– Вечер добрый, Анна Дмитриевна. А я к вам опять за медицинской энциклопедией.
Тарасова улыбнулась. Таисия Игнатьевна регулярно хаживала к ней за энциклопедией.
– Что на этот раз? – спросила хозяйка дома, изобразив на лице сочувствие.
– Ревматизм вот прихватил, – пожаловалась Сапфирова.
– Берите пример с меня, Таисия Игнатьевна, я вот уже к семидесяти годам приближаюсь, а болячек почти никаких. А ведь я постарше вас буду.
«Да уж, – подумала Сапфирова, – она хоть и старше, но посильней меня будет».
– Присаживайтесь, Таисия Игнатьевна, – пригласила гостью хозяйка дома. – Выпьете чашку чая?
– Охотно, – благодарно согласилась Сапфирова. Тарасова накрыла на стол.
– Порядок наводите? – спросила Таисия Игнатьевна, окинув взглядом комнату.
– Навожу, да не знаю, вдруг опять придут искать.
– Ну сколько можно, теперь уж, наверное, закончили, – попыталась успокоить её Сапфирова.
– А кто их знает, меня ведь, окаянные, три раза обыскивали.
– Да, не повезло вам. Наверное, теперь чувствуете себя одинокою, ведь двух ваших соседок убили, – перевела разговор Сапфирова на интересующую её тему.
Тарасова медленно кивнула.
– Да, – сказала она, – с этим трудно свыкнуться. Был человек, и нет его.
– А знаете, Анна Дмитриевна, я восхищаюсь вашей стойкостью. Если бы у меня в доме убили человека, я бы, наверное, не выдержала и уехала куда-нибудь.
– Куда мне ехать на старости лет? – вздохнула Тарасова. – Хозяйство у меня крепкое, силы пока есть.
– А вы не боитесь, Анна Дмитриевна? Такие ведь дела творятся.
– От судьбы не уйдешь, – сказала Тарасова, слегка нахмурившись. – Все там окажемся рано или поздно.
– И все же несправедливо, что людей вырывают из жизни, когда им бы еще жить да жить.
– Все верно, Таисия Игнатьевна, – согласилась Тарасова. – Но жизнь вообще страшная штука, в ней есть подлость, предательство, ненависть.
– Да, – согласилась Сапфирова, – люди далеко не всегда могут противостоять соблазнам и порокам. Уж мы-то с вами это хорошо знаем. Люди часто становятся рабами страстей и чувств. Как вы думаете, Анна Дмитриевна, чему человеку труднее всего противостоять, что, по-вашему, движет им сильнее всего?
– Ненависть, – не колеблясь ответила Тарасова.
– А я думаю – любовь, – возразила Таисия Игнатьевна. – Но, впрочем, и то и другое очень сильно влияет на людей.
– Еще чаю? – предложила Тарасова, решив уйти от этих философских размышлений.
– Не откажусь, Анна Дмитриевна.
Тарасова разлила чай по чашкам. Тщательно размешав три кусочка сахара, Таисия Игнатьевна продолжила интересующую её тему.
– Ну а как думаете вы, Анна Дмитриевна, кто убил их обеих? – спросила Сапфирова, и глаза её заблестели.
«Дошли до главного, – мысленно констатировала Тарасова. – Сейчас она из меня душу тянуть будет».
– Я стараюсь об этом не думать, Таисия Игнатьевна, – ответила она, глядя в чашку. – Я, знаете ли, не люблю перемывать другим кости.
Это был укол в адрес Сапфировой, и та его почувствовала.
– Ох, вы, наверное, правы, но, с другой стороны, жизнь в деревне такая однообразная, и когда случается хоть что-нибудь волнующее и интересное…
– Вы находите это интересным? – резко перебила её Тарасова.
– Ну, я не совсем так выразилась, – смутилась Таисия Игнатьевна. – Но я думаю, вы поняли, что я имею в виду.
– Отлично поняла, – заверила сё Тарасова и спросила: – Ну а вы что об этом думаете, Таисия Игнатьевна?
– Прямо не знаю, что и думать. Я не вижу причин для убийства, впрочем, это и не мое дело.
– Именно, – сухо подтвердила Тарасова.
– Однако, – как ни в чем не бывало продолжала её собеседница, – если бы меня спросили, то в случае с Аленой я бы указала на родственников. Ведь Алена была довольно состоятельным человеком, крепкая хозяйка. Анна Петровна тоже имела отличный дом, огород, но у нее нет здесь никаких родственников, и, следовательно, материальной выгоды от её смерти никто не получил. Вы согласны, Анна Дмитриевна?
– Не знаю, – пожала плечами Тарасова. – Наверное, вы правы. Я терпеть не могла этих родственников. Приезжали, жили за ёё счет, и очень вероятно, что пристукнули Алену.
Голос Тарасовой постепенно набирал силу. Она смотрела куда-то мимо Сапфировой и, казалось, разговаривала сама с собой.
– У них обеих всегда было крепкое хозяйство. Когда мои родители поселились здесь, их быт был уже давно налажен, не то что у нас, ни кола ни двора. Горбатились лет десять, пока сравнялись с ними. Да вы взгляните, Таисия Игнатьевна, и сейчас видно, какой дом у Алены, у Анны Петровны, а какой у меня. Сравнение не в мою пользу.
– У вас замечательный дом, право же, Анна Дмитриевна.
– Не уверяйте меня, Таисия Игнатьевна, не надо. Но, впрочем, – резко прервала она себя, – это пустяки. Думаю, вы правы, вряд ли их достаток мог послужить мотивом для убийства. И все же факт остается фактом – кто-то их убил.
– Верно, – эхом откликнулась Таисия Игнатьевна, – кто-то их убил. Значит, вы подозреваете кого-нибудь из родственников? – не отпускала свою жертву Сапфирова. – Да, им теперь пришлось здесь задержаться. Наверное, это не входило в их планы. Хотя до середины июля небось были бы рады погостить на всем готовом.
– Да нет, – ответила Тарасова, – Адская и Люгеров собирались уехать в первых числах июля.
– Откуда вы знаете? – с интересом спросила Сапфирова.
– О, случайно услышала. Они об этом громко говорили. Кажется, это было накануне или в самый день убийства.
– Значит, теперь их планы вылетели в трубу, – усмехнулась Таисия Игнатьевна. – Да, хорошо еще, если они не вылетят с работы. Ну, а что вы думаете о краже? – сменила она тему.
«Опять начинается», – с отчаянием подумала Тарасова, приготовившись стойко выдержать натиск.
– Какие-нибудь хулиганы забрались, – сказала она. – Дом-то крайний.
– И как же они сюда попали, пешком?
– Зачем? На машине приехали.
Таисия Игнатьевна медленно, с сожалением, покачала головой.
– Следователь бы заметил следы шин, а их не было.
– Откуда вы знаете?
– А мне Петр Афанасьевич рассказал, он обо всём осведомлен.
– Ну не знаю, Таисия Игнатьевна. Что же, по-вашему, кто-нибудь из деревенских сподобился?
– Ага, – склонив голову набок, невозмутимо откликнулась Сапфирова.
– Кто же? – резко спросила Тарасова.
– Знаете, Анна Дмитриевна, мне Петр Афанасьевич по секрету сообщил, что в штабе подозревают Бочкина.
– Бочкина? – удивилась Анна Дмитриевна – Но почему?
– Не знаю, – развела руками Сапфирова.
– Артамон Матвеевич – честный человек, – нахмурилась Тарасова. – Я его давно знаю. Доверять ему, конечно, нельзя: болтает много и несдержан. Я бы с таким в разведку не пошла. Но кража, Таисия Игнатьевна, нет уж, увольте.
– Знаете, я не замечала, чтобы он много болтал, – кротко заметила Сапфирова. – Что в нем хорошего, так это его талант к покеру. Блестящий игрок.
– Вы с ним играли?
– Да, пару раз приходилось. Но всегда проигрывала.
При этих словах хозяйка дома как бы невзначай глянула на часы. Сапфирова поняла намёк и заторопилась.
– Ну ладно, не буду вам мешать, – сказала она, поднимаясь, – спасибо за гостеприимство.
– Не за что, – ответила Тарасова, – заходите ещё. Сейчас я принесу вам энциклопедию.
Она вышла и через минуту вернулась с объёмистым томом. Сапфирова взяла книгу в руки и удивлённо взглянула на Тарасову.
– Это же химическая, – сказала она. – Верно, извините, какая я сегодня рассеянная, сейчас принесу медицинскую.
Таисия Игнатьевна быстро занесла домой энциклопедию, которая на этот раз послужила лишь предлогом для визита. Никакого ревматизма у старушки не было и в помине.
Следующим пунктом назначения был дом Саврасовой. Антониду Александровну она застала в подавленном состоянии. Хозяйка встретила гостью очень радушно, хотя и немного рассеянно.
– Спасибо, что заглянули, Таисия Игнатьевна, – сказала она. – Не представляете, как тяжело здесь сидеть одной. Как только найдут мои вещи, уеду к дочери в Утёсово.
– Как я вас понимаю, – очень мягко сказала Таисия Игнатьевна. – Вы ведь дружили с Анной Петровной?
– Да, – с грустью ответила Саврасова. – Анна Петровна была удивительным человеком, большой души. Мне очень не хватает её.
– Мне тоже, – кивнула Сапфирова.
– А ещё как недавно мы с ней разговаривали, – предалась Саврасова невесёлым воспоминаниям. – Помню, в тот самый день, когда меня обокрали, – при этих словах лицо её помрачнело, – мы стояли на дороге около её дома. Она была такая жизнерадостная, обещала угостить меня котлетками, пока я пасла. Даже Анна Дмитриевна, она как раз была в огороде неподалёку, оторвалась от работы и во все глаза смотрела на нас. Но Анна Петровна, как обычно, никого не замечала. Да что и говорить, – вздохнула Саврасиха, – тогда она не только меня удивила своим приподнятым настроением. Помнится, Ленка и Симагины мне говорили, как, мол, Анна Петровна возбуждена последнее время, разговаривает громко, смеется, даже шутит.
Таисия Игнатьевна слушала Саврасиху еще с полчаса, понимая, что той надо выговориться. Наконец она попрощалась и ушла, сославшись на дела. По дороге домой она заглянула к Симагиным. Таисия Игнатьевна уже давно не видела Михаила Антоновича и слегка соскучилась.
– Здравствуйте, – бодро сказала она, входя. – Вот шла мимо и решила заглянуть на огонек.
– Милости прошу к нашему шалашу, – улыбнулся Симагин.
Мария Николаевна сдержанно поздоровалась с гостьей. Тут только Сапфирова заметила, что хозяева не одни: в кресле у стены сидела Ленка.
– Добрый вечер, Елена Поликарповна, – поздоровалась с ней Таисия Игнатьевна.
Ленка тут же взяла в оборот вновь прибывшую. Главная местная сплетница засыпала Таисию Игнатьевну вопросами, кого и почему та подозревает. Сапфирова отвечала уклончиво, шутя и улыбаясь. Так пролетело полчаса. «Да, не удалось пообщаться с Михаилом Антоновичем, – с горечью подумала она. – И на кой только принесло эту сплетницу?»