Этот необычайный случай не остался незамеченным в Провиденсе, и мало кто сомневался в существовании некой связи между грузом мумий и зловещим Джозефом Карвеном. Его экзотические заморские закупки и нетривиальные химические исследования были общеизвестным делом, равно как и нездоровый интерес ко всему мертвому. Не требовалось богатого воображения, чтобы связать его с причудливым импортом, который, вестимо, не предназначался никому другому в городе. Будто зная, в каком ключе о нем говорят, Карвен несколько раз как бы случайно поминал особую медицинскую ценность бальзамов, приготовленных из мумий – очевидно, полагая, что может представить это дело как совершенно обычное и естественное, но все же прямо не признавая своей причастности. Уиден и Смит, конечно, не питали никаких сомнений относительно предназначения груза, строя самые невероятные теории, касающиеся как самого Карвена, так и его чудовищных трудов.
Следующей весной, как и в предыдущем году, прошли сильные дожди, и дозорные внимательно следили за берегом реки близ фермы Карвена. Большие участки почвы были смыты осадками, и вновь обнаружилось некоторое количество костей, но никаких реальных подземных камер или катакомб не вскрылось. Однако кое-какие слухи ходили в поселении Потаксет, примерно в миле ниже по реке, где речные воды впадали в безмятежную бухту, не имевшую выхода к морю. Там, где причудливые старые домики поднимались на холм от деревенского моста, а рыбацкие лодки стояли на якоре в своих сонных доках, ходили смутные пересуды о том, что по порогам сплавлялись мертвецы. Конечно, Потаксет – длинная река, протекающая чрез множество населенных мест, изобилующих кладбищами, а весенние дожди, как уже поминалось, выдались на диво сильные, но рыбаки в тех местах утверждали, что один из мертвецов «вращал впалыми глазами, точно живой», а другой и вовсе «вопил благим матом, хоть уже и разложился наполовину, и весь позеленел».
Этот слух заставил Смита – Уиден как раз в это время был в море – поспешить на берег реки за фермой, где, несомненно, сохранились следы обширного размыва. Однако на крутом склоне не сыскалось ничего подозрительного – токи весенних вод оставили за собой стену земли и вырванный с корнями кустарник, ранее произраставший в овраге. Смит даже принялся копать наудачу, но вскоре отказался от этой затеи, не надеясь на успех, а может, даже и опасаясь в глубине души, что добьется цели. Неизвестно, как бы на его месте поступил упрямый и мстительный Уиден, окажись он в то время на берегу.
К осени 1770 Уиден решил, что настал час поведать кому-то еще о своих открытиях. В его распоряжении имелось множество фактов, легко увязываемых один с другим, и второй свидетель, могущий опровергнуть возможный упрек в том, что ревность и желание отомстить Карвену дурно сказались на его рассудке. Первым доверенным лицом Уиден выбрал капитана Джеймса Мэтьюсона с «Энтерпрайза»: с одной стороны, тот его хорошо знал и не усомнился бы в правдивости его слов, а с другой – пользовался достаточным авторитетом в городе. Разговор состоялся в верхних залах таверны Томаса Сабина, что неподалеку от доков; участвовал в нем и Елеазар Смит, готовый в случае необходимости подтвердить каждое слово товарища. Капитан Мэтьюсон крайне поразился услышанному. Подобно многим другим жителям города он давно подозревал Джозефа Карвена в темных делах, и теперь его опасения подтвердились. По итогу совещания он строго-настрого велел двум молодым людям хранить молчание о добытых сведениях, сказав, что переговорит с десятком самых образованных и выдающихся граждан Провиденса, выяснит их взгляд на проблему и выслушает любой совет, какой только у оных найдется.
Секретность, вероятно, была бы необходима в любом случае, ибо дело наклевывалось отнюдь не из числа тех, с каким могли бы разобраться рядовые констебли или городская управа. Прежде всего стоило держать в неведении скорую на расправу толпу, чтобы в эти и без того беспокойные времена не повторилась ужасная салемская паника, имевшая место менее века назад – и, собственно, приведшая Карвена в Провиденс.
Мэтьюсон счел, что наилучшими адресатами выступят доктор Бенджамин Уэст, чья брошюра о позднем прохождении Венеры доказала его ученость и проницательность хода мысли; преподобный Джеймс Мэннинг, президент колледжа, только что переехавший из Уоррена и временно разместившийся в новом здании школы на Кинг-Стрит в ожидании завершения строительства на холме над Пресвитериан-Лейн; бывший губернатор Стивен Хопкинс, член философского общества в Ньюпорте и человек очень широких взглядов; Джон Картер, издатель «Газетт»; четверка городских магнатов, братьев Браун – Джозеф, Николай, Моисей и в особенности Джон, сподвижник любительской науки; старый доктор Иавис Боуэн, обладавший немалой эрудицией и имевший много сведений из первых рук о странных покупках Карвена; и наконец капитан Джей Абрахам Уиппл, энергичный смельчак-капер, на которого можно было положиться в любых рискованных начинаниях. Все эти люди, ежели выкажут должную благосклонность, в конце концов могут быть собраны вместе для коллективного обсуждения дела – и на них будет лежать ответственность за принятие решения о том, уведомлять ли обо всем губернатора колонии Джозефа Вантона из Ньюпорта перед тем, как что-либо предпринимать всерьез.
Миссия капитана Мэтьюсона оказалась более чем успешной, ибо, несмотря на то что некоторые из числа избранных им верных людей отнеслись довольно скептически к сверхъестественному аспекту рассказанной Уиденом истории, никто не поставил под сомнение необходимость тщательно взвешенных негласных мер. Карвен, вне сомнений, угрожал благоденствию города и колонии в целом, и угрозу сию требовалось искоренить пусть даже и самой высокой ценой.
В конце декабря 1770 года группа досточтимых горожан провела собрание в доме Стивена Хопкинса и обсудила предварительные шаги. Внимательнейшим образом изучены были записи, переданные Уиденом капитану Мэтьюсону; чтобы засвидетельствовать некоторые детали, пригласили и самого молодого штурмана вместе с Елеазаром Смитом. Нечто сродни суеверному страху охватило всех присутствующих еще до того, как встреча подошла к концу, однако с чувством этим родилась и решимость, нашедшая наиболее яркое отражение в простодушной и звучной брани капитана Уиппла. Губернатора Вантона решили не вовлекать в план – в предстоящей операции официальный закон мало чем мог помочь. Имея в своем распоряжении скрытые силы неопределенного масштаба, Карвен был не из тех, кого можно было бы без опаски надоумить покинуть город – последствия могут оказаться самыми непредсказуемыми, и даже если зловещий делец подчинится – наверняка продолжит попирать закон Божий на новом месте, где его примут. Времена стояли беззаконные, и люди, которые годами пренебрегали королевскими налоговыми органами, были явно не из тех, кто озадачивался более суровыми вещами, когда того требовал долг. Карвен должен быть застигнут врасплох на своей ферме в Потаксете – и получить один решающий шанс объясниться. Если он окажется всего-навсего сумасшедшим, ведущим многоголосые разговоры с самим собой, – что ж, его оставят в покое. Но если вскроется что-то более серьезное, если подземные ужасы окажутся реальны – ворожей да умрет вместе со всем наследием своим. Все можно устроить без огласки – возможно, даже вдове и ее отцу не придется объяснять, как все произошло.
Пока обсуждались серьезные шаги, в городе произошел инцидент настолько ужасный и необъяснимый, что в течение некоторого времени на многие мили вокруг почти ничего другого и не упоминалось вовсе. В середине лунной январской ночи, когда под ногами лежал тяжелый снег, над рекой и холмом разнеслись ужасные крики. Разбуженные окрестные жители прильнули к окнам, и те из них, кто жил ближе всего к Вейбассет-пойнт, увидели, как в проруби за таверной «Голова Турка» барахтается и мечется странное бледное существо. Где-то вдалеке лаяли собаки, но стоило подняться шуму всполошенной округи, как лай утих. Люди с фонарями и мушкетами отправились узнать, что происходит, и ничего не нашли. На следующее утро, однако, на ледяных порогах у южной опоры Большого моста, там, где брал начало Длинный Причал – и тянулся до самой винокурни Эббота, обнаружился труп кряжистого мужчины, полностью раздетый. О личности мертвеца судачили еще долго – причем главным образом не молодежь, а старики. Окаменевший лик с выпученными от ужаса глазами пробудил в патриархах города кое-какие воспоминания – послушать их сбивчивые речи, так мертвец как две капли воды походил на человека, что умер целых полвека назад!
Эзра Уиден присутствовал при находке и, вспомнив вчерашний лай, отправился по Вейбассет-стрит и дальше, через мост – к «Голове Турка», где утопленника впервые заметили. Его вело странное предчувствие, и он ничуть не удивился, когда, дойдя до края заселенного района, где улица сливалась с Потаксет-роуд, наткнулся на очень странные следы на снегу. За нагим великаном гналась целая свора собак и отряд людей в сапогах. По следам, оставшимся на белом покрове, легко можно было проследить их обратный путь: преследователи бросили погоню, подступив слишком близко к городу. С горькой недоброй ухмылкой на устах Уиден прошел по следам до конца – и остановился, глядя на потаксетскую ферму Карвена. Стоило, конечно, осмотреть и истоптанный двор перед самой постройкой, но, памятуя о предыдущей неудаче, молодой человек решил не проявлять к логову алхимика чрезмерный интерес при свете дня.
Уиден отправился с рассказом к доктору Боуэну, уже произведшему вскрытие странного тела и обнаружившему кое-что напрочь сбивающее с толку. Пищеварительный тракт взрослого мужчины, похоже, никогда не использовался по назначению; кожа имела грубую тестообразную структуру, какой у здорового человека не должно быть. Под впечатлением от того, что старики шептали о сходстве мертвеца с давным-давно умершим Дэниелом Грином – кузнецом, чей правнук, Аарон Хоппин, служил вторым помощником капитана на корабле под началом Карвена, – Уиден ударился в сбивчивые расспросы, пока не вызнал-таки, где похоронен помянутый Грин. В ту