«Пусть идут», — сказала она. — «Они честные воины. Они должны следовать зову своих сердец».
«Они отправятся к Беседующему!» — запротестовал один из поддержавших ее.
«Они и должны. Ему необходимо знать, на чем мы остановились».
Офицеры разошлись поднимать своих спящих солдат. Да если некоторые из тех переметнутся, Кериан полагала, что у нее будет от семи до восьми тысяч эльфов. Это заставит Гилтаса колебаться. Одно дело собираться арестовать нескольких мятежников, совершенно другое — задержать восемь тысяч закаленных воинов.
К тому времени, как верноподданные Кериан собрались в северной части Кхуриноста, рассвело. С юга появилась колонна всадников, направляясь прямо к ним. Это был ведомый Таранасом ночной патруль. Он ошибочно принял отряд Кериан за свою утреннюю смену.
Настолько кратко, насколько могла, Кериан объяснила, что порвала с Гилтасом. Она не пыталась приуменьшить свои собственные провалы, а изложила всю историю.
Таранас выслушал молча, а когда она закончила, произнес: «Это неправильный курс, командир. Ты разделяешь армию, а разделенное войско — ослабленное войско».
Наиболее пылкие из поддерживавших ее принялись выкрикивать вызовы Таранасу, желая знать, верит ли он, что их судьба — вновь обрести потерянные земли.
Прежде чем тот смог ответить, из Кхуриноста появилась третья колонна всадников, и направилась к ним. Во главе них был старый Хамарамис при полном параде. С ним были офицеры, которые первыми отказались остаться с Кериан.
Приблизившись, Хамарамис позвал: «Леди, немедленно отдайте мне свой меч! Это приказ Беседующего!»
Он использовал ее титул вместо звания, заставив Кериан слегка вздрогнуть. Некоторые из пожилых эльфов, естественно, имели склонность предпочитать ее титул, но подобное отличие в данный момент имело особенное значение, подчеркивая, что Гилтас уволил ее.
Оправившись, она улыбнулась мрачной и опасной улыбкой. — «Если Беседующий хочет мой меч, ему придется попросить об этом лично».
«Леди, пожалуйста, не провоцируйте бой», — тихо попросил Таранас.
«Тогда не дерись со мной, Таранас. Присоединяйся ко мне».
Небо над ними по-прежнему было облачным, но на горизонте с востока пролегла узкая полоска чистого неба. Сквозь эту чистую полоску сиял диск поднимавшегося солнца, заливая пустыню розовым светом. Этот блеск заставлял облака выглядеть на контрасте еще более темными.
«И что будет?» — спросила она. — «Наши клинки рядом, эфес к эфесу, или напротив, острие к острию?»
Вмешался эльф из отряда Таранаса, привлекая ее внимание к городу. Зубцы на стенах Кхури-Хана ощетинились сигнальными флагами. В тот момент, когда эльфы оглянулись посмотреть, со стороны города послышалось громкое блеянье бараньих рогов, означая общую тревогу.
«Кхурцы думают, мы собираемся атаковать!» — прорычал Хамарамис.
«Так и следует нам поступить», — резко ответила Кериан. — «Возьмем город. Сделаем его базой, из который начнется наша кампания».
Старый генерал, вдвое старше ее, уставился на Кериан из-под своего помятого позолоченного шлема. «Леди, вы сошли с ума», — трезво сказал он. — «Совсем».
Это собрание снова было прервано. Тройка эльфийских разведчиков галопом неслась со стороны западной пустыни, низко припав к своим коням.
Прежде чем они добрались до основной массы кавалерии, один из всадников соскользнул со своего коня. Его спина была утыкана стрелами. Двое других продолжали приближаться.
Они ворвались прямо в центр трех сил, собравшихся на небольшой возвышенности к западу от Кхури-Хана. Несколько смущенные присутствием трех старших командиров, они салютовали Львице.
«Командир! Приближается армия кочевников!»
Хамарамис собирался проинформировать их, что он, а не Львица, командует, но их новости не дали этим словам сорваться с губ. Испуг был всеобщим и громким. Лишь Львица не выглядела встревоженной.
«Сколько и где?» — резко спросила она.
Один из разведчиков доложил, что порядка десятка тысяч кочевников приближались с запада. Они находились не более чем в десяти милях.
Собравшись, Хамарамис вызвал гонцов. Одного отправили доставить новости Беседующему. Трое других поскакали через Кхуриност, предупреждая всех подряд жителей.
«Как теперь поступить?» — потребовала ответа Кериан. Лошадь Львицы начала вставать на дыбы, почувствовав ее возбуждение. — «Следуйте за мной, и мы остановим кочевников прежде, чем они доберутся до палаток!»
«Они могут быть не враждебны», — произнес Хамарамис, хотя и сам не верил в это. Последний раз такое значительное сосредоточение кочевников собиралось в Кхуре, чтобы помочь Салах-Хану против орд Малис. Кхурские племена не скапливались в таком количестве с какой-либо иной целью, кроме войны.
Из рядов эскорта Хамарамиса выступил Гитантас Амбродель. Капитан был все еще в повязках от встреч с мантикорой и песчаным зверем.
«Командир, мне сходить за Орлиным Глазом?» — спросил он, повышая голос, чтобы быть услышанным среди беспрерывного блеяния рогов в Кхури-Хане.
«Нет времени для этого». — Кериан посмотрела на запад, откуда приближались десять тысяч кочевников. «Просто обрежьте его привязь», — добавила она. — «Он сам меня найдет».
Он поспешил прочь, а она развернула лошадь. «Генерал Хамарамис, враг близко. Вы можете арестовать меня позже. Прямо сейчас нам нужно вести сражение».
Она пришпорила лошадь, а ее сторонники хлынули за ней. Эльфы из ночного патруля позади Таранаса сломали ряды и последовали за ними без приказа. Две сотни воинов Хамарамиса заерзали, жаждая присоединиться к своим товарищам. Некоторые стали просить позволения поскакать за Львицей.
Хамарамис сказал: «Беседующий с Солнцем и Звездами убедительно желает избежать войны. Вот его приказания. Я повинуюсь своему Беседующему».
Развернув коня, Хамарамис поскакал вниз по склону низкой дюны обратно в Кхуриност, полный тревоги. Первые два ряда его воинов последовали за ним, но остальные оставались на месте, бросая отчаянные взгляды то на исчезающую Львицу, то на своего отважного старого командира. Наконец, кто-то громко хлопнул поводьями и рванул за Львицей. Большинство других присоединились к нему, оставив Таранаса, Хамарамиса и пару дюжин или около того всадников за спиной.
Утренняя заря омывала мучительное выражение на лице Таранаса. «Я тоже хочу пойти», — прошептал он.
«Так же, как и я». — Хамарамис расстегнул шлем и стянул его. Солнце едва взошло, а он уже вспотел. — «Но быть солдатом, означает больше, чем жаждать битвы. Это значит, что ты подчиняешься приказам своих законных командиров. Если же нет, ты не больше чем варвар».
Он вернул на место шлем. С гордо поднятой головой старый воин направился обратно к своему Беседующему. За ним последовали четырнадцать воинов. Генерал Таранас еще несколько секунд боролся со своей совестью, а затем ускакал с горсткой остальных присоединиться к Львице. Сегодня он был варваром.
Адала пристально разглядывала Кхури-Хан с гребня к северо-западу от города. В приглушенном свете облачного нового дня он выглядел чуть больше чем грязное коричневое пятно посреди песков пустыни, но это был первый настоящий город, который она когда-либо видела. За несколько дней до своего прибытия она отправила в Кхури-Хан шпионов, чтобы выяснить, чем заняты Сахим-Хан и лэддэд. Принесенные ими новости были очень тревожными. Лэддэд приходили и уходили по своему хотению, в то время как солдаты Хана осквернили Храм Торгана и арестовали его святейших жрецов. Этих святейших обвинили в нападении на двоих лэддэд, нападении, скорее всего совершенном ворами или нищими. Для собравшихся с Адалой вождей и военачальников это звучало, словно чужеземцы отдавали приказы Сахим-Хану.
«Что нам делать, Вейядан?» — спросил Хагат, вождь Микку.
В неподвижном воздухе бородатые мужчины обильно потели. Даже живущие всю жизнь в пустыне нуждались в бризе. Адала собрала волосы в длинную косу и перекинула ее вперед через плечо. Это лишь немного позволяло охладить шею.
«Я буду говорить с ханом лэддэд», — объявила она.
Все были шокированы. Какой может быть смысл в разговоре с чужеземными захватчиками?
«Их шеи уже на плахе. Если лэддэд поклянутся покинуть нашу родину, я позволю им уйти».
«А как насчет резни наших родителей, жен, детей?» — вскричал Биндас.
С опаленными бровями и ресницами, лицо Адалы выглядело суровым и бесстрашным. «Виновные не уйдут. Их жизни — часть нашей цены. Если хан лэддэд отдаст этих убийц наших людей, то его народ может уйти с миром, но они должны убраться из Кхура!»
Биндас спросил, кому следует пойти с ней на встречу с эльфами. Адала предложила отправиться всем вместе. Она чувствовала, что для вождей и военачальников племен будет лучше услышать, что скажут чужеземцы, и как она ответит им.
Процессия выдвинулась, сопровождаемая на флангах всадниками, державшими копья с перевернутыми кувшинами для воды на наконечниках, традиционный для кочевников символ перемирия. По приказу Адалы все держали мечи в ножнах, а луки ненатянутыми. Сама она, как обычно, была безоружна.
Во время их обсуждения гремел гром. Когда они добрались до вершины длинного гребня, извилистая молния вспыхнула прямо над отрядом Адалы, немедленно сопровождаемая раскатом грома. Лошади рванулись, но беспокойная орда кочевников издала одобрительные крики. Те, Кто Наверху снова явили свою милость! Все могли ее видеть. Огонь с небес следовал за Вейядан и не причинял ей вреда.
Небольшой патруль эльфийской кавалерии видел, как со стороны пустыни показался двигавшийся рысью отряд кочевников. Этот патруль еще не слышал о приближении орды кочевников, но этот небольшой отряд перед ними насторожил их. Один из эльфов узнал символ перемирия и пояснил капитану значение перевернутых горшков на копьях эскорта.
«Отправьте донесение лорду Планчету», — хладнокровно произнес капитан. — «Передайте ему, что несколько кочевников наносят нам дружественный визит». Он повернулся к курьеру: «Подчеркните слово