступ. Поэтому я нажал кнопку «да» и в появившемся окошке ввел самый простейший пароль, пришедший мне на ум. Я просто написал свое имя русскими буквами в английской раскладке: «СергейВасильевичПонамарёв». Проверив написанное на ошибку нажал ввод. Тут же появилась надпись: «Пароль принят» Как оказалось его можно было даже не запоминать, потому что следующим шагом компьютер скопировал введенные мною символы, отформатировал флешку и ввел мой новый пароль на карту памяти. С такой программой можно было, наверное, просто поводить пальцем по клавиатуре, что скорее всего и было произведено ранее.
В этот момент мое внимание привлекла небольшая иконка, расположенная внизу, на панели задач, говорящая о том, что сей компьютер подключен к функции удаленного доступа. Вначале, хотел было отменить ее, а после подумал о том, что пусть у Мишани, останется хоть какая-то надежда на то, что ему удастся добраться до данных компьютера, все равно пароль мною был изменен, значит и те данные, что я отправлял ему, тоже сейчас совершенно бесполезны. Поэтому просто добавил пункт «по вводу пароля» То есть удаленный доступ роде бы и остался, но пока не введен правильный пароль, его как бы и нет.
Тем временем, на рабочем столе появилось множество папок, занявших практически всю поверхность монитора. Чего здесь только не было и «Настройка аппаратуры», «Теория внепространственного перемещения», «Опытные данные проведенных экспериментов», «Расчет массы передаваемого груза» И множество других. Единственное, что отсутствовало напрочь, так это значок доступа в сеть, и это несколько огорчало. Особенно меня заинтересовала папка со скромным названием: «Расчет и переброска нематериального тела во времени и пространстве». Я может быть и не обратил на это никакого внимания, но в отличии от других, в общем то безликих папок это была снабжена иконкой с изображением глобуса и зеленого восклицательного знака на нем.