Принимая же во внимание то давление, которое оказывали на страну германцы, вопрос об участи Царской Семьи вызвал самые жаркие споры. И, в первую очередь, конфликт возник по вопросу: стоит или не стоит везти Николая Романова обратно в Москву для показательного суда, на котором так настаивал Л.Д. Троцкий? Или пока что «придержать царя на Урале»?
По этому поводу В.И. Ленин говорил очень мало и, очевидно, с трудом сдерживался, чтобы публично не рассказать о своей политике двурушничества и вымогательства, в которой Романовы продолжали использоваться в качестве заложников. Видимо, его стратегия заключалась в том, чтобы уговорить германцев не оккупировать центральную часть страны и получить отсрочки по выплате контрибуции в размере 300 миллионов золотых рублей, предусмотренных заключённым в марте Брест-Литовским мирным договором.
Но в то же время он стремился показать союзникам, что сотрудничает с ними, обещая передать Романовых в их руки. И под предлогом выкупа прогерманскими акционерами банков (которые он уже успел национализировать) получил от них 500 000 фунтов в дополнение к тем, что были переданы ему ещё в феврале.
Много споров разгорелось и по поводу иностранных долгов, принятых на себя Царским правительством. Ибо Л.Д. Троцкий твёрдо отстаивал позицию, что эти долги не должны быть признаны, посему в ходе означенных дебатов последний отчаянно боролся за показательный суд, на котором Николай должен быть осуждён, а затем казнён.
Дискуссия стала накаляться, но вмешательство Карла Радека — австрийского гражданина, вернувшегося прошлым летом в Россию вместе с В.И. Лениным и бывшего теперь одним из старейших членов Форин Офис (МИД Великобритании), сорвало все планы В.И. Ленина.
«Мои шведские информаторы, — говорил К.Б. Радек, — совсем недавно узнали, что глубокий интерес в палаче Николае был проявлен по ту сторону Атлантики. Если лондонское Сити заинтересовано в основном в сотнях золотых, спрятанных в подвалах Казани, то Уолл-стрит демонстрирует просто филантропический интерес к окончательно обесцененной личности главы Романовых. Эту операцию финансирует Национальный банк Сити; брокером является Томат Масарик, профессор, который готовится представить себя в качестве освободителя в Храдшине (замке) в Праге. Он является тем человеком, который из-за границы осуществлял руководство чешскими легионами в Сибири, и тем, кто обещал свое содействие в деле освобождения бывшего царя. Все поставки (снабжение), сделанные в кредит белогвардейцам (компаниями) «Ремингтон Арме» и «Металлик Картридж Юнион», зависят от скорости, с которой чехи достигнут Екатеринбурга и узников Ипатьевского дома. Три миллиона золотых долларов, а также пулеметы и винтовки в обмен на марионеточного Николашку — такую цену Масарик назначил за дело, предложенное ему американскими банкирами».
С высоты сегодняшнего дня, мы, конечно же, понимаем, насколько «хорошо» оказался осведомлённым К.Б. Радек в 1918 году. И насколько чехословаки «стремились» освободить бывшего Государя. Но тогда… Обстановка заседания накалялась все более. А К.Б. Радек, меж тем, успешно продолжал крушить все замыслы Ленина по передаче Царской Семьи германцам, посему к глубокой ночи В.И. Ленин был вынужден уступить. Но В.И. Ленин, которого мы знаем как опытного государственного деятеля и кон-спиратора, скорее всего, не принял это решение в качестве окончательного.
До ночи 17 июля в Екатеринбурге у него было ещё два месяца, чтобы, работая вместе с избранными соратниками, предложить Царскую Семью более выгодным покупателям.
Ибо В.И. Ленин продолжал рассматривать Царскую Семью, как предмет для сделки. И именно поэтому ещё накануне убийства, немецкая сторона получала заверения от советского полпреда в Берлине, Адольфа Иоффе, что намерением большевиков является обеспечение безопасности Царской Семьи и Её перевозка в Москву.
Другие заверения по этому же вопросу, поступали из Москвы от Комиссара Иностранных Дел Г.В. Чичерина, вследствие чего план по перевозке Царской Семьи в Москву по указке немцев мог выглядеть в их глазах как дело решённое. И, причём, решённое настолько, насколько что-либо можно было решить в царившей тогда в России обстановке хаоса, двойственности и страха.
Однако время шло, а Государь и Его Семья так и не прибыли в Москву.
Казалось, что В.И. Ленин продолжает торговаться и оттачивать свои планы, одним из пунктов которого являлось командирование Л.Д. Троцкого в Царицын, в связи с чем есть все основания полагать, что назначение это был задумано В.И. Лениным лишь для того, чтобы устранить одно из главных препятствий для осуществления своего плана. А для «присмотра» за строптивым Лейбой, в качестве своего соглядатая, в Царицын, был послан И.В. Сталин. И чтобы не быть голословным, следует упомянуть также и о том, что позднее, жалуясь на И.В. Сталина, Л.Д. Троцкий сообщал В.И. Ленину, что последний препятствовал его намерению осуществлять наступление на Урал. (Ведь невозможно, чтобы Л.Д. Троцкий вынашивал собственные планы по перемещению Царской Семьи без согласия В.И. Ленина?)
Но теперь, когда Л.Д. Троцкий уехал, В.И. Ленин вместе с Я.М. Свердловым и лидером уральских большевиков Ф.И. Голощёкиным мог работать над задачей освобождения Романовых в типично конспиративной манере. (Ведь Я.М. Свердлов, Ф.И. Голощёкин и И.В. Сталин, который более других принимал участие в переговорах с Т. Масариком по эвакуации чехословаков, были тогда ещё старыми товарищами, прошедшими через совместную ссылку в Нарыме и Туруханском крае. И к тому же, двое из них — Я.М. Свердлов и Ф.И. Голощёкин уже принимали непосредственное участие в более ранней попытке В.В. Яковлева по перевозу Царской Семьи в Москву.) А в июле, пока И.В. Сталин отвлекал Л.Д. Троцкого, они включились в новый виток событий, центром которого стал теперь Екатеринбург.
Фактически в то самое время, когда К.Б. Радек распространял сведения, касавшиеся Т. Масарика, Отдельный Чехословацкий Корпус начал «мятеж». Нам, живущим сегодня, конечно же, ясно, что чехословаки никогда не строили каких-либо планов по освобождению Царской Семьи, но тогда их планы для Советского правительства выглядели весьма туманно, в силу чего слова К.Б. Радека казались чуть ли не пророческими…
4 июля 1918 года в помещении Большого театра в Москве открылся V Чрезвычайный съезд Советов, работа которого совпала с выступлением левых эсеров, позднее получившим название «мятеж левых эсеров». Не разделяя соглашательских настроений большевиков с Германией, выступая против подписания ими Брест-Литовских соглашений, эсеры в самый первый день работы съезда выразили недоверие правительству В.И. Ленина — Л.Д. Троцкого и потребовали его немедленной отставки. Но так как им не удалось получить большинство делегатских голосов, их представители Я.Г. Блюмкин и А.Н. Андреев 6 июля 1918 года совершили убийство германского посланника графа В. фон Мирбаха, считая, что этот террористический акт приведёт к полному разрыву дипломатических отношений между Германией и Советской Россией.
Однако, левоэсеровский мятеж и смерть германского посланника обернулись для большевиков еще более пагубными последствиями, чем можно было предположить. Советское правительство было вынуждено подписать с Германией дополнительные соглашения о выплате ей ещё шести миллиардов марок. И кроме того, резко обостренная ситуация, связанная с действиями левых эсеров, сняла с повестки дня обсуждение дальнейшей судьбы бывшего Государя, равно как время предполагаемого над Ним суда — не до того большевикам было.
Приехавший на V съезд Советов в качестве делегата, Ф.И. Голощёкин остановился на квартире Я.М. Свердлова, с которым был знаком долгие годы по совместной революционной работе. И, конечно же, нельзя представить себе, чтобы между ними не шли разговоры о дальнейшей судьбе Царской Семьи. Вероятнее всего, именно тогда Ф.И. Голощёкин сумел убедить Я.М. Свердлова в том, что перевоз Царской Семьи в Москву может иметь самые непредсказуемые последствия, ввиду многочисленных контрреволюционных заговоров, коих, как показали дальнейшие события, и не было вовсе! Думается также, что все эти разговоры Я.М. Свердлов доводил до В.И. Ленина, который также не желал, чтобы захваченные по пути следования в Москву Романовы стали «живым знаменем в руках контрреволюционеров». А довольно вялая реакция Германии на убийство немецкого посла графа В. фон Мирбаха только лишний раз убеждала большевиков, что она уже не является тем мощным противником, представляющих для их власти какую-либо серьёзную угрозу.
А раз так, то с Романовыми можно было больше не церемониться. Тем более, что обстановка для этого складывалась, как нельзя более выгодная. Ведь перед лицом мировой общественности всегда можно было заявить, что в связи с «мятежом чехословаков» советские правительственные круги не имеют прямой телефонно-телеграфной связи с Уралом.
А для того, чтобы оградить себя лично и правительство В.И. Ленина от каких-либо возможных в дальнейшем нападок, Я.М. Свердлов рекомендует Ф.И. Голощёкину устроить в Екатеринбурге что-то вроде суда над Николаем II, в свою очередь, прекрасно понимая, что таковой никак не может состояться по целому ряду причин. Ну, а в случае, если он все же не получится, предлагает уральцам действовать по обстоятельствам или собственному сценарию, то есть, попросту говоря, даёт тем самым своё молчаливое согласие на уничтожение бывшего Государя.
В свою очередь, ничего не знавшие об этом уральцы разрабатывают собственный план ликвидации Романовых. А стремясь хоть как-то оправдать свои действия, изобретают подмётные письма и прочие материалы «контрреволюционного заговора», в которых вскоре и сами начисто запутываются.
Думается также, что обсудив вопрос уничтожения Романовых во всех подробностях, Ф.И. Голощёкин получил от Я.М. Свердлова устные инструкции, согласно которым он должен был действовать в том или ином случае, по возвращении на Урал.
Вероятнее всего, Я. М. Свердлов, следуя прямому указанию В.И. Лени-ша, рекомендовал «товарищу Филиппу» провести публичный суд над Николаем II в столице «Красного Урала», претворяя тем самым в жизнь более ранние Постановления СНК Р.С.Ф.С.Р. от 29 января 1918 года и 20 февраля 1918 года, а также Постановление НКЮ Р.С.Ф.С.Р. от 4 июня 1918 года.