С этими словами Янушко извлек из спортивной сумки двухлитровую пластиковую бутыль.
Он молча отвинтил крышку. Щеглов достал из ящика стола три пластиковых стакана.
Шипение, густая пена, сползающая по стенке бутыли, наполненные стаканы.
— Господи, как вы меня напугали! — с облегчением вздохнула Морозова.
— Тебя как звать-то, дознаватель?
— Катя.
— Что ж, Катя-Катерина, давай за твое первое дежурство!
— Ой, что вы! Разве можно? Подполковник так ругался! И могут же быть вызовы…
— Не «могут быть», а обязательно будут, радость наша! — воскликнул Янушко. — А пить можно. Кто сказал, что вообще нельзя? Надо только знать: где, когда, за что и сколько. Так говорил кто?
— Не помню, — призналась Катя.
— Ладно, об этом потом. Давайте за Катеринино крещение! Пока труба не позвала!
Но едва они выпили по паре стаканчиков, как труба все-таки позвала голосом дежурного по РУВД, который сообщил через громкоговорящую связь, что наряд СОГ вызывается на «криминальный трупик».
— Собирайся, Жора, — как бы с сожалением в голосе проговорил Щеглов.
— Может, ты? — не веря, что предложение будет принято, заикнулся было Янушко.
— Не, это ты брось. Уговор дороже денег. Сегодня твоя очередь первый вызов отрабатывать.
Янушко вздохнул, хлопнул еще стакан пива, значительно посмотрел на Морозову.
— Катерина, я вынужден оставить вас наедине с этим проходимцем. Не верьте ни одному его слову. Он женат, у него дети, внуки и неизлечимая мочеполовая болезнь. Надеюсь, вы дождетесь моего возвращения.
— Па-шел ты! — рявкнул на друга Щеглов.
Но Янушко и так уже пошел, услышав напоследок звонкий смех Морозовой.
— Катя, мне всего тридцать лет, о внуках не может быть и речи, как и о болезнях, тьфу-тьфу-тьфу. Да, я женат, но никого в этом не виню. Это вообще недоразумение. Но не будем о грустном. Знаете, в какой компании вы находитесь?
— В компании проходимца.
— Деточка, все мы немножко лошади, как сказал поэт. Я не об этом. Я об другом. Вы хоть представляете себе роль эксперта-криминалиста в расследовании преступлений? Нет, я вижу, вы не понимаете, что это за роль. А это роль Гамлета в темном царстве!
— Кажется, в темном царстве была Катерина, — вставила Морозова.
— Вы, что ли? — Щеглов придвинулся чуть ближе к девушке.
— Вы хотели поговорить об экспертах, — напомнила Морозова, чуть отодвигаясь.
— Конечно! Но только после стакана пива. Вы уже десять минут ничего не пьете.
— Я не могу так часто!
— Туалет рядом. Других причин для отказа не вижу! Прошу выпить!
— Нам же попадет!
— От кого, деточка?
— От начальства.
— Так вот, вернемся к исходному: начальство здесь я, понятно? Быстро выпила! — приказал он.
Она выпила. Щеглов опорожнил свою тару, тут же налил по новой и продолжил:
— Вы, конечно, по простоте душевной, думаете, что преступления раскрывают следователи. Или такие красивые дознаватели, как вы. Это заблуждение! Без эксперта следователь — ничто. Не говоря уже о дознавателе. Это как врач районной больницы без рентгена, без анализов, без всяких там томограмм и эндоскопий. Подозрения есть, а доказательств нет. Доказательства добывает эксперт. Из смятой, грязной бумажки, вымокшей под дождем, вытаскиваются письмена, указывающие на преступника; на липкой, грязной поверхности стакана выискиваются «пальчики»; а следы обуви? О, как много могут сказать они пытливому глазу! Все, все зависят от эксперта. Все бегают к нему, молитвенно сложа руки и вопрошая: «Ну что там, Володечка? Надыбал что-нибудь?» А я им царственно отвечаю: нет! Или — да. По настроению. Поэтому что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Я хочу сказать, что экспертам дозволяются некоторые слабости, вольности и даже всплески страстей. Поскольку даже замполиты, которые, как известно, разбираются всегда и во всем, признают, что в криминалистике они лохи. И правильно делают! Никто не связывается с экспертом. Ибо он колдун, который завтра раскроет «висяк», портящий отчетность всему отделу. Итак, резюмирую: вы находитесь в привилегированной компании, где вам ничего не угрожает со стороны начальства. Понимаешь, моя птичка? — стремительно перешел на «ты» Щеглов.
— Угу, — кивнула головой уже не слишком трезвая Морозова.
Щеглов, уловив перемену в состоянии девушки, пододвинулся еще ближе и обнял хрупкие плечики. Морозова попыталась отодвинуться, но с меньшим успехом, чем в предыдущий раз.
— Почему мы опять не пьем?
— Действительно, — удивилась девушка.
Они выпили.
— Катюша, вот мы с вами поедем вместе на место происшествия, а я даже не знаю, замужем ли вы, — огорчился вдруг Щеглов.
— Не замужем. Второй год. — Катя при этом оглядела Щеглова совсем другим, изучающим таким взглядом. — А когда мы с вами поедем на это… на место?..
— Скоро! Это волнующее событие может наступить уже на следующем нашем совместном дежурстве.
На этих словах Щеглов попытался было сжать Морозову в объятиях. Но та от объятий уклонилась.
— Подождите! Вы мне расскажите что-нибудь интересное…
— Только после тоста! — не теряя надежды овладеть дознавателем до возвращения коллеги, ответил Щеглов. И немедленно наполнил стаканы. — Тост такой: на брудершафт!
— Разве это тост?
— А что это? Поминальная молитва?
— Нет.
— В чем же дело? Какие возражения? — удивился Щеглов.
— Действительно. — удивилась и Морозова.
Владимир просунул руку под локоток девушки, заставил ее поднять стакан, и… они опять-таки выпили. После чего неугомонный Щеглов припал к мягким, пахнущим пивом губам. И припал надолго. Морозову, видно, проняло. Потому что она подалась навстречу эксперту, и тот успел довольно тщательно ощупать небольшую грудь.
В кабинет постучали. Морозова отскочила от Щеглова как ошпаренная. В дверях стоял дежурный следователь Зайко.
— А чего это вы здесь делаете? — голосом мальчика-дебила спросил он.
— Я провожу с лейтенантом Морозовой курс молодого бойца, — сверля Зайко прямо-таки ненавидящим взглядом, ответил Щеглов.
— А где Янушко?
— На «криминальный труп» уехал.
— А-а. Это надолго. Осмотр, фотографии, температура тела через задницу… А у вас выпить есть?
— У нас есть пиво, — откликнулась глупая Морозова, прежде чем Щеглов успел выдворить коллегу из кабинета.
— О! Это хорошо! Пиво — это как раз то, чего требует мой организм.
Не дожидаясь приглашения, Зайко уселся на пустующий стул и поднял пустой стакан Янушко:
— Наливай!
— Я не понял, а чего это ты? Ты с собой принес что-нибудь? — завелся Щеглов.
— Ладно, че ты? Сейчас допьем, я и слетаю. Че ты базар устраиваешь при лейтенанте? — кивнул он на раскрасневшуюся девушку.
— Действительно, — укоризненно посмотрела на Щеглова изрядно хмельная Катерина.
До того хмельная, что бери ее голыми руками. А этот Зайко как черт из табакерки!
— Ладно, давай выпьем, — сверкнул глазами Щеглов.
Остатки пива разлили по стаканам.
— Сергей Зайко, следователь.
— Екатерина Морозова…
— Очень приятно! За знакомство! — Зайко чокнулся с Катериной.
— Очень рада, — попыталась улыбнуться она.
— Между прочим, я тоже здесь, — вклинился Щеглов и тоже чокнулся с Катей.
Они выпили. Зайко достал пачку сигарет:
— Вы позволите, Катенька?
— Да, я бы тоже не отказалась, — совсем осмелела Катерина.
— Давай и мне, — встрял Щеглов.
Закурили.
— Ну что, Катюша, эксперт наш мозги вам пудрит? — начал светскую беседу Зайко.
— В каком это смысле? — насупился Щеглов.
— В каком? — удивилась Катерина.
— Про незаменимость и все такое… А он вам не рассказывал, как они на месте происшествия окурки собирают?
— И что такого? — вскричал Щеглов. — Нет, вы его послушайте, Катя! — От волнения он снова перешел на «вы». — Есть указание: с каждого места происшествия эксперт должен что-нибудь привозить! Улику, мля… И вот ситуация: угон машины. А владелец был в командировке. Через неделю возвращается — машины нет. Вызывает милицию. А неделю шли дожди. Чего там брать, на этом месте? Вот и ждешь, когда кто-нибудь из прохожих свежий окурок бросит. В кулечек его — и в отделение. С угонов всегда привозим окурки. Это что, я придумал, что всегда нужно хоть что-нибудь доставлять? Какая-то б… придумала, а мы виноваты!
— Не ругайтесь, — попросила Катя, которая все не могла решить, то ли опьянеть окончательно и отдаться велению сердца, то ли протрезветь и уберечь свою честь.
— А я про образцы грунта рассказывал? — продолжал безжалостный Зайко.
— Ну да, и образцы грунта с угонов привозим.
— Они, Катюша, этот грунт берут вон в том цветочном горшке, — указал на подоконник Зайко.
Катя глянула на подоконник. Чахлое растение с пожелтевшими листьями торчало из почти пустого горшка и говорило вполне определенно: грунт воруют!
— Представляете, Катюша, — не унимался Зайко, — им уже из лаборатории ГУВД, где эти образцы исследуют, звонила барышня, просила их не борзеть окончательно. У нее выходит, что в тридцати различных местах происшествия грунт совершенно идентичен! — Зайко захохотал.
— Ты че ржешь? Пришел, пьешь тут на халяву, да еще и позоришь меня! А по рылу?
— Что-о? — взвился Зайко.
— Ой, я вас умоляю, не нужно! Пойдемте за пивом сходим, а то уже кончилось.
— Я с ним не пойду! — отрезал Щеглов.
— А я с тобой не то что не пойду…
— Товарищ Щеглов, давайте мы с вами вместе сходим, а?
Владимир посмотрел на устремленные на него с немой мольбою голубенькие глазки, на молитвенно сложенные на груди тоненькие ручки…
— Конечно, Катенька. Мы с вами прогуляемся до ларька. Здесь недалеко. У метро «Измайлово». Туда-обратно — десять минут. Давай, Зайко, выметайся, мне дверь запереть нужно.
Зайко криво усмехнулся и вышел. Когда Катя с Владимиром остались одни, он жадно сгреб ее в объятия и вцепился в губы. Рука шарила под подолом форменной юбки.