Он отключился, прислонился к стене, запрокинув голову вверх.
– Что случилось? – подходя к нему, спросила женщина.
– Отец вчера ночевать не пришел и на работе не был сегодня, мать волнуется…
– Ты нервничаешь? Думаешь, произошло что-то серьезное?
– Не знаю.
Глава 7Очередные подсказки или это загадки?
Мальчик ждал этого дня так, как ждут его только дети, ведь с возрастом эта дата превращается в очередной повод критически взглянуть назад, оценивая достижения прошлого, а когда прожито немного лет, то можно позволить себе беззаботно отдохнуть и повеселиться в кругу родных и друзей.
Он встал раньше обычного, скинул покрывало, спрыгнул с кровати, влез в мягкие тапочки в виде собак, стоявшие на ковре, сделал пару шагов и понял, что раньше у него таких тапочек не было. Он присел на корточки и присмотрелся к стеклянным глазам плюшевых животных. Они были очень похожи на настоящие. Именно такие он видел с мамой в магазине. Она сказала, что это слишком дорого, поэтому она не может ему их немедленно купить…
– Ма, ма, вы подарили мне тапочки! Вы подарили?! – забегая на кухню, кричал мальчик.
– С днем рождения, радость моя, – поворачиваясь к нему от плиты, присаживаясь и целуя его в лоб, ответила женщина. Она улыбнулась.
На ее талии был повязан фартук с нашитой ярко-красной клубничкой посреди темно-синей ткани с белыми оборками. Правая рука была в кухонной рукавице для горячих блюд. Она была похожа на голову змеи или ящерицы благодаря нашитым на тыльной стороне ресницам и глазам из пуговиц.
– А где папа? – обнимая мать за колени, спросил мальчик, чувствуя аромат какао, кипящего в кастрюльке на плите.
– Он пошел на работу, но обязательно вернется к застолью, – бросила мама, помешивая глазурь.
– Шоколад варишь? – втягивая терпко-сладкий запах, спросил мальчик.
– Да, – повернулась к нему женщина. – Хочешь попробовать?
Он задергал головой вверх-вниз, улыбаясь.
Вылизав ложку, он сел за стол. Мама налила ему какао с молоком, поставила конфеты и печенье, масленку, хлеб и колбасу. Он давно не видел такого.
– Пир на весь мир! – сцепив в предвкушении еще большего чуда пальцы рук, воскликнул мальчик.
Мама рассмеялась, и он повторил фразу, надеясь вызвать у нее смех еще раз, но женщина только протянула ему салфетки и вернулась к плите. Она сняла кастрюльку, поставила ее на подставку из можжевельника, и по кухне растекся едва уловимый в общей массе ароматов запах дерева. Он следил взглядом, как мама протянула руку вверх, к полке, прибитой к стене. Женщина сняла оттуда металлический поднос с аккуратной пирамидкой коржей.
– Мой торт, можно, я посмотрю?! – вскакивая со стула и подлетая к матери, попросил он.
– Смотри, – ответила она, опрокидывая кастрюльку с душистой шоколадно-ванильной глазурью на верхний корж. Вязкая горячая масса стала растекаться, укрывая желтовато-белую сдобу плотным сладковато-горьким коричневого глянца одеялом.
– Красоти-ща, – выдохнул мальчик, подставив пальчик под глазурь.
Жижа обволокла его, обжигая. Ребенок спешно сунул палец в рот, облизал.
– Не делай так, ожог будет, поедем в больницу вместо праздника, и никаких гостей, – спокойно сказала мать, размазывая шоколад алюминиевой ложкой, придавая торту аккуратный вид.
Он доел завтрак, она завершила приготовление десерта, украсив торт дробленым грецким орехом, припорошив сахарной пудрой, воткнув пять свечей синего цвета.
– Ма, а мне уже пять лет или только после того, как я задую свечи и уйдут гости? – спросил он, стоя рядом с женщиной.
– Ты родился в три часа ночи, а значит, тебе уже пять лет, – ответила она.
– А почему мы не пригласили гостей на три часа ночи? Поздно?
– Так точно, малыш, в это время все гости спят и видят сны, – убирая торт в холодильник на верхнюю полку, не занятую салатами, сказала она.
Раздалась соловьиная трель звонка. Он побежал к двери. Пришла бабушка. Она уложила волосы, закрутив их в мелкий серпантин.
– У твоих волос новый цвет, – сказал мальчик, вырываясь из объятий женщины.
– Хной подкрасила, чтобы стать еще красивее.
– А что такое «хной»? Как акварельная краска или гуашь?
Бабушка ничего не ответила, только рассмеялась и подарила ему набор солдатиков из свинца. Она всегда дарила что-то беззаботное – самое то для детства. Мама тоже смеялась. Лучи солнца проникали в квартиру через стекло, наполняя дом теплом и летом.
Гости стали стекаться часам к трем. Первыми пришли тетя с дядей. Они подарили книжки, набор карандашей, пластилин. Они всегда дарили только полезные и умные вещи, поэтому он не очень любил их подарки. Тетя начала сюсюкать с ним, как с маленьким, поэтому он сделал вид, будто хочет в туалет. Стоя около унитаза, он прислушивался к звукам за дверью. Задумавшись над вопросом: «Почему папа еще не пришел?» – мальчик сжал в левой руке пальцы правой. Пришли еще гости. Это подруга мамы, которая всегда дарила ему сладости. Сегодня он уже ел конфеты, поэтому выходить из туалета не стал. Тут за дверью прошаркали шаги. «Бабушка», – подумал он, слил для вида воду из бачка, дернув обломившуюся еще полгода назад ручку, и вышел.
Мальчик подошел к входу в кухню, невольно подслушав часть разговора мамы и бабушки:
– Он обещал, что вернется вовремя, – говорила мама, скобля «ежиком» по дну сковороды, в которой неудачно поджарилась картошка.
– Он пьяница. Тебе надо порвать с ним, – бросила бабушка, чуть стукнув кулаком по столу.
– Я люблю его, да и сыну нужен отец, – ответила молодая женщина. – Он обещал сегодня не пи…
– Скажи лучше, не похмеляться, – прервала ее бабушка.
Мальчик вошел, они заметили его. Мама отвела глаза к сковороде. Бабушка присела на корточки перед ним.
– А что такое похмеляться? – спросил он.
– Сынок, – вздохнула мать, словно вопрос был неприличный. Так она говорила, когда он спрашивал: «Что такое жопа? Откуда берутся дети? Что такое блидь? Почему писи у мальчиков и девочек разные?»
– Похмелье, внучек, это когда голова болит после излишне выпитого напитка для взрослых, – ответила бабушка, гладя его по волосам.
– А напитки для взрослых плохие?
– Ужасно вредные и опасные. От них мозги разрушаются, – продолжала запугивать женщина, дочь которой молча оттирала нагар.
– А мой папа пьяница, поэтому у него похмелье?
– Сынок…
– Он любит взрослые напитки, внучек, – сказала бабушка, бросив колючий взгляд в сторону дочери, вытиравшей губы краем фартука. – Тебе нужно идти к гостям.
– Я не хочу к гостям, хочу чтобы папа пришел, он обещал вернуться с работы.
– Вернется, – пригладив волосы внука, кивнула женщина.
– А почему он пьет? – задал мальчик вопрос, неожиданно пришедший в голову.
Повисла пауза. Слышно было, как разговаривают гости в зале, журчит вода в туалете. Потом бабушка сказала:
– Ему стыдно, что он зарабатывает копейки, вот он и топит позор в водке!
– Мама! Как ты можешь?! – оборачиваясь от раковины, подходя к ним, возмутилась мать Толи. – Не слушай ее, сынок. Бабушка шутит.
– Шучу, шучу! Если бы он согласился на работу, которую я для него нашла, то получал бы сейчас в пять раз больше…
– Перестань! – твердо приказала мать Толи, потом обратилась к сыну: – Иди к гостям.
В этот момент позвонили в дверь. «Папа», – подумал он, но это были друзья из детского сада. Следом пришли девчонки со двора, еще пара мальчишек. Вся компания в сборе. Подарков было много, бабушка с тетей провели игры, говорили всякие добрые слова. Мама с подругой хлопотали по столу. Отец пришел через час после начала веселья.
Мальчик с мамой вышли встречать его в коридор. Мужчина, опираясь рукой в стену, присел, дыхнув на сына гнилым воздухом и перегаром (Толик выучил это слово год назад).
– Поздравляю, малыш, – попытавшись обнять мальчика за плечи и чуть не завалившись на него, сказал мужчина.
– Иди к гостям, – попросила мама, и Толенька решил послушаться ее.
– Че, блидь! Ребенка мне обнять не даешь, – заваливаясь вперед на пол, огрызнулся отец.
Вышла бабушка, она проводила внука к гостям и заперла дверь в зал. Толя стоял с другой стороны стекла и смотрел, как расплывчатые контуры мамы и бабушки молча поднимают ругающуюся тень отца, ведут в комнату. Потом женщины вернулись и сели со всеми за стол, сказав:
– Наш папа устал, тяжелый рабочий день.
У мамы были покрасневшие глаза, проступил синяк на запястье, а бабушка посмотрела на мальчика, и Толенька вспомнил ее слова: «Он зарабатывает копейки, вот он и топит позор в водке», – закончил рассказ мужчина.
– Странно, – прошептала Полина, прижимаясь к его груди, играя ногтем указательного пальца левой руки с волосами, растущими из темно-коричневых ореолов его сосков.
– Что странно? – спросил Толя, правой рукой погладив ее плечо, глядя в игру света-тени на потолке.
– Это первое, что я узнала о твоем отце, – легко потянув один из волосков вверх и отпустив его, ответила женщина.
– А что странного-то?
– Первое, что я узнала о нем, не очень-то веселое, – сказала она.
– Что вспомнил, то и рассказал. Поэтому я не люблю взрослые напитки, – буркнул Толик, про себя добавив: «И не желаю работать за гроши». На улице проехал автомобиль, тарахтя на всю ночную тишину.
«Отец мой, я знаю, что это лишние слова, потому что наказано к тебе обращаться коротко, согласно Писанию, но я не так часто обращаюсь к тебе в последнее время, поэтому прости мне многословие.
Я долго думал вчера ночью о том, что вспомнил. Неужели не было ничего хорошего, а только это? Ведь отец мой человек добрый. Взять хотя бы случай, когда он вступился за мальчишку, которого обижали старшие ребята. Я наблюдал за этим из окна квартиры. Отец не знает, что я все видел. Он шел мимо, как и другие взрослые. Он шел мимо и вступился за парнишку. Тот, утирая слезы по раскрасневшемуся лицу, подал крохотную ручку отцу, чтобы он помог ему встать с колен, с земли. Взрослые пацаны стояли в сторонке и плевали сквозь плотно сжатые зубы, потирая кулаки. Отец гаркнул на них, они отошли подальше. Мальчонка встал, и папа проводил его в соседний двор, где тот жил.