Клавдий Десятипуп, тогда как Луи Отброс не согласен ни с первым, ни со вторым вариантом, приводя свой собственный – Магний Фурий Камилл Аврелий Антонин Флавий Анисий Петроний Валериан Тот Самус.
Выдающийся критик и биограф родился в 486 году, вскоре после свержения Хлодвигом римского владычества в Галлии. Рим и Равенна соперничают за честь его рождения, но факты указывают на то, что искусству ритора и философа Тот Самус обучался в Афинах, которые, вопреки поверхностным мнениям, не так-то и сильно были притеснены Феодосием столетием раньше. В 512 году, во время культивирующего царствования ост-гота Теодориха, Тот Самус преподавал риторику в Риме, в 516-м – становится консулом вместе с Помилием Нуманцием Бомбастом Марцианом Богомразом. После смерти Теодориха в 526 году Тот Самус удалился от общества, дабы свершить свой великолепный труд «См. источник», исполненный в столь превосходном цицероновском стиле, что его можно по праву назвать классикой мысли, ныне не присной, – как и вирши Клавдия Клавдиана, жившего веком ранее. Впоследствии великий творец был призван в придворный круг, дабы стать почетным ритором Теодата – племянника Теодориха.
Когда же воцарился узурпатор Витигес, Тот Самус впал в немилость и даже заключен был под стражу, но на диво скорый приход византийско-римских войск под командованием Велизария даровал ему свободу и восстановил почетный статус в обществе. Во время осады Рима Тот Самус проявил отвагу защитника, и вместе с лучшими мужами Велизария прошел до Альбы, Порто и Центумцелл. После франкской осады Милана был Тот Самус избран для сопровождения ученого епископа Дация в Грецию и пребывал в его резиденции в Коринфе в 539 году; а около 541 года перебрался в Константинополь, где чествовали его в августейших сферах и сам Юстиниан, и Юстин Второй. Императоры Тиберий и Маврикий уважали Тота и в преклонные его годы, и внесли немалый вклад в бессмертие его имени – особенно в этом отметился Маврикий, коему в удовольствие было прослеживать род свой до Древнего Рима, хоть и родился он на территории Малой Азии, в Каппадокии. Именно Маврикий повелел на сто первый день рождения Тота Самуса утвердить его труды учебными пособиями для всех имперских школ. Столь великая честь оказалась роковой для старого ритора, и от радости он мирно скончался в своем доме подле собора Святой Софии за шестеро суток до наступления сентябрьских календ, в 587 году от Рождества Христова, на сто втором году жизни.
Невзирая на смутные времена в Италии, тело Тота Самуса было доставлено в Равенну с целью погребения и предано земле в Клаассе, но ломбардский герцог Сполетто изъял труп из земли и учинил над ним глумленье, а после забрал череп в качестве подарка королю Автарию – дабы тот испивал из него, как из чаши, на своих разнузданных пирах.
Череп Тота Самуса с гордостью передавался от короля к королю в ломбардском роду. Во время взятия Павии Карлом Великим в 774 году данный трофей был отнят у отступника Дезидерия и помещен в обоз франкского завоевателя. Считается, что именно из этого сосуда папа Лев совершал таинство помазания на царство, сделавшее героя-номада[50] императором Священной Римской империи. Карл взял череп Тота Самуса в свою столицу Аахен, и вскоре презентовал его своему саксонскому учителю Алкуину, после смерти которого в 804 году трофей был переправлен родичами Алкуина в Англию.
Вильгельм Завоеватель впоследствии обнаружил реликвию в монастырском тайнике – туда ее поместило благочестивое семейство Алкуина, полагая, что пред ними – глава святого, с Божьей помощью повергшего племя ломбардов одними лишь молитвами[51]. К его чести, к своей находке он отнесся почтительно. Даже грубые солдафоны Кромвеля, сровнявшие с землей ирландское аббатство Баллилог (в которое череп Самуса тайком перевез в 1539-м один набожный папист после тюдоровской секуляризации[52]) в 1650 году, не дерзнули уничтожить досточтимую реликвию.
После множества сих треволнений череп Святого Самуса достался рядовому Козлодою Хопкинсу, который вскоре сменял его у Святосхрана Стаббса на фунт свежего вирджинского табаку. Стаббс, отправляя своего сына Зоробабеля искать счастья в Новой Англии в 1661 году (считая, что веяния Реставрации губительны для благочестивого юного йомена[53]), вручил ему главу святого Самуса – или, вернее, Брата Самуса, ибо к папской эстетике питал Стаббс крайнее отвращение, – в качестве талисмана на удачу. Осев в Салеме, Зоробабель построил скромный домишко близ городской водокачки и поместил реликвию в сервант, подпиравший печную трубу. Реставрационные настроения все же коснулись его, как открылось позже, ибо сделался Стаббс-младший заядлым игроком в орлянку и проиграл череп Эпенету Декстеру, свободному гражданину проездом из Провиденса.
В доме Декстера, что в северной части города близ нынешнего пересечения Северной Мейн-стрит и Олни-стрит, он и оставался вплоть до рейда Сагамора Канончета[54], случившегося тридцатого марта 1676 года в ходе Войны Короля Филипа[55]. Мудрый вождь, распознавший в черепе предмет особого почитания и достоинства, отправил его в Коннектикут – как подарок союзной фратрии пекотов. Четвертого апреля колонисты пленили вождя, и вскоре учинили над ним казнь, и многотрудное странствие мертвой главы Тота Самуса продолжилось.
Пекоты, ослабленные предшествующей войной, не могли ныне оказать пострадавшим наррангасеттам никакой помощи, и в 1680 году голландский торговец пушниной из Олбани, Петр ван Швах, выкупив реликвию за жалкий мизер в два гульдена, сличил его значимость по полустертой надписи, начертанной ломбардским алфавитом (тут следует пояснить, что в числе полезных навыков голландских меховщиков семнадцатого века присутствовало знание истории письма и памятников древней письменности):
К прискорбию, реликвия вновь не задержалась у нового владельца надолго – в 1683 году ее у Шваха украл французский купец Жан Гринье, по явленному откровению сумевший отождествить ее черты с чертами того, кого еще на коленях матери научился чтить как Сент-Самуса. Будучи папистом, Гринье воспылал праведным гневом – как же, протестант, и имеет при себе святые мощи! – и, недолго думая, прокрался к Шваху под покровом ночи, раскроил тому голову топором и бежал с черепом на север. Вскоре, однако, его убил и обчистил дикий полукровка Мишель Савар. Хоть и был он неграмотный и далекий от святынь, череп взял все равно – с целью присовокупить его к собранию аналогичных, но значительно менее древних краниологических артефактов.
После смерти Савара в 1701 году его сын Пьер, такой же полукровка, продал череп с уймой других отцовских пожитков негоциантам из объединенной конфедерации индейских племен сауков и фоксов. Поколение спустя тот был примечен Шарлем де Лангледом у вождя в вигваме. Шарль, основатель гринбейской торговой колонии в Висконсине, выказал святыне надлежащее почтение и уплатил за нее ворох стеклянных бус; однако после его смерти пошла она по рукам сперва среди поселенцев в верховьях озера Виннебаго, затем в племенах у озера Мендота, пока не очутилась в начале девятнадцатого века у некоего Соломона Жуно, в новой милуокской фактории, пролегшей меж берегов реки Меномини и озера Мичиган.
Позже проданный Жаку Кабошу, очередному колонисту, череп был проигран не то в покер, не то в шахматы в 1850 году юнцу по имени Ганс Циммерман. Ганс, в свою очередь, пользовал его как пивную кружку – до тех пор, пока в один чудесный день, перебрав хмеля, не швырнул его с крыльца своей лачуги прямо в степь. Досточтимый сосуд угодил прямиком в глубокую нору луговой собачки, так что его нерадивый хозяин, протрезвев, не сумел найти его, да и вспомнить даже, куда тот запропастился, тоже не смог.
Так священный для многих поколений череп Тота Самуса, римского консула, любимца императоров и святого римско-католической церкви, укрылся под твердью растущего города. Почитаемый сперва темными обрядами луговых собачек, видевших в нем божество, данное свыше, далее он угодил в тяжкую немилость, когда грубые бесхитростные землеройки пошли на собачек ополчением – и вытеснили их со степи прочь. Им тоже не суждено было ликовать долго, ибо всех их погубила Канализация, проложенная людьми в той степи, и возведенные там дома, числом две тысячи триста три – и даже больше. Но вот наконец в одну роковую ночь произошло поистине знаменательное событие. Нежная Природа, содрогаясь в духовном экстазе подобно пене на издавна чтимом в тех краях напитке, низложила надменных, вознеся смиренных – и вот! Едва затеплился рассвет, горожане Милуоки узрели на месте прерии горы – и все кругом, покуда хватало глаз, преобразилось дивно. Сокрытые столетиями, явились на свет глубинные секреты Земли – а в сердце всего этого, прямо на рассыпавшемся дорожном покрытии, возлежал череп Тота Самуса – белесый и безмятежный в своем консульском чину, высоколобый, священный… и ровным счетом ни на что не претендующий!
Сокровищница Зверя-чародея
Случилось так, что в городе Зете, многолюдном и многобашенном, произошел довольно обыденный столичный инцидент. Но не только лишь потому, что находился Зет на планете, где произрастала диковинная флора и господствовала невероятная фауна, отличался случай тот от похожих происшествий в Лондоне, Париже или любой другой изведанной столице.
Благодаря искусно скрытой нечестности пожилого, но проницательного чинуши казна Зета была истощена. Не сияли уж в казнохранилище бруски злата, уложенные штабелями, а над пустыми ларями плел изысканное кружево насмешник-паук. Когда наконец визирь Ялден ступил под сень темного хранилища и обнаружил кражу, вольготно обжившие подземелье крысы смерили его недобрыми взглядами, веля безмолвно – прочь, чужак!