— Я ничего не скрывал! — гневно возразил Клайв. — Я не ходил на собачьи бега с Энтони. У меня не было никакого намерения туда отправиться. Он хотел ускользнуть сразу после обеда, не привлекая внимания миссис Паддикет, поскольку она ненавидит собак. Энтони спросил меня, не могу ли я подбросить его до станции в Макит-Лонгер на моем велосипеде. Конечно, я согласился, и без двадцати девять мы нашли какое-то объяснение, чтобы ускользнуть.
— Обед был закончен, мистер Дженкинс?
— Да. Присутствующие баловались с орехами и прочим. Было легко удрать.
— Вы вдвоем отправились на станцию в Макит-Лонгер на вашем велосипеде? Сколько времени это у вас заняло?
— Он хотел успеть на девять десять. Мы легко успели. Были там за шесть минут до начала. Потом я покатил домой и зашел обратно в дом. И я уже сообщил вам обо всем, что случилось позднее.
— Да, но почему вы не рассказали мне про историю с велосипедом? Это может быть важно. Разве вы не понимаете, что мы не можем поймать Энтони за хвост в то время, когда было совершено преступление? И мне бы хотелось увидеть его следующим.
Энтони появился с нарциссом в петлице, тихо напевая веселую мелодию.
— Итак, инспектор, — произнес он. — Наручники готовы?
— Пока нет, мистер Энтони, — ответил Блоксхэм, оценивающе разглядывая собеседника. — Но, полагаю, за этим дело не станет.
— Знаете, что я думаю? — Энтони уселся на стул, а потом наклонился так, что задние ножки стула поднялись, а сам он оказался чуть ближе к инспектору. Голос его понизился до доверительного шепота. — Я верю, что старая леди проделала все это сама.
Инспектор моргнул, но промолчал.
— Ну, так или иначе, — продолжил Энтони, поняв, что его залп ушел в «молоко», — ей очень не хочется, чтобы убийцу раскрыли. Она собирается оставить ему свои деньги.
— Мистер Энтони, — проговорил Блоксхэм, глядя в лицо молодому человеку. — Как получилось, что Уайт Леди побила Стар Стэй? Забавная штука, да.
Энтони опустил голову и усмехнулся:
— Вы не поймаете меня таким образом. Вы же знаете, что эти собаки не участвовали в бегах в пятницу вечером.
— Разве нет, мистер Энтони? — Голос инспектора звучал мягко. — Вы уверены? А куда вы ездили в пятницу вечером, на какой стадион?
— Уайт-Сити.
— В самом деле? — уточнил инспектор, изображая заинтересованность в ответе. — Никогда бы не подумал. Все выглядит так, будто вы добрались туда как раз к тому времени, когда они закрываются на ночь, разве нет?
— Я прибыл к концу шоу, если это то, к чему вы ведете, — отозвался Энтони, вынул нарцисс из петлицы и выкинул в открытое окно. — Почти к завершению. Откровенно говоря, я толком и не видел ничего. Так что я не знаю кличек собак.
— На каком поезде вы вернулись домой?
— Был в Макит-Лонгер в два шестнадцать, — торопливо ответил Энтони. — Конечно, мне пришлось идти пешком со станции, так что я оказался тут около трех часов.
— А как вы попали в дом?
— Я не попал. Спал в спортзале.
— Неужели? А кто подрезал вторую длинную веревку, мистер Энтони?
— Не понимаю, инспектор.
— У вас было освещение в спортзале, мистер Энтони?
— Освещение? Нет.
— Благодарю вас, мистер Энтони. Вы же не покинете дом в ближайшие часы? Я думаю, нам позднее придется побеседовать снова. И тогда, возможно, вы расскажете мне, чем вы на самом деле занимались между девятью часами четырьмя минутами вечера, когда мистер Дженкинс высадил вас на станции, и тремя утра, когда, по вашим словам, вы прибыли в дом. Вы думаете… — он на мгновение замолчал и посмотрел в бесстыжие глаза Энтони, — вы действительно считаете меня недоумком? Однако я не столь глуп, как вам кажется. Я знаю, что вы не ездили в Лондон на девять десять вечером пятницы. Вы находились здесь задолго до трех часов. И я знаю, что между названными вами интервалами во времени в водяном парке произошло убийство.
— В водяном парке?
Залихватский вид и насмешливый тон Энтони исчезли так же бесследно, как и нарцисс из петлицы. Инспектор встал, его тяжелая рука опустилась на плечо Энтони и потянула, вынуждая сначала подняться, а затем шагнуть к окну.
— Удар вроде того, каким убили Джекоба Хобсона, — сказал Блоксхэм, — вызывает сильное кровотечение. Подойдите и посмотрите.
Он вытащил молодого человека на террасу и повел вниз по каменным ступеням. Около лестницы инспектор повернул в сторону, они оказались на выложенной камнями дорожке, окружавшей недостроенный пруд для золотых рыбок. Невольно Энтони бросил взгляд через размеченный по линейке парк на другой пруд. Русалочка снова красовалась на месте, с улыбкой, напоминавшей о Моне Лизе.
Энтони невольно вздрогнул: это изваяние видело, как убивали человека! Он услышал, что инспектор обращается к нему, а суровый констебль, поставленный на страже в парке, находится рядом. Выглядел тот не агрессивно, однако неожиданно Энтони ощутил, что ему угрожает само присутствие этого человека, почувствовал себя так, словно Закон уже положил руку ему на плечо.
— А теперь, мистер Энтони, — произнес инспектор, — что вы скажете об этом?
Он нагнулся и поднял угол большого и тяжелого куска брезента, закрывавшего еще не оборудованный пруд. Белое цементное дно, пока не знавшее воды, было в темных пятнах.
— Кровь, мистер Энтони, из головы трупа, — объяснил Блоксхэм, после чего аккуратно вернул брезент на место. — Итак, что мы должны думать об этом? — продолжил он. — Я серьезно, мистер Энтони. Хочу услышать, — они уже шагали обратно, плечом к плечу неспешно поднимались по каменным ступеням, — что вы думаете насчет картины, которую увидели?
Энтони нахмурился:
— Я бы сказал, что это деяние человека, знающего дом достаточно хорошо, знающего, где находится пруд, что он не оборудован и покрыт, и…
— Могло быть делом рук одного из садовников, которых наняла миссис Паддикет… люди из фирмы Бака, как я помню, — произнес инспектор. — Вы об этом?
— Конечно, — кивнул Энтони. — Им известно об этом парке больше других, я полагаю, правда ведь?
— И тем меньше причин для того, чтобы кто-либо из них выбрал это место в качестве арены убийства, — заметил Блоксхэм, перешагивая через низкий подоконник гостиной обратно в комнату. — Человек, который постоянно имеет дело с брезентом и цементными бассейнами и знает этот парк с водяными растениями не хуже, чем комнату в собственном доме, ни на мгновение не усомнится, что я загляну под это «покрывало» в поисках следов преступления. Он поймет, что я обязательно загляну, поскольку сам поступил бы так же. Человеческий разум — очень интересная субстанция, мистер Энтони. И теперь, — он подождал, пока молодой человек приблизится к нему, — будьте вежливым и разумным, поведайте мне, где вы находились и что делали между девятью часами вечера пятницы и половиной второго ночи субботы.
— Итак. — Энтони нервно откашлялся. — Я признаю, что не ездил на собачьи бега. Не забирался дальше станции Макит-Лонгер. Да, я намеревался обмануть Браун-Дженкинса и вас. Но чем я занимался после того, как Браун-Дженкинс высадил меня на станции, — мое личное дело, и я не желаю о нем говорить.
Инспектор внимательно посмотрел на него.
— Очень хорошо, мистер Энтони, — произнес он. — Очень хорошо. Это свободная страна — до определенной степени, конечно.
Глава 7. Инспектор Блоксхэм раздосадован
— Мне это не нравится, — сказал Блоксхэм.
— Да, сэр. — Сержант осматривал участок и растущие на нем деревья.
Затем он прочистил горло и с горечью проговорил:
— Главный констебль уже зовет Скотленд-Ярд на помощь, хотя мы даже не учуяли запаха убийцы. Что насчет Коста, мистер Блоксхэм?
— Да, — кивнул инспектор, и небольшая складка, всегда возникавшая на его гладком лбу при упоминании Скотленд-Ярда, исчезла, — да, очевидно, что Коста нельзя исключать из списка подозреваемых.
И они отправились в домик тренера, чтобы тщательно допросить его.
— И еще, — сержант горел желанием помочь; они пересекли юго-западный угол стадиона и обогнули яму для прыжков в длину, — есть, конечно, мисс Кауз.
— Мисс Кауз? — Инспектор прошел через калитку, ведущую к нижнему полю, и посмотрел на коллегу с удивлением. — Что вы имеете в виду?
— Сэр, к чему бы это все было — ну, что она приехала сюда ночным поездом в столь раннее время?
— Я полагаю, что в это время и ходят такие поезда, — заметил Блоксхэм. — Кроме того, молодая дама — большой оригинал. Учится рисовать в Челси и все такое.
— Аморально! — Сержант даже потряс головой. — Плохой выбор это рисование, сэр. Попомните мои слова. Я сам из Баттерси и знаю кое-что о подобных людях. Никакого понимания — что правильно, а что ошибочно. Это вот мой опыт.
— Разумеется, — сказал инспектор, игнорируя эти ремарки, — есть шанс, что она видела или слышала что-нибудь, когда шла через участок. Но если убийство произошло около десяти, то… ну, ты понимаешь, появившись тут между тремя и четырьмя часами, мало что можно сказать по сути дела. И все же ты прав, мы послушаем и эту юную мисс.
Кост сидел перед домиком, вытянув ноги и закинув руки за голову; он разглядывал небо, окрашенное нежной апрельской бирюзой. Котенок играл со шнурками его не завязанных ботинок. Тренер не обратил внимания на прибытие полиции, он так и продолжил смотреть вверх.
— Закончили работу на сегодня, мистер Кост? — спросил инспектор.
Тренер добродушно улыбнулся:
— Я никогда не заканчиваю работу в этом месте. Могу я чем-то вам помочь, ага?
— Вы можете сказать нам, что делали в доме примерно в час ночи, — мрачно произнес инспектор, рассматривая собеседника.
Кост вскочил так резко, что стул, на котором он сидел, отлетел к деревянной стене домика и ударился об нее.
— Что вы имеете в виду?! — заорал он. — Вы что, думаете, я замешан в этом убийстве?
— Спокойно, мистер Кост, — произнес инспектор, не повышая голоса. — Я вроде бы не упоминал убийство, если мне не изменяет память. Вы ответите на мой вопрос?