– Чего? – искренне удивился Костик и даже перестал есть.
Оксана мягко рассмеялась на его реакцию.
– Анжела пытается сказать, что у жертв может быть даже просто какая-то общая деталь в одежде, пусть хотя бы сумочки одинаковые, – пояснила она. – Волки любят девочек в красных шапках. Маньяки… например, девушек в синих шарфах. Понимаешь?
– Ну… – он подумал. – В этом что-то есть. Ладно, учту. В конце концов мы уже точно понимаем, что убийца – психопат. И вдруг его срывает на проявление агрессии… что-то, что есть общего у жертв.
– Это классика, – напомнила Анжела. – Классика американской теории о серийных маньяках. У них либо есть какая-то определенная фантазия, и они ищут жертву, которая под нее подходит. Либо четкий образ, который превращает жертву в заменитель того, кого маньяк на самом деле желал бы убить. Мать, бывшая жена, сестра и так далее. Но всегда есть нечто большее, чем простое внешнее сходство. Нужна та самая деталь, тут ты, Костя, прав. На женщине могут быть черные чулки. Это частый образ, прямо опять же классический.
– Это даже в фильмах про маньяков показывают, – согласился полицейский. – Или, кстати, как ты уже сказала, что-то красное. Платье, шарф, сумочка… Я понял. Проверю весь список вещей убитых. Вдруг и найдется что-то.
– И еще, – задумчиво добавила Оксана. – В этом деле есть странность. Известно, что серийные убийцы редко выбирают в жертвы уверенных в себе женщин. А у нас как раз именно такой случай. И уверенность в себе этих женщин – некий маркер. Как и финансовое благополучие.
– Это совершенно не типично, – поддержала ее Анжела. – Для американских маньяков. Но не для российских. Здесь достаточно того, что женщина всегда физически слабее мужчины. На здорового атлета серийник не нападет. А тот факт, что женщина уверена в себе, может как раз стать поводом для раздражения. Логика такая: ее место на кухне, а она тут по вечерам вышагивает, деньги тратит, да еще так нагло.
– Стоп! – Костик встрепенулся. – Ты сейчас один важный нюанс пропустила. Он убивает вечерами! Женщина с уверенным видом вечером… недостойная, греховная. Так может быть?
– Может, – согласилась за подругу Оксана. – И эта падшая женщина еще и кучу денег тратит. Она их не заработала, а получила за грех… Она же еще и жадная…
– И это как раз уже может вызвать гнев и ярость, – закончил цепочку размышлений Костик. – А убивает он яростно… Только тогда непонятно его дальнейшее поведение. Это его сидение у трупа, эти фигурки. Вообще, при чем тут фэншуй?
– Давно известно, – стала рассказывать Анжела, – что серийные убийцы склонны к мистике. Это некая попытка оправдать себя и свои убийства. Возможно, ты помнишь, мы с Оксаной уже рассказывали тебе об этом, когда за тобой охотился Ангел Смерти. Для таких психопатов собственные действия приобретают некий особый ритуальный смысл.
– Или убийцы имеют чисто научный интерес, – с нехорошей усмешкой добавила хозяйка дома. – Это тянется еще со времен мадам Батори и Жиля де Ре. Но думаю, в нашем случае такого глубокого увлечения магией нет. Ведь и знаменитый Синяя Борода, и любительница кровавых ванн убивали без личного интереса. Они это делали ради добычи крови. Наш убийца имеет к жертвам явный личный интерес и испытывает по отношению к ним сильные эмоции. Что до фэншуй… Это самое распространенное, модное и легко доступное учение. Или философия. Вряд ли он копался в этом глубоко. Ему достаточно лишь внешних атрибутов. Это просто некое дополнение к его почерку. Не его основная идея фикс.
– А может, он оставляет эти фигурки, – стал размышлять Костик, – как… насмешку? Дамы, простите, были дорогие. А фигурки дешевые. Пусть и посвящены благополучию и богатству.
– Насмешка? – Анжела чуть пожала плечами. – Не думаю. Он тогда ставил бы их прямо на тела или даже оставлял бы в руке убитой. Измазывал бы статуэтки кровью. Как-то приближал бы их к жертве, делал их ее принадлежностью. А тут… Эта его вторая часть ритуала вообще не вписывается в общую картину. Это сидение над трупом, будто акт скорби. И статуэтки…
– Как подарки? – предположила Оксана.
– Скорее всего, – согласилась с ней подруга. – Очень похоже. Но… Я могу предположить, что у преступника случаются приступы неконтролируемой агрессии, после чего он как бы раскаивается в содеянном, оставляет некий подарок… Вот только… Тогда бы он убивал чем попало и почерк не был бы столь похож. Спонтанные убийства не могут быть идентичными. Во всем этом что-то не так.
– И это уже вопрос только к Оксане, – с почти победным видом заключил полицейский. – Марк, конечно, прямо это не сказал, но я-то все понимаю. Ты каким-то образом гадала об том деле. Так?
– Верно, – хозяйка дома поморщилась. – Только результат гадания меня не очень обрадовал. Как и моего мужа. Не все понятно. Но вот… там была карта, указывающая на то, что в этом деле не все такое, каким кажется. Картина убийства – это иллюзия. И вот чем больше мы пытаемся сложить все воедино в портрете преступника, тем больше у нас неувязок. Так что, похоже, карты не врали.
– У тебя карты никогда не врут, – напомнила ей подруга. – А если… Оксана, а если их спросить именно об этой самой иллюзии?
– Вот! – Костик радостно замахал ложкой. – Анжелка! Ты всегда меня понимаешь! Я как раз на что-то такое и рассчитывал. Только я в этих ваших делах мало что понимаю. А ты… Просто молодец!
Анжела только усмехнулась в ответ.
– Ладно, – переведя взгляд с подруги на полицейского, согласилась Оксана. – Только… Про иллюзию никто из нас спрашивать не вправе. Это не касается нас. Но! Анжела нашла оба трупа. И если она правильно сформулирует вопрос…
– Это запросто, – закивал Костик. – Это я ей точно подскажу. Ты только карты достань, ладно?
Обе девушки одинаково иронично улыбнулись. Но хозяйка дома все же потянулась к ящику стола, где была припрятана колода. Оксана уже привыкла оставлять ее в зоне досягаемости. За то время, что они прожили вместе с Марком, в их доме значительно чаще стали бывать гости. И как-то так получилось, что Оксана все чаще стала гадать своим гостям лично, а не удаленно, как она поступала с клиентами.
– Вообще-то, – с веселой насмешкой сказала Анжела Костику, пока хозяйка дома тасовала колоду, – с правильной постановкой вопроса я и без тебя могу справиться. Сам сказал, в наших гадальных делах ты мало что смыслишь.
– Зато я в расследованиях разбираюсь, – так же дружески заспорил с ней полицейский. – И точно знаю, что мне нужно.
– Поймать преступника моими руками? – иронично поинтересовалась Оксана, положив карты на стол. – Я никогда не жалела, что встретила Марка. Но как же вы смешно надеетесь на мистическую помощь!
– Нет, конечно, – тут же став серьезным, сказал Костик. – На самом деле нет. Просто… Знаешь… Когда ты гадаешь… Это как упорядочить свои собственные мысли. Просто подтвердить то, что уже интуитивно понимаешь сам. Я думаю, вообще, если, например, тебя попросил бы погадать ему совершенно счастливый человек, он вообще ничего нового из твоего расклада не вынес бы. Верно?
– Вот потому я и гадаю, и соглашаюсь помогать тебе и своему мужу, – так же серьезно сказала ему в ответ хозяйка дома. – Ты прав. Если бы к картам обратился счастливый человек, полностью уверенный в себе, не имеющий сомнений, карты, скорее всего, просто не показали бы ничего. Выпал бы Шут.
– В смысле? – тут же заинтересовался полицейский. – Это какая-то особая карта?
– В колоде Таро, – стала рассказывать Оксана, – семьдесят восемь карт всего. Из них Низших арканов – пятьдесят шесть, и двадцать два – Высших. Шут относится к Высшим. Это самые значимые карты. Но раньше их было двадцать три. В колоде было два Шута. Как сейчас в игральных покерных колодах два джокера. Ведь эти простые карты произошли от Таро. На нулевом аркане Шут был с пустым узелком за плечами, а на двадцать втором – с полным. Это начало и конец пути. Теперь Шут один. Но если он выпадает в самом начале расклада, указывая на карту кверента… То есть указывает на гадающего, то это значит, судьба такого человека закрыта. Счастливому человеку так же выпал бы Шут. Потому что картам просто нечего было бы ему сказать.
– Интересно, – признался полицейский. – Только, надеюсь, сейчас не тот случай и судьба над нами не пошутит. Анжелка, придумала вопрос?
– Давно, – с некоторым хвастовством ответила девушка. – Мне снять колоду?
Оксана кивнула. Ее подруга решительно сдвинула карты, а потом выбрала своей рукой одну и положила на стол, перевернув так, чтобы было видно картинку.
– Вопрос простой и логичный, – посерьезнев, сказала Анжела. – Что из того, что я видела на местах преступлений, имеет отношение к истинному портрету преступника?
– Ну, такой себе неплохой вопрос, – оценил полицейский. – И что?
Выбранная Анжелой карта изображала меч, который держит некая рука, появившаяся из туч на фоне чистого неба. Острие оружия было повернуто вниз, а венчала его золотая царская корона.
– Это Туз мечей, – назвала карту Оксана. – Но в перевернутом положении. Он говорит не просто о поражении или промахе. Это… – она немного подумала, подбирая правильное слово. – Это незаконченное дело. То, что было в прошлом, осталось открытым и мешает ему жить сейчас.
– Незаконченное дело… – Анжела выглядела немного испуганной. – Мы ведь спрашивали о преступнике? А это не может значить, что он уже убивал? Вернее, была попытка убийства… Или еще что-то такое? Вообще в криминальной психиатрии такое часто встречается. Серийные убийцы часто совершают преступления и не по своему профилю. Они могут совершать кражи, разбой… И часто ранее их уже привлекали к ответственности за менее тяжкие преступления, чем убийство. Например, сначала были нападения или попытка изнасилования, а уж потом… серия.
– Ты ведь это уже знала? Да, Оксана? – спросил хозяйку дома полицейский. – Эта карта уже выпадала, когда ты гадала Марку?
– Нет, – искренне удивилась девушка. – С чего ты взял?
– Он там сидит и копается в старых делах, – пояснил Костик. – Когда я спросил: зачем, твой умный муж хитро улыбнулся и заявил, что так ему подсказал отшельник.