– И, заметь, работа велась в рамках закона. Мы вершили великие дела. И лишь изредка, раз в год нам попадался случай, связанный с Согой. Мне нужно было только поручить следствие молодому и неопытному сотруднику, чтобы оно зашло в тупик. Так я действовал многие годы, не нанося заметного ущерба ни Джейку, ни агентству. Сога в ответ снабжала нас минимумом информации, чтобы клиент не имел повода быть нами недовольным, но и расследование не доводилось до конца. Время от времени и только по мере необходимости я тоже предоставлял Соге данные на некоторых клиентов и вот так, ценой не слишком больших уступок, облегчал нам возможность творить добро. Мне жаль, что теперь все зашло слишком далеко. Я приложил максимум усилий, чтобы ты не оказался в это замешан. Вспомни: я дважды пытался заставить тебя отказаться от участия в расследовании.
Длинная речь. Но куда подевались все его прежние прибаутки выходца из семьи рыбаков? Впрочем, оно и понятно: Сога-джуджо находилась далеко от побережья.
– Ты позволил им захватить мою дочь!
– Маленькую Юми-чан? Я бы никогда не дал своего согласия. Никогда! Но меня никто не спрашивал. Я даже не сразу узнал об этом.
– Кто нанял Согу, чтобы убить мою жену?
– Это мне не известно.
Я поверил ему. Серия убийств, закончившаяся гибелью Миеко и ее семьи, произошла по другую сторону океана, слишком далеко от Токио.
– Но ведь это ты навел их на меня в Икебукуро, не так ли?
Шиг Наразаки крепче ухватился за пистолет.
– После того как вы с Нодой разделались с группой рекрутов в деревне, у меня не оставалось выбора. Я не мог больше защитить тебя. Умолял Оги оставить тебя в покое, но он был непреклонен. А ведь поначалу я добился от него согласия позволить вам беспрепятственно уехать из деревни, но ваше появление там оказалось слишком большим соблазном, и Оги обманул меня. Узнав, что там произошло, я возмутился, но ваше успешное избавление от смерти давало ему в руки веский аргумент. Затем твоя связь с Козавой лишь укрепила решимость Оги расправиться с тобой. Снять тебя с расследования и заставить спрятаться стало с моей стороны последней отчаянной попыткой спасти тебе жизнь. Но ты ничего не хотел слушать. И сюда я прилетел, чтобы еще раз просить Оги о снисхождении, однако дело уже приняло необратимый характер.
Шок, изумление, отвращение – эти эмоции волнами накатывали на меня. Наш клиент подставил нас, а мой собственный партнер выдал врагу все наши секреты. В подобных условиях мы были обречены на неудачу с самого начала.
– Значит, ты во всем помогал им?
– Да.
– А как же «жучок» в компьютерной системе «Броуди секьюрити»?
– Страховка на случай, если бы вы с Нодой заподозрили утечку информации. Тору обнаружил его слишком рано.
– А хакер?
– Отвлекающий маневр. Мне нужно было, чтобы вы потратили на него впустую как можно больше времени. Это задержало бы вас с Нодой в Токио. Я представить не мог, что вертихвостка Мари и ее чудаковатый дружок не только вычислят его, но и сумеют проследить местонахождение. Тем более что я даже успел предупредить его об опасности.
– Но ты же не сможешь застрелить меня, Наразаки!
Он с трудом выдержал мой взгляд.
– Я бы и не смог до сегодняшнего вечера. Но сейчас, если я оставлю тебя в живых, Сога начнет охоту уже за мной. Когда вам удалось выбраться из деревни, Оги обвинил меня в том, что это я вам помог. И по этой причине он не только отказал мне в просьбе оставить тебя в покое, но и предупредил: если ты сумеешь ускользнуть из их следующего капкана, я понесу за это личную ответственность. А ты все-таки ухитрился это сделать, когда не позволил похитить себя в Икебукуро. Оги уверен, что оба раза я успел предупредить тебя. И свою угрозу он повторил сегодня, когда ты сбежал от них.
Каждое его слово, казалось, отнимало у меня остатки сил, чтобы бороться за жизнь. Стать жертвой человека, которому я во всем старался подражать, когда решился продолжить дело отца? Нет. Этого не могло произойти в том мире, который был мне знаком.
– Но ты же можешь отпустить меня. Сделать вид, будто не сумел разыскать.
Наразаки с грустью посмотрел на меня, но пистолет даже не дрогнул в его руке.
– Этим ничего не изменишь. Считай, что ты уже мертв. К завтрашнему утру бойцы Соги по всему миру начнут выслеживать тебя. А так по крайней мере один из нас уцелеет.
– Из-за своей базы на Лонг-Айленде и фирмы «Гилберт Твид»? Но как им это поможет? И то, и другое потеряно.
Наразаки наморщил лоб.
– Причина в ином. Ты лишился последнего шанса на помилование, когда убил наследника престола.
– Я не сделал ничего подобного.
– Так ты даже не понял? Речь о Кейси. Он был из клана Оги, и ему предстояло стать следующим предводителем.
На мгновение я буквально онемел, осознав в полной мере значение случившегося. Кейси являлся наследным принцем Соги? Это объясняло его царственные замашки и стремление повелевать. Только человек, считавший себя выше всех смертных, мог так небрежно приказать стрелять в Эберса. Тот, кого я прежде считал старым другом своей семьи, был прав. Убить наследника – значит убить самого себя.
Палец Наразаки лег на курок пистолета.
– Поэтому сейчас или чуть позже – не имеет значения.
– Не стреляй в моего папу, дядя Шиг!
У меня чуть не остановилось сердце. Мне ведь почти удалось спасти ее! Этой ночью только жизнь Дженни имела значение. Что бы ни случилось со мной, я бы нашел последнее утешение в том, что сумел вывести дочь из-под огня. Уверенный в ее безопасности, я бы смог легко встретить свою смерть. Теперь Дженни погибнет тоже.
От полной безысходности я лишь покачал головой. Наразаки не оставит ее в живых. В случае с Дермоттом она подала свой голосок вовремя, но сейчас я стоял слишком далеко и от ближайшего укрытия, и от Наразаки, чтобы воспользоваться фактором неожиданности.
Он посмотрел в темноту, однако ствол пистолета по-прежнему оставался направленным на меня.
– Так ты спрятал ее на дереве? Хитро. Вполне в духе Джейка. Право, жаль, что она слышала наш разговор.
– Не обращай внимания, – сказал я. – Ты же знаешь, как это бывает у маленьких детей. Через неделю она уже ничего не вспомнит.
Наразаки сурово посмотрел на меня.
– На такой риск я пойти не могу, уж извини.
– Если не ради меня, сделай это ради памяти Джейка.
– При всем желании уважить его память мне придется избавиться от нее. Сожалею, но…
Неожиданно у меня за спиной раздался похожий на легкое покашливание звук выстрела из оружия с глушителем. У Наразаки подогнулись ноги, и он со стоном припал на колени, а на плече по одежде расплылось красное пятно от пулевого ранения. Из окружающего мрака появился Нода, держа под прицелом бывшего босса. Он остался в живых! А Наразаки вдруг посмотрел на него со странной улыбкой, в которой читалась благодарность.
– Спасибо тебе, Кей-кун. Я ведь так не хотел убивать сына Джейка!
– Знаю, – отозвался Нода.
– Я рад, что это сделал именно ты. А теперь завершай начатое.
Нода колебался.
– Действуй, Кей-кун! Со мной покончено. Либо пуля от Соги, либо пожизненное в тюрьме.
Нода не сводил взгляда со старого друга.
– Я не стану убивать тебя.
– Тогда я выстрелю в Броуди. – Наразаки поднял ствол пистолета, но откуда-то из кустов раздался еще один выстрел. Пуля угодила ему точно в лоб, и многолетний партнер моего отца замертво повалился на землю.
Из своего укрытия вышел Льюк.
– Кстати, о мусоре… – сказал он.
С потемневшим от горя лицом Нода разглядывал труп человека, которого привык считать своим надежным товарищем, но вскоре сумел найти и какие-то сбивчивые слова благодарности для агента ЦРУ. Небрежно кивнув, Льюк сунул пистолет в кобуру. Нода повернулся и направился в глубь леса. Льюк последовал за ним, бросив мне на ходу лишь одно слово:
– Оги!
Главный детектив агентства «Броуди секьюрити» издал нечто подобное львиному рыку, и они вдвоем пропали из виду, возобновив погоню за вожаком Соги.
Глава семьдесят восьмая
Я бережно спустил Дженни с ее вынужденного насеста и, как только мы оба оказались на земле, заключил ее в объятия. Она тоже обхватила меня ручонками. Мы молчали. Несмотря на безжизненные тела, распростертые рядом, а может, именно благодаря тому, что они служили наглядным напоминанием, через какие ужасы довелось нам пройти этой ночью, наше молчание переполнял не страх, а огромное облегчение и надежда на благополучный исход. И наши объятия словно подводили черту под испытаниями, через которые мы оба прошли за последние девять дней, и вновь доказывали, как много мы друг для друга значим.
Потом я чуть отстранился и произнес:
– Позволь мне посмотреть на тебя, Джен.
Подняв голову, дочь разглядывала меня своими карими глазами, унаследованными от матери. В них я прочитал так много невысказанных вопросов, что впервые за много дней рассмеялся. Даже мне самому звук смеха показался каким-то чужеродным и забытым. Моя дочь красива, и она – моя дочь. Эта мысль наполнила меня безмерной радостью. Мы обманем Оги. Любыми путями, но не позволим ему разлучить нас. Пусть для этого потребуется затаиться на долгие месяцы.
– Ты должна знать главное, Джен. Что бы ни случилось…
Ветви кустов у меня за спиной с громким треском раздвинулись, а потом голос прошипел мне в ухо:
– Мир все-таки полон забавных неожиданностей!..
Даже искаженный ненавистью, голос оказался мне хорошо знакомым. Эту интонацию я бы узнал из тысячи. В конце концов, фразу произнес человек, которого прислал в качестве наблюдателя сам мэр Сан-Франциско. Такой благожелательный. Правильный. Поразивший нас, оказавшись политиком, который не преследовал своих эгоистичных целей. И одурачивший всех.
Направив пистолет на Дженни, Деймонд встал перед нами, позаботившись о том, чтобы оказаться вне досягаемости удара самого опытного каратиста. Он явно располагал обо мне детальной информацией.