— Да, а во избежание путаницы, сигнал опасности я буду давать продолжительным звонком, долго не снимая ногу с кнопки, — подхватила Энн, чьи щеки раскраснелись от возбуждения перспективой настоящей деятельности.
— Правильно, — кивнул Плейделл. — Ну, думаю, это все?
— Пожалуй. Но удастся ли нам быстро снять комнату? — спросил Роджер.
— Положитесь на меня, — уверенно заявил Плейделл. — Я раздобуду комнату.
У Роджера не было никаких сомнений, что он это сделает.
— А если нам не позволят протянуть провод звонка между домами? — предположила Энн.
— Никто ни о чем не догадается, — спокойно отозвался Плейделл. — Можете предоставить мне и это. Я все сделаю абсолютно незаметно. Провод можно протянуть вдоль крыши или наружной стены. А если возникнут осложнения с владельцами, — добавил он, — я просто куплю оба дома.
Перед лицом подобного всемогущества все дальнейшие возражения сразу же отпали.
— Как нам дать знать о приманке людям, для которых мы расставляем ловушку? — осведомился Роджер. — Полагаю, нужно включить и Джорджа Даннинга, хотя это кажется излишним.
— Включить нужно всех подозреваемых, — твердо сказал Плейделл. — Вероятных и невероятных.
— Пожалуй, вы правы. Тогда возьмите на себя Даннинга. Вы ведь знаете его лучше меня. Я постараюсь намекнуть Джерри Ньюсаму, хотя он выглядит наименее вероятным. Кстати, где он? В последний раз я видел его еще перед войной. С удовольствием бы снова с ним пообщался.
— Думаю, мистер Ньюсам в Лондоне, — сказала Энн. — Насколько я знаю, в наших краях он проводит только летние месяцы.
— Ну, я легко смогу выяснить его местопребывание. Что касается этого отвратительного субъекта, Арнолда Беверли, мне бы хотелось, Плейделл, чтобы вы взяли на себя и его.
— Боюсь, я с ним не знаком.
— Я могу им заняться, мистер Шерингэм, — с улыбкой предложила Энн. — Утром я говорила вам, что встречала его только однажды или дважды. Это правда, так как он очень разборчив в знакомствах среди наших соседей (Беверли — одна из знатнейших семей в округе), но, возможно, менее привередлив в Лондоне. Я черкну ему пару строк и дам понять, что от половины третьего до половины пятого я всегда одна.
— Хорошо бы, — отозвался Роджер. — Я едва его знаю, но мне хватило и небольшого знакомства — с тех пор я стараюсь не попадаться ему на глаза. В любом случае я не представляю, каким образом мог бы сообщить ему, что вы принимаете посетителей в это время и он может этим воспользоваться.
— Конечно, если это станет известным (а судя по тому, что говорят о мистере Беверли, такое более чем возможно), моя репутация погибнет навсегда, но я не возражаю.
— Зато я возражаю, — заявил Роджер. — Тем более что в случае с Беверли в этом нет необходимости. Этот человек отпал с самого начала. Я даже не взял на себя труд отслеживать его передвижения. Если хоть кто-то в этом мире не способен на любое убийство — не говоря уже о тех, с какими мы имеем дело, — так это Арнолд Беверли. Как по-вашему, Плейделл, стоит нам тратить на него силы?
— Мы никого не должны упускать из виду, — мрачно отозвался Плейделл. — Кстати, у меня есть еще двое, с которыми придется повозиться.
— Еще двое подозреваемых? — встрепенулся Роджер.
Плейделл кивнул.
— Единственные актеры, фигурирующие в списках побывавших на Ривьере. Сэр Джеймс Бэннистер и Билли Бертон.
Лицо Роджера вытянулось.
— Только эти два? Возможно, Бэннистер когда-то играл второго убийцу, но сейчас он слишком важная персона, чтобы играть даже первого[23]. Что касается Билли Бертона… ну, тогда почему не Чарли Чаплин?
— Не сомневаюсь, что и трагики, и комики вне сцены становятся обычными людьми, — сухо заметил Плейделл. — Но неужели вы можете представить кого-то из них в этой роли? И не говорите об обычных людях — в изверге, — а которым мы охотимся, нет ничего человеческого.
— Представить себе такое, откровенно говоря, не могу. Но я не претендую на звание психолога. В каждом из этих людей могут таиться силы, побуждающие их к поступкам, от которых в хладнокровном состоянии они бы в ужасе отшатнулись. Насколько мне известно, это относится ко всем нам — просто одни контролируют себя лучше, чем другие.
— Ну, возможно, их тоже следует уведомить. Хотя, если на то пошло, все пятеро наших подозреваемых выглядят совершенно неподходящими на эту роль. Трудно вообразить, что среди них есть убийца.
— Тем не менее это так, — спокойно и уверенно произнес Плейделл. — Он должен быть среди них. Все на это указывает.
— Ну, в таком случае, он станет одним из самых невероятных убийц нашего века. Кто уведомит этих двоих? Я никого из них не знаю.
— Думаю, я в состоянии это устроить. Я немного знаком с Бэннистером и легко могу организовать встречу с Бертоном.
— Спасибо. А я попробую разузнать об их передвижениях в интересующее нас время. Кстати, завтра я должен сходить в Скотленд-Ярд и попытаться вытянуть из Морсби то, что он узнал о передвижениях трех остальных. К тому же меня беспокоит этот электрик или водопроводчик… Надеюсь, полиция смогла его отыскать. Вам не приходило в голову, Плейделл, что люди этих профессий соответствуют необходимым требованиям не менее, чем актеры? Вы впускаете их в дом, не требуя никаких рекомендаций. Не следует ли нам заняться и этой категорией?
Плейделл пожал плечами.
— Каким образом? В одном Лондоне, вероятно, несколько тысяч водопроводчиков, не говоря уже об и электриках. Такое расследование нам не по зубам.
— По-видимому, да, — согласился Роджер. — Но я отнюдь не убежден, что истина кроется не здесь.
Плейделл поднялся и принес извинения, объяснив, что опаздывает на важную встречу.
После его ухода Роджер и Энн задержались еще на несколько минут.
— Никогда еще не встречала еврея, который так бы мне нравился, — заметила Энн.
— Чистокровные евреи, вроде Плейделла, лучшие парни в мире, — отозвался Роджер. — Нация деградирует в результате смешанных браков с русскими, поляками и немцами.
— Он такой хладнокровный и сдержанный — как настоящий англичанин, — промолвила Энн. — Мне казалось, что у чистокровного еврея восточная эмоциональность должна сохраниться почти полностью.
Роджер был готов расцеловать девушку за ее слегка педантичную манеру речи, которая казалась очаровательной после обилия молодых женщин, злоупотребляющих сленгом.
— Полагаю, все дело в воспитании и дурном воздействии английских нравов, — ответил он, думая, по крайней мере, об одном случае, когда Плейделл не выглядел ни хладнокровным, ни сдержанным.
— И деньги его как будто совсем не испортили, — продолжала Энн. — Это бывает редко, не так ли?
— Весьма редко, — согласился Роджер, чувствуя абсурдную ревность к объекту этих восхвалений. В конце концов, какое он имеет право ревновать эту девушку?
Энн спохватилась, что она едва успевает заскочить на Сазерленд-авеню за чистым носовым платком и не опоздать в театр. Предложение Роджера купить ей дюжину платков за каждые четверть часа, которые она проведет здесь, было встречено с вполне заслуженной суровостью.
Роджер оплатил счет, и они вышли на улицу.
Проводив Энн до метро, так как она категорически отказалась от предложения оплатить ей такси, Роджер отправился в свой клуб выяснять теперешнее местопребывание Джералда Ньюсама. Когда он отыскал адрес в лондонском телефонном справочнике, было уже начало восьмого, и, набрав номер, Роджер услышал, что Ньюсам только что ушел и вернется поздно. Он оставил сообщение с предложением совместного ленча завтра и поехал домой обедать.
Не найдя чем заняться после обеда, Роджер подумал, что мог бы посетить Скотленд-Ярд уже сегодня. Позвонив, он застал Морсби на месте и без лишних церемоний напросился на приглашение.
К удивлению Роджера, старший инспектор приветствовал его с прежним дружелюбием. В ответ на требование информации о передвижениях трех первоначальных подозреваемых в соответствующие дни, Морсби сразу же заявил, что, хотя все рапорты еще не поступили, если судить по передвижениям, любой из троих может оказаться виновным. На время смерти Дженет Мэннерс ни у кого из них нет алиби, все трое якобы спали, когда погибла Элси Бенем (а Роджер помнил, что все они были холостяками), и по крайней мере двое не имеют убедительного алиби на время убийства Дороти Филдер; рапорт о третьем еще не был получен. Так что шансы по-прежнему оставались равными.
Тем не менее Роджер не доверял той простодушной откровенности, с которой старший инспектор поведал ему эти сведения. Он был убежден, что Морсби что-то утаивает и явно не собирается этим делиться.
Роджер стал расспрашивать о мужчинах, похожих на водопроводчика и адвоката, которые посетили Пелем-Мэншинс.
Отыскать первого не составило никакого труда. Судя по тому, как охотно Морсби сообщал подробности, Роджер понял, что полиция не придает этому человеку никакого значения. То же относилось и к старому джентльмену, напоминающему адвоката, который к тому же покинул дом минимум за полчаса до убийства. Удалось найти такси, которое он остановил на улице — шофер сообщил, что доставил пассажира на Пиккадилли-серкус; дальше этого места старого джентльмена отследить не смогли. Причина его визита все еще оставалась неизвестной — никто из жильцов ничего о нем не знал, но, вполне возможно, он приезжал к самой Дороти Филдер, которая тогда, безусловно, была еще жива. В любом случае полиция не слишком из-за него беспокоилась, так как он никак не мог иметь отношение к убийству.
— А такси, которое доставило настоящего подозреваемого — мужчину с замшевыми перчатками? — спросил Роджер.
— Мы отследили его достаточно легко, — ответил Морсби. — Пассажир остановил такси… дайте вспомнить… на одной из улиц, отходящих от Пиккадилли — кажется, Хаф-Мун-стрит. Но это нам не слишком поможет.
— В самом деле? — задумчиво промолвил Роджер.
Старший инспектор добавил несколько замечаний о трудностях отслеживания передвижений, даже когда след еще не успел остыть.