Малый Суук был разграблен. Дюжины торговцев с разбитыми головами, а то и того хуже, валялись среди обломков своих палаток. Тут и там женщины и дети разбирали разрушенные строения из ткани и реек, пытаясь отыскать потерянного мужа или отца, либо спасая семейное имущество. Многие из разоренных торговцев с открытой ненавистью глядели на Планчета, когда двое эльфов проходили мимо них. Гитантас все еще был в маскировочных людских обносках.
Что бы ни произошло тут, в Фабаззе все было кончено. Звуки столкновений эхом разносились по изогнутым улицам, ослабевая и удаляясь. Двое эльфов только решили прекратить свои поиски и вернуться в Кхуриност, когда из переулка выскочил отряд солдат Хана. Их сочлененные пластинчатые доспехи и шипастые шлемы придавали им вид вылезающих из потайного убежища экзотических насекомых.
Один из кхурцев заговорил, указывая пальцем на мнимого человека и его эльфийского спутника. Остальные пехотинцы, как один, повернулись и уставились на них.
«Это не хорошо», — пятясь, пробормотал Планчет. — «Мне кажется, я слышал зов Беседующего».
Гитантас согласился. Они начали отступать, не сводя глаз с солдат. Кхурский офицер, узнаваемый по бронзовым солнечным лучам на шлеме, прокричал им остановиться.
«На каком это языке?» — спросил Планчет, не переставая пятиться.
«Не понимаю ни слова из того, что он говорит».
Офицер рубанул рукой воздух. Доспехи забряцали, его солдаты побежали к эльфам. Они растоптали уже разбитые кресла, игнорируя вопли протеста торговцев и их домочадцев.
«Вы посчитали, сколько их?» — спросил Гитантас.
«Сорок-пятьдесят».
«Нет ничего постыдного в бегстве при таком перевесе».
«Совсем ничего», — согласился Планчет и бросил одолженную алебарду.
Они вдвоем рванули обратно по пути, по которому пришли, кратчайшему маршруту в Кхуриност. Для двоих эльфов не составило бы особого труда оторваться от своры закованных в железо людей, но когда Планчет с Гитантасом добрались до улицы, ведшей к городским воротам, они обнаружили, что проход больше не был пуст. Хуже того, металлическая решетка была опущена, а деревянные двери закрыты и задвинуты на засов.
Звуки воинственной погони приближались. Не было времени блефовать, чтобы миновать стражу. Планчет, лучше знавший Кхури-Хан из-за частых поездок с целью покупки припасов для хозяйства Беседующего, повел Гитантаса прочь от ворот по улице Хар-Куфти, мощеной дорожке, опоясывавшей город внутри стен.
«Куда мы идем?» — спросил Гитантас.
Планчет пропыхтел: «к Храмовому Пути. Мы можем укрыться в Храме Элир-Саны!»
У капитана не было идеи получше, поэтому они свернули с Хар-Куфти в узкий переулок, ведший к центру города.
Они могли скрыться от солдат, используя двойной гандикап жара пустыни и громоздкости доспехов, но уличные мальчишки и зеваки в дверях любезно подсказывали солдатам направление. Гитантас выругался на ломаном, но узнаваемом кхурском.
Внезапно улица закончилась площадью, обрамленной разрушенными домами, последствия работы Малистрикс, все еще не восстановленные. Это место не было святилищем, но, по крайней мере, оно давало возможность спрятаться. Гитантас оторвал доски с открытого дверного проема, и они протиснулись внутрь. Распластавшись вдоль стены, они постарались успокоить дыхание. У разрушенного дома не было крыши. Все перекрытия из древесины пальмы обрушились, и половина черепицы и кирпичей с верхнего этажа обвалились на первый этаж. В этом месте пахло пожарищем, и явственно выделялось зловоние дыхания Красной Грабительницы.
Кхурские солдаты прогулочным шагом вышли на площадь. Должно быть, они знали, что улица заканчивается тупиком, и их жертвы были в ловушке. Они спокойно рассредоточились, проверяя каждые развалины. Было лишь делом времени, прежде чем они доберутся до дома, где прятались Планчет с Гитантасом.
Камердинер Беседующего поковырялся в мусоре и извлек оттуда довольно приличной длины деревяшку, грубое оружие в дополнение к мечу. Выпрямившись, он обнаружил, что уже один здесь. Гитантас исчез. Удар по плечу подсказал ему посмотреть наверх. Гитантас карабкался по пирамиде из обугленных стропил по направлению к несуществующей крыше. Он настойчивым жестом велел Планчету следовать за ним; солдаты были уже всего лишь в нескольких метрах.
Не было способа узнать, сколько балок было ослаблено огнем. Но у них не было выбора. Сильно поморщившись, чувствуя себя слишком старым для таких спортивных упражнений, Планчет начал подъем.
Он был немногим более чем в двух метрах от пола, когда в пустое окно внизу просунулась голова кхурского солдата.
«Ваше Превосходительство!» — крикнул он. — «Здесь несколько досок оторваны от двери, но я никого не вижу!»
Издалека пришел ответ: «Осмотри дважды, дурак! Нам приказано доставлять к Хану любых лэддэд! Я не горю желанием объяснять ваш провал в выполнении приказа!»
Кхурец снова сунул голову, посмотрел налево и направо, шепотом красноречиво проклиная своего командира. Двое эльфов едва осмеливались дышать, так близко он был. Наконец, он исчез.
«Нет, Ваше Превосходительство! Здесь никого!»
Ноги Планчета задрожали от облегчения. Его ступня была едва ли не в пятнадцати сантиметрах от шипа шлема солдата.
Камердинер пробрался к Гитантасу, наверху растрескавшейся стены. Перед их глазами предстал лес крыш и медных дымоходов, тянущийся вверх по склону к центру города. Справа от них ясно был виден Кхури ил Нор, дворец поднимался за верхушками зданий Храмового Пути. Сверкавший в лучах утреннего солнца, словно бледно-голубой маяк, виднелся купол Храма Элир-Саны.
«Вы видите это?» — спросил Гитантас. — «Мы можем добраться до храма по крышам!»
Планчет заворчал. Ему это казалось очень длинным маршрутом, по более чем сомнительной местности. Тем не менее, как и когда им пришлось лезть наверх, у них не было выбора.
Прыжок на неповрежденную крышу соседнего дома был достаточно простым. Еще два прыжка, и они выбрались из разрушенного района. Гитантас хотел было выбросить свой густой черный парик, но Планчет предостерег его от этого. Человеческое обличье капитана могло пригодиться.
Где это было возможно, они держались краев крыш, пробираясь вдоль поднимавшихся из кирпичных внешних стен низких парапетов. Кхурские крыши делались из обмазанных глиной пальмовых листьев, и не были рассчитаны на большой вес. Хоть и более легкие, чем люди, эльфы не хотели рисковать провалиться сквозь них.
Преодолев шесть домов от разрушенного района, беглецы добрались до более прочной крыши четырехэтажного здания. Они расположились на отдых в сетчатой надстройке в одном из углов. Она окружала сад с кустами кефра, саженцами кардамона и растительностью, незнакомой эльфам.
«Вы слышали, что сказал солдат? Они арестовывают всех эльфов в городе!» — воскликнул Гитантас. — «Что могло случиться?»
«Может, неракцы или минотавры, наконец, предложили цену, от которой Хан не смог отказаться».
«Надо доложить Беседующему!»
Планчет посмотрел на свои испачканные сажей поцарапанные руки. «Если выживем, доложим».
В восьми улицах от пары эльфов, жрец Минок также прятался, съежившись под темной лестницей, жадно глотая горячий сухой воздух. Люди Хана уже два дня охотились на него. Изначально он сбежал от них в районе дворца, по милости своего великого бога. Недалеко от Кхури ил Нора — но достаточно далеко, чтобы его криков не услышали во дворце — на него набросились четыре солдата с обнаженными мечами. Кочевник по происхождению и отнюдь не трус, Минок вряд ли бы выстоял без оружия. Жрецам запрещалось иметь его, а Минок твердо держался заповедей своего ордена. Поэтому он бежал.
К несчастью, коварные стражники разделились, и двое из них описали широкий круг по темным улицам, чтобы отрезать его. У Минока не было возможности обрести спасение в своем храме. Его сердце екнуло, когда он увидел сверкание клинков обнаженного оружия, приближавшееся со всех сторон. Он нырнул в знакомый переулок и побежал по направлению к парадной двери большого дома в конце площади.
И тут вмешался Торган. Прежде чем Минок добежал до того дома, могучая рука схватила его сзади за мантию. Оторвав полностью от земли, она втащила его в темное сооружение. Без единого слова, он оказался засунут под пыльную кирпичную лестницу. Он ждал, потея и трясясь от страха, пока солдаты громыхали вверх и вниз по улице, разыскивая его.
Открылся люк. Ворвавшийся через него свет показал, что тайное убежище Минока больше, чем он думал, и высветил полированный стол, за которым восседал лорд Хенгриф. Открывший люк слуга отступил в тень.
«Выходи», — произнес Хенгриф. В тишине его голос пророкотал, словно барабан, и Минок вздрогнул.
Минок вышел, принял надменную позу и попытался отряхнуть уличную пыль из своей жреческой мантии.
«Благодарю вас», — почтительно сказал он. — «Я был уверен, что со мной будет покончено».
«С тобой не будет покончено, пока я не закончу с тобой. Я слишком многое вложил в тебя, чтобы позволить Хану убить тебя из-за обиды».
Хенгриф не предложил жрецу присесть. На столе были навалены бумаги и развернутые свитки. Под рукой Хенгрифа лежал свежий лист бумаги, наполовину исписанный строчками черных аккуратных значков. В отличие от большинства кочевников, Минок умел читать, но записки Хенгрифа имели для него мало смысла. Это был какой-то шифр, несомненно, послание его начальству.
«Сегодняшнее нападение прошло хорошо», — высказал свое мнение Минок.
Черные глаза Хенгрифа сузились. «Ну, уж нет. Я велел тебе выискивать эльфов, а не торговцев с Фабазза. Никто в Кхури-Хане не упрекнет эльфов в том, что случилось сегодня. Все знают, что повинны твои кочевники!»
Минок развел руками. «Мои люди — бедные странники пустыни. Когда они увидели раскинувшиеся перед ними богатства Малого Суука, то потеряли головы».
«Ты потеряешь свою, если еще раз все провалишь!»
Минок пообещал, что не подведет во второй раз.