— Конечно, — пристыженно пробормотала я. — У меня длинный язык. Забудь, что я сказала, ладно? Но тебе надо есть, обязательно!
— Что я и собираюсь сделать, — с улыбкой согласился Питер.
— Я хотела тебя спросить ещё кое о чем.
— Спрашивай.
— Ты, случаем, не видел Мэри Энн в понедельник утром или днём?
— Нет. (Видимо, я не сумела скрыть своего разочарования.) А что? Это важно?
— Возможно. Но не бери в голову. Я легко отыщу кого-нибудь, кто видел её или Мередит в понедельник.
— А зачем это нужно?
— Тебе известно, что сестры были ранены дважды? Первые пули попали в тело.
— Разумеется. Неужели я не сказал тебе об этом? Видимо, опять упустил, — сокрушённо признал Питер.
— Ничего, не переживай. Вчера вечером мне пришло в голову, что если мы выясним, во что была одета хотя бы одна из сестёр, и сумеем отыскать их одежду, то по дыркам от пуль определим, кто куда был ранен. И, следовательно, узнаем, кто лежит в больнице.
— Дезире, ты гений! — восторженно произнёс Питер. — А почему полиция до этого не додумалась?
— Ха! Не переоценивай меня. Возможно, они и додумались. Но по какой-то причине не смогли найти одежду. Когда закончим ужинать, я попробую навести справки в отделении скорой помощи. А если там ничего не выйдет, то наведаюсь в театр и спрошу, не помнит ли кто, как была одета Мередит в…
— Стоп, вспомнил! — возбуждённо перебил Питер. — Я знаю, во что была одета Мэри Энн! Я звонил ей в понедельник утром, и она упомянула, что на ней жёлтый кашемировый свитер. Это мой подарок на день рождения, вот она и хотела, чтобы я знал: она его носит.
— Замечательно, — обрадовалась я. — То есть будет замечательно, если она не переоделась, когда пришла домой вечером. Послушай, Питер, сделай мне одолжение, не уповай чересчур на эту затею с одеждой. Сержант Филдинг — мой хороший приятель и компетентный следователь. Скорее всего, полиция меня опередила. Я просто стараюсь ничего не упускать, вот и всё.
— Не волнуйся, Дезире, я учёл. А теперь я хочу задать вопрос.
— Ладно, валяй.
— Филдинг случайно не упоминал, куда она ранена? Девушка из больницы?
Нарушать обещание, данное Филдингу, я бы ни за что не стала, поэтому твёрдо ответила:
— Нет. Но уверена, что скажет, если я сумею добыть доказательства, которые помогут установить её личность. А почему ты спросил?
— Только потому, что хотел бы знать как можно больше о её состоянии. Но все кругом такие скрытные.
Не успел он закончить фразу, как явился официант с нашим заказом, и на время мы с Питером постарались забыть, по какому поводу ужинаем вместе. Принявшись сразу за основное блюдо (из уважения к стремлению Питера побыстрее вернуться в больницу я отказалась от закусок), мы болтали о жизни, о работе и даже потчевали друг друга анекдотами. Однако на десерт у нас были капучино, творожный пудинг и опять вопросы.
— Ты не мог бы назвать имена друзей девушек? — осведомилась я. — Какие вспомнишь. И мне также необходимо знать, как связаться с их братом.
— Эрик остановился в «Гранд-Хайятте» на Восточной Сорок восьмой улице. Между прочим, Филдинг тоже спрашивал меня о друзьях вчера вечером. Мне удалось припомнить четверых. Вероятно, у Мередит были какие-то друзья, которых я не знаю, но с этими четырьмя сестры были особенно близки.
Три имени я записала в блокнот, четвёртое вносить не стала: с Чаком Спрингером я уже познакомилась.
— Телефоны не знаю, — извинился Питер, — но все они живут в Манхэттене. Наверняка их можно отыскать в справочнике.
— Не беспокойся, найду.
Когда пять минут спустя мы вышли из ресторана, ветер кусался ещё сильнее, и я жаждала лишь одного — поскорее попасть в помещение. Но по дороге к больнице Св. Екатерины мы наткнулись на маленькую овощную лавку — в таких обычно чего только не продают, — и Питер неожиданно остановился.
— Жди здесь, — приказал он, — я быстро.
Питер забежал в лавку, а я покорно дожидалась, трясясь от холода. Через пару минут он вернулся с двумя небольшими букетами роз — розовых и жёлтых.
— Я ещё с утра хотел купить цветы, чтобы отнести в больницу. Но ты же меня знаешь: как всегда, вылетело из головы. В этом магазинчике выбор небогатый, но всё же. — И он протянул мне розовые цветы. — Это тебе. Поздравляю с Днём святого Валентина!
Вряд ли стоит упоминать, что я с трудом удержалась, чтобы не разреветься, как девчонка.
Отделение скорой помощи больницы Св. Екатерины занимало целое здание. Когда я вошла, приёмная была почти пуста. Слева у входа торчал охранник, но, к счастью, он был по горло занят. Могучая женщина средних лет стояла практически вплотную к нему и орала — подозреваю, всякие гадости — по-испански. За подол дамы цеплялась плачущая малышка.
Я двинулась прямо вперёд через двойные двери, проигнорировав, что ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПАЦИЕНТОВ. Остановилась на секундочку, скинула пальто, задрапировала им розы (как-то непрофессионально вести расследование, прижимая к груди букет цветов), затем торопливо направились по коридору до конца, где снова обнаружила двери с воспретительными надписями. Распахнув их, я оказалась в самом сердце отделения.
Прямо за дверьми на носилках лежали два пациента, один из них жалобно стонал. Направо помещение было разгорожено занавесками на маленькие секции, где врачи и медсёстры оказывали неотложную и всякую иную помощь больным и увечным. За одной из занавесок прерывисто кричала женщина, а в промежутках между её криками до меня доносился чей-то тихий плач. Шестеро человек медперсонала носились туда-сюда, то ныряя за занавески, то выскакивая на свет божий, подчиняясь чьим-то-властным указаниям. Они настолько ошалели, что им было наплевать на моё присутствие; более того, они его даже не заметили.
Слева я углядела большой стол для медсестёр. За ним сидели три женщины, две из них разговаривали по телефону. Я приблизилась к третьей в этом триумвирате, пышногрудой блондинке латиноамериканского типа, она сосредоточенно изучала какую-то папку.
— Простите, — произнесла я. Удостоверение я уже держала в руке и, как только женщина подняла голову, на мгновение раскрыла кожаные корочки перед носом блондинки и тут же принялась запихивать документ обратно в сумку. — У меня есть несколько вопросов; это не займёт…
— Стоп, минуточку, дорогуша. Дайте-ка получше взглянуть на эту вашу штуковину. Частный-сыщик, — фыркнула она, когда я вручила ей удостоверение. — Вы не имеете права здесь находиться. Боюсь, мне придётся попросить вас выйти.
— Послушайте, это очень важно. Я не отниму у вас много времени.
— Это нарушение больничных правил. Сначала получите разрешение.
— Но не могли бы вы уделить мне одну-две минуты? — упрашивала я.
Она не ответила, но с её глазами стали происходить странные вещи. Я обернулась. Оказывается, блондинка подавала знаки охраннику, тощему противному малому; тот стоял в другом конце помещения, сложив руки на груди и кровожадно ухмыляясь. Опустив руки, охранник медленно двинулся к нам.
— Это касается близнецов Фостер, — затараторила я. — Тех несчастных девушек, которых ранили в лицо в понедельник вечером.
— Проблемы, Кармен? — раздался у меня за спиной высокий гнусавый голос.
Охранник взирал на меня с тем выражением, с каким большинство людей смотрит на маленьких членистоногих ползающих тварей. Я опять обратилась к Кармен:
— Мне необходимы кое-какие сведения. Это невероятно важно.
— Ну-у… — заколебалась блондинка, а я затаила дыхание. — Всё в порядке, Майк.
— Уверена?
— Да.
Как только разочарованный цербер удалился, я принялась за дело:
— Мне бы хотелось побеседовать с медсестрой, которая занималась ранеными в тот вечер.
— И о чем же вы хотите меня спросить?
— Так это вы!
— Одна из них. Но сейчас мне не до разговоров, я очень занята. Посидите-ка вон там, в уголке, — кивком головы она указала, куда мне следовало на время убраться, — я подойду к вам, когда освобожусь.
Точно следуя заданному направлению, я оказалась в узком коридорчике с рядами неуютных металлических стульев вдоль стен. Усевшись в центре ряда, я положила цветы на соседний стул, повесила на спинку пальто и бережно прикрыла им букет. И тут же в коридорчик влетела тяжёлая больничная каталка. Перемещаясь зигзагами, она так и норовила отдавить мне ноги. Я едва успела спрятать их под стул. Служитель, управлявший каталкой, заботливо предупредил об опасности.
— Дорогу! Берегите ноги! — заорал он. Когда уже проехал мимо.
Вот уж, поистине, в отделении скорой помощи здоровым не место: не успеешь и глазом моргнуть, как сам окажешься на больничной койке.
От нечего делать я принялась разглядывать единственное живое существо — то ли мужчину, то ли женщину, — делившее со мной коридорчик. О половой принадлежности существа я не бралась судить, поскольку оно было одето в штаны и кроссовки и сидело наискосок от меня, обхватив голову руками. Видна была лишь макушка, покрытая темно-каштановыми волосами.
Дабы чем-то заняться, я решила составить список продуктов для торжественного ужина в воскресенье с Эллен и её предполагаемым будущим мужем. Один такой список уже лежал в моей сумке, но я всегда умудряюсь что-нибудь забыть, потому не помешает подстраховаться, а потом сравнить оба варианта… Всё лучше, чем пялиться на перхоть на темно-каштановой макушке.
Я почти закончила список, когда кто-то тяжело опустился на соседний стул. Подняв голову, я с удивлением обнаружила рядом Кармен.
— Вот уж не ожидала, что вы так скоро освободитесь, — обрадовалась я.
— Выкроила минутку, но времени у нас с вами в обрез. Я и впрямь очень занята. Так что давайте ближе к делу.
Я последовала её совету:
— Где одежда, которая была на близнецах Фостер, когда их привезли сюда?
— Замявшись на секунду, медсестра, словно оправдываясь, ответила:
— Мы, конечно, пытались следовать предписаниям, но в тот вечер здесь был настоящий бедлам… то есть хуже, чем обычно… и…