После обдумывания возможных последствий дальнейшего пребывания торганцев в заключении (и возможных признаний под пытками), рыцарь заплатил взятку. Но предварительно обменял кхурские монеты Минока на неракские. Он хотел, чтобы выпущенные заключенные связывали свое спасение с Орденом, и чтобы эти деньги были потрачены в сууках. Не существовало лучшего посланника, чем деньги.
«…и убить его, пока он спит. Как полагаете?» — произнес Шоббат.
«Очень хороший план», — ответил Хенгриф, с некоторым удивлением обнаружив, что пока он был погружен в раздумья, принц, должно быть, обрисовал свой план убийства отца. — «Когда вы нанесете удар?»
«Скоро. Может не оказаться времени предупредить вас».
«Я понимаю».
Шоббат встал и засунул кинжал обратно в пояс — тот самый, неприятного переплетения вишнево-красного и желто-зеленого цветов. Хенгриф подождал, пока тот закончит, затем, как бы невзначай, поведал новость, с которой пришел. «Ваше Высочество, вы слышали? Эльфы нашли Долину Голубых Песков».
Эффект превзошел все его ожидания. Шоббат резко вздрогнул, даже пошатнулся.
«Как это случилось?» — задыхаясь, произнес он.
«Гилтас послал свою сучку, Кериансерай, отыскать это место. Они добрались до долины три дня назад».
Шоббат с глухим стуком сел обратно. В его ушах звенело предсказание Оракула.
«Как…» — Принц дважды прочистил горло. — «Как вы узнали об этом?»
«У меня много глаз и ушей в Кхури-Хане, даже в лагере эльфов». — Он сложил на груди крупные руки. — «Ваше Высочество, почему эта долина так важна? Что Гилтас надеется найти там?»
Шоббат едва слышал Хенгрифа, его мысли скакали. Предсказанная Оракулом цепь событий началась. Его будущее, сама его жизнь, были на кону. Он постарался справиться со своими эмоциями. Он и так слишком много рассказал Темному Рыцарю.
«Кто знает? Долина необитаема», — пробормотал он. — «Она имеет некое религиозное значение для обитающих по соседству племен».
Хенгриф молча рассматривал Шоббата. Бледный цвет лица принца в мгновение стал ее белее, цвета седых прядей в его бороде и волосах. Этот человек — слабак, подумал Хенгриф. Если бы он не был так близок к трону Кхура, рыцари давным-давно отмыли бы от него свои руки. Его до смешного легко было купить. Шоббат даже сильнее своего жадного отца любил деньги, не только за власть, которую они олицетворяли, но за роскошь, которую можно было на них купить. У Ордена была мысль поставить его марионеточным правителем Кхура, но его поведение все сильнее становилось непредсказуемым и уклончивым. Экспедиция эльфов в Долину Голубых Песков, несомненно, глубоко обеспокоила принца; скорее всего, она бы обеспокоила и начальство Хенгрифа. Но у них было преувеличенное мнение о проницательности Гилтаса, и несомненная мания насчет Львицы. Последнее Хенгриф скорее мог понять, чем первое. Кериансерай много лет была занозой в теле Рыцарства.
Отвечая на вопрос Шоббата, Хенгриф пояснил, что эльфы пересекли Высокое Плато, чтобы добраться до долины, избегая тщательно охраняемых караванных маршрутов в Кортал.
«У них было несколько стычек с племенем Вейя-Лу. Последняя, я полагаю, была полноценным сражением. Потерпев неудачу в препятствовании попадания эльфов в долину, кочевники разбили лагерь у входа и пытаются призвать другие племена помочь уничтожить незваных гостей, когда те будут выходить».
Шоббат в задумчивости теребил бороду. Хотя он мог желать кочевникам всяческих успехов в остановке лэддэд, потенциальный хан не мог быть счастлив слышать, что пустынные племена сосредотачиваются. Каждый раз, когда это происходило, ханы теряли свои головы.
Словно восход солнца, но более внезапно, лицо Шоббата прочертила улыбка. Учитывая его красные глаза и мертвенно-бледные губы, это выражение не было очаровательным. И теперь настала очередь Хенгрифа удивляться, хотя он был достаточно опытен, чтобы не показать это.
«Милорд», — спросил принц, — «вы можете общаться с этими далекими событиями, или всего лишь потом получаете о них сообщения?»
Осознавая смысл того, о чем собирался сказать, Хенгриф ответил: «Первое, Ваше Высочество».
«Отлично! Я составлю послание, а вы передадите его кочевникам, которые, вы говорите, собрались остановить эльфов».
Хенгриф слегка поклонился, подумав, что сделает то, что посчитает нужным.
Принц отдал приказ, и из тени вышел лакей, неся кожаный портфель. Шоббат отодвинул бутылки с вином и парфюмом, короткий меч и толстый кошель с монетами, чтобы вытащить пергамент, чернила и перо. Сочиненное им воззвание было коротким и по существу, написанное крупным округлым почерком. Хенгриф легко прочел вверх ногами текст. И снова он был удивлен. Этот амбициозный дурень обладал большим талантом к интригам, чем он себе представлял. В будущем ему следует быть осторожнее с принцем.
Шоббат росчерком подписал документ, туго свернул его и запечатал темным воском. Он вдавил в воск свою печатку и протянул свиток Хенгрифу.
«Вы можете стать спасителем моей страны», — серьезно произнес принц.
«Я бы предпочел стать губителем эльфов», — ответил Хенгриф.
Шоббат оскалился. «Это одно и то же».
«Ваше послание окажется в руках кочевников через три дня, Ваше Высочество».
Шоббат погасил лампу, и двое мужчин вышли разными путями.
«Успешно, милорд?» — спросил ожидавший снаружи лейтенант Хенгрифа.
Хенгриф покосился на закрытую дверь. Как оценить успех в этом водовороте вероломства и лжи? Он все еще был жив, все еще работал на Орден. Это можно было считать определенным успехом.
Он утвердительно буркнул и добавил: «Мне нужно нанести еще один визит. Когда мы доберемся туда, вы со своими людьми можете возвращаться в нашу квартиру».
Пять рыцарей незаметно ускользнули, двигаясь, словно группа теней. Выбравшись из густонаселенного района Хамик, Хенгриф повел их в северную часть города, известную как Хабала. Разрушенная Малис и ее приспешниками, она все еще не была восстановлена. Виды и запахи живых, пульсирующих районов Кхури-Хана закончились, как только они пересекли Истра-стрит и вошли в руины. Хенгриф остановился у разрушенного жилища и отпустил своих людей.
Они колебались. Лейтенант сказал: «Милорд, мы подчиняемся, но… наши жизни связаны клятвой оберегать вас. Не следует ли нам сопровождать вас?»
«Не в этот раз. Ступайте».
Они неохотно повиновались. Хенгриф оставался на месте, пока четверо преданных его воинов не завернули за угол и скрылись из вида. Убедившись, что остался один, Хенгриф двинулся вперед. Здесь не горели ни факелы, ни лампы. Единственным освещением был свет звезд. Тем не менее, он довольно успешно продвигался через разрушенные дома. Он очень хорошо знал дорогу.
На фоне ночного неба одиноко торчала высокая башня. Ее верхние этажи были обрушены красной драконицей, но даже усеченная, башня по-прежнему была во много раз выше любого другого строения в округе. У ее основания груда обломков находилась на месте изящной виллы, когда-то служившей домом самому богатому торговцу финиками Кхура. Его кости гнили где-то под рухнувшими стенами особняка.
Плывшие со стороны моря облака закрывали звезды, погружая развалины в абсолютную темноту. Это было зловещее путешествие по разрушенным участкам, загроможденным обломками скульптур, булыжниками и нанесенным ветром мусором, садам, теперь служившим домом лишь тонким неухоженным финиковым пальмам. Интерьер одного когда-то великолепного, а теперь стоящего без крыши дома был открыт взорам. То, что осталось от его гипсовых стен, было расписано пестрыми пейзажами пустынной жизни, эти картины потрескались и шелушились. Проход среди мусора был едва широким для ноги Хенгрифа. Проделавший его был намного меньше Хенгрифа.
Он прошел первую метку — пятнадцатисантиметровый квадрат пергамента со знаками, нанесенными красными и черными чернилами. Предупреждение. На разрушенный дом было наложено заклятие тревоги. Если бы на Хенгрифе не было оберега, его охватил бы беспричинный страх.
Добравшись до атриума, с пересохшим фонтаном и заросшим бурьяном садом, он прошел вторую метку. Это был человеческий череп с забитыми глиной глазницами. В каждую забитую глиной глазницу был воткнут голыш полированного малахита, гротескное изображение глаз. Они ими и были. Обитатель разрушенной виллы мог следить за проходом при помощи этих магических глаз. С нарушителями поступали жестко.
Рыцарь наткнулся на одну такую неудачливую душу. У фонтана лежал, вытянувшись, кхурец. Его туловище было разодрано, и тело оставлено здесь в качестве дополнительного предупреждения для неосторожных. Хенгриф по одежде предположил, что это был нищий, пришедший сюда в поисках безделушек на продажу. Больше они ему уже не понадобятся.
У подножия разрушенной башни находилась третья метка. Простая медная табличка из тех, что используются в тавернах по всему городу, была прибита тремя железными гвоздями к двери башни. В меди были процарапаны линии. Они образовывали значок безумия. Любой, проходящий через дверь без должной защиты, немедленно сойдет с ума.
Хенгриф фыркнул. Возможно, нынешний обитатель виллы как-то раз пришел домой без своих защитных амулетов. Это многое бы в нем объяснило.
Несмотря на повсеместную разруху, большая дверь плавно и бесшумно повернулась внутрь на хорошо смазанных петлях. Внутри сильно пахло мускусом.
«Приветствую!» — Он попытался позвать тихо, но его голос все равно прогрохотал барабанным боем.
Что-то шевельнулось в темноте. Что-то большое. Его рука легла на рукоять меча.
«Фитерус! Это Хенгриф», — сказал он, чувствуя себя отчасти глупо. Его голос трудно было спутать с чьим-либо еще.
Над головой возник квадрат света, когда открылся люк. Хенгриф поднял руку, чтобы заслониться от внезапного сияния. При свете он увидел свернувшегося у дальней стены, в нескольких метрах от него, странного зверя. У того было темно-желтое тело и конечности льва, но длинную шею покрывали мелкие чешуйки бронзового цвета. Но самой выдающейся частью тела была его голова. В обрамлении короткой жесткой гривы рыжеватых волос, она была круглой, как у человека, с человеческими ледяными голубыми глазами, плоским носом и очень широким ртом.