— Ты уже знаешь, — пробормотал он.
— Это было в теленовостях, — ответила она. — Твоя идея развлечения не пришлась мне по душе.
— Я не виноват, — возразил он. — Не знал, что они так поступят.
— О? Они же давали тебе возможность передумать.
— Не ахти какая возможность. Мне пришлось бы пресмыкаться. И, в любом случае, я принял решение.
— Ты мог бы подумать обо мне. Мог бы обсудить это со мной.
— И что бы ты сказала? Что мне самому решать. Ты всегда так говоришь.
— Что ж, это решение уж точно только твое. Что теперь будет с нами?
— Ничего страшного. Мне нельзя пойти в СельхозСнаб сразу же, но они не могут запретить мне встать на учет в ПрофКадрСнаб.
— Не будь уверен, что они могут, а чего нет. Кроме того, биржа труда — не мое представление о статусе.
Это была лишь вершина айсберга, в который их семейная лодка врезалась на полном ходу, но Пегги — преданная жена. Она вышла из себя, потом расплакалась, потом смягчилась, и когда они отправились в постель, была с ним очень нежной и пылкой впервые за последние несколько месяцев. Эта нежность продлилась до рассвета, когда она проснулась и снова плакала. Ларри встал и ушел в свою кровать. Когда он, наконец, пробудился, Пегги уже не было — ушла на работу раньше обычного.
Это подготовило его к ГПК (Генеральный ПрофКадрСнаб), который оказался таким, каким он и ожидал. Они зарегистрировали его наряду с мужчинами и женщинами постарше, которые не имели квалификации и, не достигнув никаких высот в своих Генеральных, незаметно перешли в ПрофКадрСнаб; и с молодыми людьми, которые еще доучивались и не могли решить, кем хотят стать, когда закончат, поэтому использовали ПрофСнаб, чтобы попробовать себя на разных работах. Ему выдали кредитную карту с самым неблагоприятным дисконтным тарифом из всех возможных, но он не возмущался. Был еще один Генеральный даже ниже, чем ПрофКадрСнаб, и он не хотел испытать его на себе.
Ему было велено ждать на бирже, пока не поступят предложения. Два дня он являлся и ждал, но для него ничего не находилось (это было частью его наказания). Потом ему сказали оставаться дома и звонить каждый день. Это было дорого, звонки стоили кредитов, и еще более нудно, чем ожидание на бирже. На бирже, по крайней мере, были люди, с которыми можно поговорить, и среди них молоденькие девушки, находившие его в высшей степени привлекательным. Он был чем-то вроде знаменитости. Мало кого увольняли с таким треском, как его.
Через несколько дней он все-таки получил работу. Странное дело, но по большей части она была в Тех-Снабе — кратковременная на несколько часов или на несколько дней. Ему поручали более ответственные задания, чем когда он работал непосредственно на них, изолировали от других техников и никогда не отправляли на завод, где он когда-то работал. Он никогда не совершал ошибок, по крайней мере, не поймался ни на одной, и не жаловался на низкую плату, которая была больше чем вполовину меньше прежней.
Другие работы поступали от ЖилСнаба. Поскольку у них против него ничего не было, оплата там была чуть выше, чем в ГТ, и условия труда лучше. Но, как назло, в ЖилСнаб его звали не часто.
От СельхозСнаба предложений не поступало, ничего даже символического. Он так разрекламировал их, и им бы следовало предложить хоть что-то. Даже если им никто не нужен, они должны были протянуть ему руку помощи. То, через что он прошел, чтобы попасть к ним — лучшая реклама для любого Генерального, но они даже не поблагодарили его.
Впрочем, ему особенно некогда было размышлять о СельхозСнабе. Его усилия были направлены на продвижение вверх. Процесс шел медленно, успех был сомнительным, если вообще был, но, как говорится, терпение и труд все перетрут. Когда-нибудь он вновь станет профессиональным служащим, а пока, если он и не зарабатывал на жизнь, то, по крайней мере, мог выплачивать кредит за дом. Может, он и испытывал горечь, но в душе у него не оставалось места для сильных эмоций, даже когда Пегги начала работать по ночам.
Она ничего не сказала ему, просто как-то раз не пришла домой, когда он ждал ее. Спустя три часа, наконец, появилась. Сандра была уложена в постель, а Ларри сидел перед камином, который работал плохо, но ремонт он не мог себе позволить. Жена выглядела усталой, но довольной.
— Работала сверхурочно? — спросил он.
— Вроде того.
Бог знает почему, но ее ответ вызвал в нем какое-то смутное беспокойство.
— Вроде того? А ты разве не знаешь?
— Знаю. Я имела в виду, что не получаю за это по сверхурочному тарифу.
— Ты взяла еще одну работу, — догадался Ларри.
— Это самое меньшее, что я могла сделать. Ты вкалываешь по-черному за мизерную плату. Еще одна работа мне не повредит.
— Мы справляемся, — возразил он. Истина была где-то рядом. У них имелись накопления, и они уходили не так быстро, как он опасался.
— Я не хочу спорить, — бросила она и направилась в свою спальню.
— По крайней мере, скажи мне, что это за дополнительная работа, — крикнул он ей вслед. Она не ответила, поэтому он пошел за ней. Пегги сняла блузку, но перестала раздеваться, когда он вошел. Он залюбовался ее точеной фигурой, особенно выше талии, изящной и женственной.
— Просвещение, — сказала она.
— Просвещение? После целого дня в Культуре?
— Ну, это же не что-то совсем далекое от моей сферы. Существует такая вещь, как вечерние курсы для взрослых. Поможет платить за обучение Сандры.
Ларри хотел верить ей. Он уже давно не испытывал такого желания близости с ней, как сейчас. Он дотронулся до нее.
Она не увернулась от его прикосновения, но уж лучше бы сделала это.
— Я устала и грязная, — проговорила она. Мне хотелось бы немного полежать перед ужином. Если ты не против.
— Не против, — отозвался он, пошел на кухню и включил режим приготовления ужина. Когда все было готово, отправился позвать Пегги, но увидел, что она спит и решил: не станет будить. Она, по всей видимости, перехватила что-нибудь между работами и нуждается в отдыхе. Мосс отправил еду в повторную заморозку и съел ее следующим утром на завтрак. Она была такой же безвкусной, как и все, что он обычно ел.
Впоследствии он работал с меньшим энтузиазмом. Ослабление его решимости было едва ощутимым, даже для него самого. Он был пунктуален и на всех работах не совершал ошибок, но уже не ощущал в себе прежней энергии. Вероятно, потому что недосыпал. Он часто засиживался за полночь, дожидаясь Пегги, которая, казалось, приходила домой с каждым разом все позже с тех пор, как приняла назначение от Просвещения.
Она работала не каждую ночь. ПросветСнаб вызывал ее примерно четыре раза в неделю, но он никогда не знал заранее, в какие именно дни. Когда же она приходила рано, то всегда была уставшей после предыдущей тяжелой ночи и отправлялась спать одна вскоре после ужина. Они очень мало виделись, а разговаривали и того меньше. Говорить было не о чем.
Это было плохо, но с этим он мог справиться. Должен был. Ларри понимал, что не имеет права на подозрительность, поскольку она делает все возможное, чтобы помочь им продержаться. В его голове не должно было быть места для мыслей, которые то и дело возникали…до той ночи, когда Пегги совсем не пришла домой.
Он просидел до полуночи без дела, поскольку развлечение даже с ее кредиткой было дорого. В конце концов, сознание того, что завтра ему рано подниматься и работать на важной производственной линии, загнало его в постель. Кровать прошептала: «Спи», но прошел не один час, прежде чем он забылся беспокойным сном. Вскоре он проснулся и, не обращая внимания на сонный механизм, который велел ему оставаться в кровати, прошел в спальню Пегги. Она так и не пришла.
Он умылся и сел, жалея, что в доме нет выпивки. Наконец, вернулся в кровать, повторяя про себя в унисон с сонным механизмом, что ему надо поспать. Уснуть так и не удалось, пока он не поднялся и не перенастроил механизм на самую высокую мощность.
На рассвете он проснулся и лежал, пока не пришло время вставать. Кровать Пегги была нетронута. Он приготовил завтрак для Сандры и отправил ее в школу. Потом сидел, стараясь не думать, но получалось неважно. Зазвонил телефон, но он ушел, не ответив. ПрофКадр-Снаб. Он не хотел разговаривать с ними, но рано или поздно придется.
Он вышел из дома и отправился в бесцельную поездку по городу. По крайней мере, она казалась бесцельной, пока он не обнаружил, что стоит перед офисом КультСнаба, в котором работала Пегги. Не задумываясь, что собирается делать, Ларри вошел.
Коршуном налетев на секретаршу, он заявил, что хочет видеть Пегги. Девушка за стойкой улыбнулась и ответила, что посмотрит, свободна ли она. Через несколько минут секретарша вернулась и сказала, что Пегги работает, и ее нельзя беспокоить. Она больше не улыбалась. Ларри ожег ее взглядом и повторил, что хочет видеть Пегги. Видимо, секретарша поняла, что он не шутит, ибо Пегги, наконец, вышла к нему, нервно улыбаясь.
— Ты не пришла домой этой ночью, — сказал он.
— Давай станем вон там, — отозвалась Пегги, направляясь в дальний угол приемной. — Нас могут услышать.
Он последовал за ней, но нарочно повысил голос, чтоб его слышали.
— Ты не пришла домой.
— Ты же знаешь, я работала.
— Знаю, но не там, где ты мне говорила. В некотором смысле, впрочем, это было вечернее обучение для взрослых, не так ли?
— Было уже поздно, когда я закончила, поэтому решала не тратить время на дорогу домой и прикорнула на работе.
— Могу себе представить. Я имел в виду, что ты не работаешь на Просвещение. Никогда не работала.
— Не кричи.
— Я не кричу, но прекрасно понимаю, почему ты боишься, что люди услышат. Твоя дополнительная работа в Генеральном ДосугСнабе, верно? Именно там ты проводила свои вечера с самого начала.
— Я не стыжусь ничего, что сделала. — Она не смотрела на него.
— По всей видимости. Одно дело — работать на Досуг, когда ты одинока. Но когда ты замужем, мужчины знают это и ожидают большего. Не думаю, что ты разочаровала их. Надеешься, что кто-то из них женится на тебе?