Он собирался вернуть камень в корзину, но гранильщик стал умолять его оставить камень себе. Гилтас хотел было отказаться, не желая лишать дохода своего подданного, но Кериан прошептала: «Возьми камень, Гил. Иначе разочаруешь его».
Глаза старого эльфа засияли гордостью, когда Беседующий сердечно поблагодарил его за дар. Глаза самого Гилтаса были подозрительно радостными, когда он прощался. Каждый раз, когда он будет в отчаянии от стоящих перед ним задач, ему следует вспоминать этого бедного доброго гранильщика. Какой король отважится подвести таких подданных?
Снаружи убогого жилища гранильщика, скучный голос лорда Мориллона положил конец трогательной интермедии. «До нашего появления, кхурцы не умели обрабатывать драгоценные камни. Теперь же, квадратные камни популярны на всех сууках», — сказал он.
«Ну, ради этого стоило перебраться сюда», — едко ответила Кериан.
Гилтас ничего не произнес. Стиснув аметист, он двинулся дальше.
Извилистый маршрут вел его мимо бесчисленного множества палаток. Одни были чуть больше постели своего единственного обитателя; другие включали в себя комнаты, коридоры и прихожие, довольно сложно спланированные. Все усердно работали. Лености не было места в Кхуриносте. Каждый клочок еды и одежды, каждый глоток воды приходилось покупать у лукавых торговцев.
И снова, где один эльф — на этот раз Гилтас — видел торжество над несчастиями и отвагу перед лицом нужды, другие видели только большое горе. Львица едва выносила это медленное продвижение по палаточному городу. Подступавшая к сердцу боль при взгляде на положение ее народа, была практически невыносимой. Чтобы справиться с этими сильными эмоциями, она все сильнее и сильнее гневалась. И в последнее время ее гнев по большей части был направлен не только на мужа, за недостаточную деятельность, или на оккупантов, загнавших ее народ в такую нужду, но на саму себя, за неудачу в борьбе с быколюдьми и провал попытки убедить мужа поддержать еще один набег на них.
«Что насчет тех документов, которые я принесла из города?» — спросила она.
Ее шепот был резким, более громким, чем хотелось бы Гилтасу. Опустив глаза, он указал ей говорить осмотрительнее.
«Фаваронас разбирался с ними весь день. Мы обедаем с ним сегодня вечером, чтобы услышать, что он обнаружил».
Гилтас видел, что лорд Мориллон, не знавший причины визита Львицы в храм Элир-Саны, внимательно наблюдал за ними. Дворянин пытался ранее выведать у Гилтаса информацию о том поручении, но безуспешно. Не то, чтобы Гилтас не доверял Мориллону. Он просто знал, что в делах, подобных этому, где жизни висят на волоске, чем меньше знающих о его планах, тем лучше.
Солнце уже было низко, почти касаясь западных дюн, когда группа прибыла к королевскому палаточному комплексу в центре лагеря. Огненный шар сменился с раскаленного добела на кроваво-красный, окрашивая небо в цвет полированной меди. С моря задул легкий бриз. Он унес прочь облако пыли, поднятое возвращающейся армией, как и висевшую над Кхуриностом неизменную дымную завесу. Гилтас остановился, чтобы вдохнуть освежающий морской воздух.
«Если бы такой ветер дул каждый день в это время, я был бы счастлив остаться здесь». У всех на лицах появилась тревога, и Гилтасу оставалось лишь улыбнуться. — «Не волнуйтесь: все мы знаем, как редко бывает этот ветер».
Советники посмеялись над шуткой своего Беседующего. Но не Львица. Она вежливо попросила разрешения отбыть, сославшись на необходимость навестить своих воинов. Гилтас дал дозволение, напомнив, что ожидает ее на их совместный ужин этим вечером.
Вскоре Львица снова была среди своих изнуренных солдат. Они жили совместно в больших палатках, сгруппированных вокруг больших каменных загонов, разбросанных по всему эльфийскому лагерю. Кериан занялась отбором пятисот бойцов, которые отправятся с ней в путешествие на север. Она предпочитала набирать скорее отважных разведчиков и опытных наездников, чем лучших бойцов. Она немногое поведала им о грядущей миссии, необходимая предосторожность, крепко засевшая в ней так же, как и в ее муже. Осмотрительность Львицы вызывало не только опасение кхурского вероломства. Единственное слово о том, что надеялся найти Гилтас, могло легко вызвать панический исход отчаявшихся эльфов, полных решимости бежать из Кхуриноста в поисках мнимого рая сказочной долины тумана и мглы.
Таранас и другие ее офицеры, как и следовало ожидать, проявляли любопытство. Они предположили, что Львица планирует доставить неприятности рыцарям Нераки, чья родина находилась прямо на другой стороне гор, к которым они направлялись.
Она только могла мечтать, чтобы это было правдой. Как ни сильно она ненавидела минотавров, в сердце Кериан был зарезервирован особый темный уголок для рыцарей и их наймитов. Они были ее кровными врагами, и она знала, как с ними драться.
Попытка отвоевать Сильванести была серьезной ошибкой: теперь она знала это. Каждый день, что эльфийские земли находились в грязных лапах захватчиков, был сущей пыткой для нее, и ее нетерпение стало причиной поражения на юге. Ее учили, что войны не выигрываются спешкой и яростью. Львицу обучали терпению.
И, тем не менее, фантазии Гилтаса об Инас-Вакенти были напрасными. Даже если эта долина существует и пригодна для жилья, она не была их домом, думала Кериан. В священных землях Сильваноса и Кит-Канана эльфийская раса была на своем месте, и нигде больше. Львица чувствовала, что лучшим применением ее боевой мощи были бы небольшие набеги на родные земли эльфов, засады на патрули минотавров, поджоги их складов, разрушение их мостов и уничтожение их предводителей. Такими методами она практически очистила периферию Квалинести от неракских рыцарей, хотя ей никогда не хватало сил, чтобы бросить вызов их власти в Квалиносте, так же как и попытаться покончить с драконицей Берил.
Своим любопытным офицерам она сказала: «Беседующий преследует особую цель, посылая нас на север. Драка не входит в этот план. Мы будем сопровождать», — она тщательно подбирала верные слова, — «библиотекарей из королевских архивов».
Все воины, как один, были поражены. «Генерал, почему посылают вас? Любой компетентный командир справится с такой простой миссией», — спросил Таранас.
«Я иду, потому что мой Беседующий отдал такой приказ».
Они кивнули, подтверждая повиновение своему королю. Кериан попросила Таранаса рассказать ей об атаках кочевников, которым он подвергся на обратном пути в Кхури-Хан.
Он с армией без проблем добрался до побережья, ответил Таранас, благодаря операции прикрытия, организованной Львицей и ее лучниками. Квалинестийский воин надеялся, что его командир поведает, как она выжила, но она промолчала. Он был слишком предан и хорошо обучен, чтобы расспрашивать ее о том, что произошло.
Когда колонна двинулась вдоль побережья, они повстречали группы кочевников, собиравших финики и кедровые орехи в прибрежных лесопосадках. Кочевники вели свой крупный рогатый скот и коз от водопоя к водопою по древней тропе вдоль берега моря, веками использовавшейся пастухами. Они дали приют вооруженным эльфам и не было никаких столкновений.
На второй день продвижения вдоль берега, эльфы заметили следивших за ними верховых людей. Таранас сперва не уделил им особого внимания, так как их было немного, и они находились впереди колонны, а не позади. Он логично предположил, что погоня от границы с Сильванести возникнет позади.
Первая атака состоялась с наступлением ночи. Тяжелые арбалетные стрелы метнулись с дюн в сторону правого фланга эльфов. Несколько всадников и лошадей упали. Таранас выслал патруль. Они не обнаружили никого, но отчетливые следы на песке указывали, что полдюжины людей с лошадьми скрывались в дюнах.
Такая картина повторялась всю ночь и последующие дни. Разгневанный снайперским огнем, Таранас высылал все больше и больше отрядов, чтобы выследить арбалетчиков. Все безуспешно. Все равно, что охотиться за дымом. Снайперы все время отступали, осыпая преследователей стрелами.
«Если бы они лучше целились, то опустошили бы много седел», — сурово произнес Таранас. — «А так, они целились слишком высоко».
Львица кивнула. Для новичков арбалетчиков было обычным делом промахиваться по цели. Арбалет посылал свои снаряды по дуге, в отличие от прямого полета выпущенной из лука стрелы. Очевидно, этим кочевникам было непривычно подобное оружие.
Атаки прекратились, лишь когда в пределах видимости показался Кхури-Хан. Эльфы так ни разу и не смогли приблизиться к снайперам, а их собственные лучники ни разу не поймали мишень в прицеле на время достаточное, чтобы произвести точный выстрел.
«И еще одно, генерал», — сказал Таранас. — «Наши враги явно были кочевниками, по тому, как они знали и использовали пустыню, но мне кажется, что они были из Кхури-Хана. Следы от мест засад вели на север, всегда на север; а последние направлялись прямо к городу».
Это имело смысл для Кериан. Напавшие на нее и Гитантаса на Храмовом Пути люди тоже были кочевниками, возможно из того же отряда, что досаждал колонне Таранаса. Они явно действовали из Кхури-Хана, но почему? Кочевники относились к городам и их разнообразным обитателям с тем же подозрением, которое они ощущали к чужеземцам, вроде эльфов; а Кхури-Хан, как самый большой из кхурских городов, рассматривался как самое сосредоточие зла.
Приближался час обеда. Кериан оставила своих верных офицеров, чтобы вернуться в палатку Беседующего и присутствовать на обеде с Гилтасом и его архивариусом. Покинув палатку офицеров, она сделала легкий крюк, чтобы навестить Орлиного Глаза в его стойле. Грифона приходилось держать подальше от лошадей; его присутствие сводило их с ума.
Орлиный Глаз статуей застыл возле своего кормового столба. На его голову был накинут капюшон, словно охотничьему соколу, накрытому зеленым фетром. Это был лучший способ держать его смирным. Когда Орлиный Глаз волновался, он издавал свой пронзительный булькающий крик, от которого в панике разбегались животные на мили вокруг.