Он спросил, что случилось, и все же она долгое время молчала. Наконец, резко тряхнув головой, она сказала: «Я не хочу говорить об этом. Все в прошлом. Мы должны почтить наших мертвых, продолжив кампанию. Быколюди заплатят!»
Она так крепко стиснула чашку, что костяшки пальцев побелели. Гилтас оставил попытки утешить ее и, нахмурившись, вернулся в кресло. Почему-то было немного легче сказать то, что он должен был, сидя на королевском троне. Слегка повысив голос, он запретил своей жене возвращаться на юг. От плана захвата Сильванести, объявил Гилтас, решено отказаться.
Она с диким взглядом обернулась. «Ты прекращаешь борьбу? Почему?»
Голос Гилтаса был ровным. «Снова и снова это пустая трата жизней, битва с минотаврами. У меня для тебя есть более важная задача».
«Что может быть важнее, чем одолеть наших врагов?»
«Поиск дома для нашего народа».
Ее смех был резким и пренебрежительным. Это был старый спор, все чаще случавшийся в эти дни. Кериансерай, ее воины и многие дворяне Сильванести из изгнанников хотели отбить потерянные земли у оккупантов. Гилтас считал это бессмысленной мечтой. Единственной надеждой его народа было обрести новую родину, свободную от минотавров, бандитов, гоблинов и жадных людей.
Он встал и кивком пригласил ее последовать за собой. На одной стороне широкой круглой комнаты стоял ряд сундуков и шкафов, содержащих спасенные ими из Квалиноста официальные документы. Он отпер обитый металлом сундук и вытащил длинный свернутый в рулон пергамент.
«Один из моих писцов отыскал это на Большом Сууке. Он заплатил за него восемь стальных монет».
Высокая цена. Развернутый, пергамент оказался картой, изображением Кхура от пляжей залива Балифор до горной гряды, протянувшейся от Керна на севере до Блода на юге. Разочарование Кериан было сильным. Ее муж обладал бесчисленными планами и картами. Его писцы каждый день навещали сууки, тратя драгоценную сталь и спрашивая карты. Вначале она была впечатлена его успехами, думая, что он искал информацию, которая должна была помочь им вернуть родные земли. Но спустя несколько месяцев, когда не обнаружилось ничего полезного, она потеряла интерес.
Расправив обеими руками скрученный пергамент, Гилтас оживленно рассказал ей, что нашедший его писарь сбил цену с пятнадцати стальных монет. Такая торговля была нормой для кхурских сууков; следовали громкие споры, энергичное покачивание головами и жестикуляция, покупатель пару-тройку раз притворялся, что уходит, прежде чем, наконец, цена согласовывалась и сделка заключалась.
«Это не совсем обычная карта», — заверил он ее. — «Ей почти две сотни лет».
Она внимательнее присмотрелась к пергаменту. Деталировка и в самом деле была изумительной, с помеченными пересохшими руслами рек и оазисами. В правом нижнем углу, где картограф обычно подписывает свою работу, был изображен странный символ, стилизованная птица с поникшими крыльями, начертанная черными чернилами.
Кериан наклонилась, изучая карту, и когда она сделала это, Гилтас почувствовал едва сдерживаемую силу, исходившую от нее, словно жар тела или запах ее пота. Они так часто были в разлуке, что он стал забывать, как ее присутствие потрясало его. Кериансерай была самой волнующей женщиной, которую он когда-либо знал.
Их глаза встретились, и Гилтас снова увидел великолепного очаровательного воина, которым она была до того, как поражение, изгнание и лишения иссушили ее лицо, ожесточили взгляд и поселили горечь в глазах. Несмотря на их споры, он по-прежнему любил ее. Он сожалел о нараставшем отчуждении. Все прошедшие годы они постоянно ссорились — из-за политики, стратегии, из-за чего угодно.
Так как затянулось его молчаливое внимание, Кериан открыла рот, чтобы заговорить, но ее речь была прервана. Как раз в этот момент вернулся Планчет осведомиться, не нужно ли им чего-нибудь еще.
Гилтас махнул камердинеру войти, и велел придержать правый край свитка. Освободившейся рукой Гилтас ткнул в точку в северных пределах Кхура, в место, где Халкистские Горы расщеплялись, окружая долину в форме лошадиной подковы. Хотя на карте ее все же было не различить, Гилтас улыбнулся, когда его палец коснулся этой точки.
«Это Долина Голубых Песков», — сказал он шепотом, словно опасаясь, что его подслушают. — «Называемая кхурскими кочевниками „Дыхание Богов“».
Удивление Планчета было безмолвным. В отличие от Львицы.
«Я слышала, как ты говорил об этом месте. Я считала, это лишь легенда! Откуда взялась эта карта?»
«Полагаю, из храмового архива. Когда Кхури-Хан был разграблен, многие библиотеки были разорены, а их содержимое всплыло на сууках». — Он снова постучал по этой точке. — «Я убежден, что долина существует, и это — ее истинное местоположение».
Долина Голубых Песков была известна мягким целебным климатом, совершенно отличным от остального Кхура. О ней упоминалось в анналах библиотек Квалиноста под названием Инас-Вакенти, Долина Молчания. Защищенной горами, о ней говорили, что это одно из немногих мест в мире, неизменных со времен Первого Катаклизма. Эльфийские хроники также упоминали о нем, как о месте, где когда-то жили боги. Ученые спорили о том, что это значит. Некоторые воспринимали это буквально. Другие утверждали, что это метафора.
Жители Кхура также разделились во мнениях. В Кхури-Хане Долину Голубых Песков считали ничем иным, как мифом, странным местом, где известные им естественные условия — жара, палящее солнце, вечная засуха — переворачивались вверх дном. Горожане использовали ее в качестве места действия нелепых сказок на ночь для своих детей. В этой долине, согласно сказкам, облака вместо неба цеплялись к земле. Камни росли как деревья. Животные разговаривали как люди. С другой стороны, Кхурские кочевники не сомневались в существовании долины. Никто никогда не бывал там, но они страстно верили древним сказаниям.
Больше года Гилтас тайно собирал информацию о Инас-Вакенти. Он верил, что она сможет стать будущим домом для эльфийской нации.
Кериан спросила: «Почему ты решил, что долина здесь?»
«Я собрал шесть других карт этого района — кхурских, неракских, даже несколько старых соламнийских карт из библиотек Квалиноста. Ни на одной из них нет этой особенной конфигурации гор в виде подковы лошади. Мне кажется, я знаю, почему».
Он сделал паузу, пока Планчет наливал им обоим еще нектара. Кериан, несмотря на свой скептицизм, была захвачена его горячей убежденностью. Она отмахнулась от предложения выпить и поторопила мужа продолжать.
«Остальные карты всего лишь копии с копий с копий», — сказал Гилтас. — «Эта карта — исходная. Рисовавший ее, знал об Инас-Вакенти, потому что побывал там сам!»
Он не мог дать правдоподобных пояснений, почему последующие копировщики пропустили эту долину, сказав лишь: «Все в Кхури-Хане несерьезно говорят об этом месте. Даже городские жрецы относятся к нему, как к легенде — все как один. Я не знаю, проклято или благословенно это место, но я собираюсь выяснить это».
Внезапно Кериансерай поняла, что происходит. «Ты хочешь, чтобы я отправилась туда», — сказала она. Он кивнул, улыбка вернулась на его лицо. Следующие слова Кериан снова прогнали ее. «Гил», — сказала она, — «эта долина — всего лишь романтическая сказка. Даже если она существует, это не наша родина, и никогда не станет ей».
«Земли наших предков потеряны. У нас недостаточно сил, чтобы вернуть их — пока. Это время придет, любовь моя, но пока, на ближайшее будущее, мы обязаны обосноваться в нашей собственной земле, а не жить милостью кхурцев. Эта забытая долина могла бы стать нашей лучшей надеждой!»
«Согласна, это милая мечта, но при этом пустая трата времени. Дай мне двадцать тысяч воинов, и границы наших исконных земель запылают! Мы можем вернуть то, что наше!»
Он принял властный вид, и уже Беседующий с Солнцем и Звездами, а не ее муж, решительно произнес: «Приготовления к экспедиции начались. Генерал, я ожидаю, что вы возглавите ее».
«Так точно. Как прикажете, Великий Беседующий».
Эти насмешливые слова свинцовым грузом упали к его ногам. Она продолжила, было, спорить, но он оборвал ее.
«Я выбрал Фаваронаса, одного из самых выдающихся историков у меня на службе», — он едва не произнес в Квалиносте, — «сопровождать вас. Вы возглавите эскорт из пятисот воинов».
Она нахмурилась, сомневаясь в мудрости отправки такого маленького отряда. Гилтас напомнил ей, что это — разведывательная, а не завоевательная миссия.
«Разведка?» — повторила она. — «Это сумасбродная затея. Нам следует вернуться в Тон-Талас и поднять народ Сильванести против минотавров!»
«Я принял решение! Тема закрыта!»
Планчет, искренне желавший оказаться где-нибудь в другом месте, переводил взгляд с монарха на генерала, с мужа на жену. Тяжесть последних дней взяла свое. Никогда он не слышал такого открытого и горького разрыва между ними.
«Вы — Беседующий с Солнцем и Звездами. Я выполню свой долг», — наконец произнесла Львица. В ее голосе не было сарказма, но тон был ледяным.
Она собралась уходить, но Гилтас, смягчив выражение лица после ее согласия, опередил ее. «Вам нет необходимости начинать путешествие прямо сейчас. У меня есть еще задача, которой я хочу, чтобы вы занялись немедленно, для которой только вы подходите».
Она обрадовалась, и в выражении ее лица он увидел картины дерзких набегов на спине грифона, лязг стали о сталь. Беседующий слегка улыбнулся своему отважному генералу.
«Мне нужно, чтобы вы навестили жрицу».
Кровать дрожала. Изготовленная из веревочной сетки, натянутой между четырьмя стойками и накрытой тонким хлопчатым матрасом, она имела склонность сотрясаться от малейшего волнения. Гилтас, всегда настороже, открыл глаза и молча оценил ситуацию.
Его личные покои освещались мягким светом голубой лампы-линзы, висевшей на стойке палатки у входа. Безыскусные полотняные стулья и кресла вокруг кровати были пусты. Кериансерай лежала рядом с ним лицом вниз, неподвижная, как статуя. Ее крепко стиснутые в кулаки руки сжимали матрас. Каждые несколько секунд все ее тело сотрясалось.