– Не он? Но все указывает на него, да и алиби у него, как выясняется, не такое уж надежное.
– На него указывает далеко не все, – возразила миссис Брэдли. – Для начала подумайте, зачем Коре Маккенли понадобилось притворяться, будто она отправилась в Лондон и поступила в театральную труппу?
– Чтобы освободиться от Берта и встретиться с любовником. Я полагал, ваша версия строится именно на этом допущении.
– Да. Так подумайте, дорогой сэр Малкольм. Подумайте, прежде чем звонить в полицию.
– Вы же не хотите сказать, что Кора и ее любовник провели ночь – или часть ночи – перед тем как ее убили, в Бунгало, втайне от Берта?
– Отличный способ пощекотать себе нервы, и как раз в духе Коры. Жаль мне ее. Она скучала и оттого повела себя скверно, точно избалованный ребенок. И была наказана за свой грех слишком жестоко.
– Грех? – переспросил я, записав фразу.
– Подумайте сами, мой мальчик!
– Но вы ведь не считаете такое поведение грешным, – возразил я.
– Я не считаю, а другие считают.
Оба собеседника согласно кивнули.
Потом миссис Брэдли добавила:
– На вашем месте, сэр Малкольм, я бы поинтересовалась у инспектора, сильно ли Берт устал в ту ночь или, точнее, под утро.
– Если он устал, как я, – вставил я, – он ни о чем, кроме сна, уже не думал.
– Отличная мысль! – воскликнул сэр Малкольм, не обращая внимания на мою реплику. – Так и поступлю.
– И правильно, – похвалила миссис Брэдли. – И если вы считаете Берта убийцей, то задайте себе вопрос: где он держал тело, пока не спрятал его в гроб Мэг Тосстик?
– А еще история с гробом! – Сэр Малкольм потер подбородок. – Вот задачка. Такая дерзость даже восхищает! И, однако, не могу понять – как вы догадались?
– Это было очевидно. Все вертится вокруг убийства Мэг Тосстик. Надеюсь, казнь Боба Кэнди отсрочат.
– А что вы о нем думаете?
– Вы о результатах разбирательства?
– Нет. Я хотел спросить, к какому вы сами пришли выводу – виновен Кэнди или нет?
– Как я уже говорила Ноэлю, по-моему, Кэнди либо невиновен вообще, либо действовал под чьим-то давлением, причем подстрекатель знал его достаточно хорошо и мог – или могла – предугадать реакцию молодого человека на заявление, что его возлюбленная позволила себя соблазнить негру и родила ребенка-мулата.
– Что?! – В один голос вскричали мы с сэром Малкольмом.
– Помните, Ноэль, вы по моей просьбе выясняли, как в деревне относятся к смешанным бракам? Сначала мистер Куттс прочел проповедь о братской любви, а потом под вашим искусным и деликатным руководством все обсуждали эту тему.
Миссис Брэдли повернулась к начальнику полиции.
– Главное, что мешало мне найти подозреваемого в убийстве Мэг Тосстик, – загадка, на первый взгляд абсолютно неразрешимая: время, когда совершили преступление.
– Вы не согласны с заключением врача?
– Нет, я о другом, – поспешила объяснить миссис Брэдли. – С экспертами я не спорю из принципа.
– Из принципа?
– Да. Иногда меня тоже просят выступить в качестве эксперта. Нет, меня озадачило, что девушку убили через несколько дней после рождения ребенка. Если Боб – или же соблазнитель Мэг – убил ее, когда уже вся деревня знала о незаконнорожденном младенце, то убил по какой-то иной причине, не из-за ее неверности или боязни огласки. В деле явно есть неизвестные нам факторы, поскольку здесь имеют место два обстоятельства, казалось бы, взаимоисключающие. Первое: убийство, по-видимому, совершил Боб. Второе: как раз Бобу незачем убивать ее именно теперь, после рождения ребенка, а не, скажем, полгода назад, когда его потрясло известие о беременности любимой девушки. Полагаю, на убийство его толкнул некто, заинтересованный в ее смерти, сообщив, что девушку соблазнил Фостер Вашингтон Йорк, слуга Берта, и она родила черного ребенка. На самом деле это не так, и основан мой вывод на исчезновении ребенка.
– На исчезновении? – переспросил начальник полиции.
– Отчасти. Если вы сейчас поговорите по телефону с миссис Лори и спросите о ребенке, то наверняка узнаете, что ребенок был белый.
– Дорогая моя миссис Брэдли, полиция своими расспросами уже довела мистера Лори до белого каления, а его супругу до истерики. Думаю, от них уже ничего не добиться. Но если хотите, я попробую.
– Между прочим, сэр Малкольм, – спросил я. – Насколько я знаю, у обоих Лори на понедельник есть алиби, а вот как насчет вторника?
Он отечески улыбнулся и опять открыл портфель.
– Естественно, инспектор и его ребята с Лори не церемонились, ведь первое убийство произошло у них в доме, хотя их там и не было, а люди никак не могут отвечать за то, что произошло в их отсутствие. Однако, друг мой, с убийством Коры их ничто не связывает.
– Как это? – Я припомнил, что Дафни терпеть не могла мистера Лори. – А подземный ход к таверне и коридор к нему, который прокопал Берт для своих… развлечений? – закончил я, поймав взгляд миссис Брэдли. Да, чуть не выдал Берта. Нечего и говорить, нечаянно.
– Вот. – Сэр Малкольм пошуршал бумагами и отыскал нужную. – Супруги Лори утром отправились в банк, в Уаймут-Харборе, и позавтракали там в гостинице. Это точно установлено. Днем Лори спал в беседке – в этом клянутся садовник и его подручный, – а миссис Лори помечала новые скатерти, и ей помогали две девушки. В половине пятого Лори пили чай, потом включили радио и позвали послушать работников, и с момента открытия бара до самого закрытия оставались у всех на виду. Что скажете?
Сэр Малкольм отправился к телефону и через пять минут вернулся. (Миссис Брэдли все это время молча смотрела в огонь.) Вернулся он весьма довольный.
– Следовало поставить на негритенка, – заявил он, усаживаясь.
Миссис Брэдли была поражена.
– Не хотите ли сказать, что ребенок родился черный? – недоверчиво спросила она.
Начальник полиции с мягкой улыбкой закивал, словно китайский болванчик.
– В самую точку попали! – не слишком изящно, зато доходчиво ответил он.
Миссис Брэдли закачала головой так же выразительно, как он кивал.
– Говорю вам, уважаемый сэр Малкольм, – тихо, но твердо сказала она, – это совершенно невозможно.
– Чтобы вас убедить, я мог бы обратиться к Фостеру Вашингтону Йорку, но наш смуглячок станет отпираться. – Натянув собеседнице нос, сэр Малкольм явно повеселел. – Ребенка мы предъявить не можем, так чего мы добьемся?
– Продвинемся еще на шаг вперед.
– Однако, по словам миссис Лори, этой доброй женщины, ребенка скрывали только из сочувствия к бедняжке Мэг. Стоило ей представить, как она потом будет людям в глаза смотреть, с ней делалась истерика, и вот они ради нее хранили тайну.
– Тайну они хранили ради своей выгоды. Ребенок сильно напоминал кого-то, кто желал остаться неизвестным.
– Лори не были бы Лори, не извлеки они пользы для себя лично, – вмешался я, вспомнив, как хозяин таверны наживался на поставках кокосов для нашего аттракциона.
Начальник полиции почесал в затылке.
– В этом что-то есть, – признал он. – Супругам Лори было выгодно не выдавать отца – темную лошадку. – Он ухмыльнулся своему каламбуру. – Или же пустить слух про младенца-негритенка им велел настоящий отец?
Я посмотрел на миссис Брэдли. Она поджала губы, и я промолчал.
Наступила тишина, которую нарушил сэр Малкольм:
– Когда же исчез младенец?
– В тот день, когда родился, – вполголоса ответила миссис Брэдли.
Потом начальник полиции ушел, забрав расшифровку стенограммы, а мы с миссис Брэдли остались.
– Ну что, мой мальчик? – сказала она.
– Гори оно огнем, все еще больше запуталось!
– Не думаю. – Миссис Брэдли расправила плечи и глубоко вздохнула.
– Где же ты, истина, столь многогранная и столь однозначная? – произнесла она, обращаясь к большой вазе, стоявшей на полке. – Я знаю все до мельчайших подробностей и ничего не хочу доказывать. – Она повернулась ко мне. (Я сидел у стола, вертя в руках карандаш.) – Когда – или если – совершите убийство, не предпринимайте потом ничего. Ведите рутинную жизнь, пусть все видят ваше спокойствие и непринужденность, не меняйте своих привычек, а главное, мой мальчик, не перемудрите.
– Скажете тоже! – брякнул я; надеюсь, что не очень вызывающе.
– Именно. Убийца – я говорю не о Кэнди, которого стоит помиловать, даже если преступление совершено его рукой, – я говорю о настоящем убийце Мэг Тосстик и Коры Маккенли… у убийцы был сообщник. И обе эти замечательные личности отчасти следовали вышеуказанному правилу, но потом сбились с пути.
– Поподробнее, пожалуйста, – попросил я.
Миссис Брэдли улыбнулась. Сейчас она особенно напоминала греющуюся на солнце ящерицу.
– Убийца, – добродушно пояснила она, – почти ничего не сделал, а его сообщник тоже умен. Он продолжал жить, как будто ничего не случилось, не выказывая страха. Он изменил лишь одну свою привычку, но эта перемена идет вразрез с тем, что я о нем узнала, и у меня сразу зародились подозрения. Они оба перемудрили. Да, наверное, поняли, что я состарилась и уже не та.
Я хотел выразить сочувствие, но она, как обычно, заклохтала, и я сказал другое:
– Интересно, скоро ли мы узнали бы о смерти Коры, если бы не ваша догадка?
Миссис Брэдли покачала головой.
– Трудно сказать. Это, конечно, немаловажно. Чем больше прошло бы времени, тем труднее было бы опознать труп.
– Странно, что трупы Мэг и ребенка так и не нашли.
– Тело Мэг, наверное, прибило где-нибудь к берегу. Думаю, полиция проверила уже десяток утопленников, в том числе и задушенных, однако опознание теперь невозможно – да и не имеет значения.
– Послушайте, – сказал я чуть погодя. – А что насчет Берта?
– Что насчет Берта? – озадаченно переспросила она.
– По-вашему, он Кору не убивал, но разве можно знать точно? – Я торопился все сказать, пока она не вставила какое-нибудь насмешливое замечание, от которого сразу теряешь нить разговора. – Вы заявили начальнику полиции, что Кору, вероятно, убили прямо в Бунгало, и объяснили, каким образом она могла тайно вернуться берегом или мимо скал и по подземному ходу. Только вы не объяснили, как туда мог попасть ее любовник. И если она и вправду вернулась, то сама собой напрашивается мысль, что Берт ее и убил, а потом опять отправился к людям, с которыми обыскивал берег.