Сама Наоми собиралась заняться поисками дома. События разворачивались с какой-то немыслимой скоростью, она едва успевала осознать, что происходит. Прошло всего две недели с тех пор, как появилась статья в USA Today. Две недели, как их жизнь перевернулась с ног на голову.
Ее мать любила повторять, что чему быть — того не миновать. Наоми в это не верила. Она считала, что люди сами управляют своей судьбой. И она была оптимисткой. Надо позитивно смотреть на вещи, и в конце концов горизонт действительно начнет проясняться. И все будет хорошо.
Правда ведь, Фиби?
К другому доктору они еще не ходили — оставалось подождать две недели. Но оба как-то успели привыкнуть к мысли, что у них будет девочка. Они даже стали выбирать имя, и прошлой ночью, в самолете, решили остановиться на Фиби.
Феба — так звали одну из титанид в греческой мифологии. Титаны были огромного роста и обладали невероятной силой. В данных обстоятельствах имя показалось им подходящим.
Наоми обернулась, чтобы проверить, не следует ли за ними какой-нибудь автомобиль. Машин на автостраде М23 было не так уж много. Голубой микроавтобус держался позади них уже некоторое время, и она насторожилась. Но вот он мигнул поворотником и перестроился в другой ряд, готовясь свернуть с автострады. За микроавтобусом следовал небольшой спортивный автомобиль, еще дальше, на значительном расстоянии, — зеленый седан и красный «ренджровер», но и тот и другой были слишком далеко.
Конечно, это мания преследования. В самолете было то же самое. Она несколько раз прошлась между рядами, вглядываясь в лица пассажиров, пытаясь определить, кто из них послан следить за ними.
Как выглядит Апостол третьего тысячелетия?
Наоми чуть опустила стекло, и ровный гул заполнил салон. Август. Лето в Англии. Душно и влажно. Голубое небо кое-где проглядывает сквозь темно-серые облака. Она припомнила, что здесь часто бывает так перед дождем. Но ничего страшного, дождь так дождь. Ливни в Лос-Анджелесе — это ад, но в Англии это нормально. Пусть с неба капает хоть каждый день, ей все равно. Главное, что они с Джоном перебрались сюда, и не важно, сколько здесь солнца.
Машина направлялась на юг. Далеко впереди Наоми видела зеленые холмы Саут-Даунса. Сюда они с Джоном приехали вскоре после того, как познакомились и влюбились друг в друга. Она привезла его сначала в Бат, чтобы познакомить с мамой и Харриет — Джон совершенно очаровал обеих, а потом они отправились в Суссекс, где Джон представил Наоми Карсону Диксу и своим друзьям из университета. Он явно хвастался ею, как ценным трофеем, но Наоми это нравилось. Они оба были безумно, невозможно, бесконечно счастливы.
И, подумала Наоми, сейчас она снова счастлива. Последний раз она чувствовала такую радость…
Приступ боли скрутил ее внезапно. Словно выскочила откуда-то игрушечная фигурка на пружине и стальным концом попыталась пробить ее живот. Каждый мускул внутри будто сократился, вывернулся и снова расправился. Наоми дернулась с такой силой, что ремень безопасности впился в ее тело, и вскрикнула. Потом застонала. Боль усилилась. И снова усилилась. Она уже не могла сдерживаться, крики стали громче, она кусала губы, зажмуривала глаза. Автомобиль вильнул в сторону, ноутбук Джона свалился у него с коленей. Джону, который спросонья никак не мог понять, что происходит, сначала показалось, что они попали в аварию. Потом он увидел лицо Наоми. Она опять вскрикнула.
— Милая, что с тобой? Что случилось?
Боль была невыносимой. Наоми казалось, что кто-то вырезает ее внутренности раскаленным ножом.
— Пожалуйста… ааааааа… пожалуйста… нет… нет…
— Остановите машину! — закричал Джон.
Автомобиль резко затормозил, водители вокруг сердито загудели.
— Помоги мне… ааааа… помоги мне, помоги мне, помоги мне… не могуууу…
Машина съехала на обочину, едва увернувшись от огромного грузовика. Лицо Наоми посерело и так исказилось от боли, что Джон почти не узнавал его. Ее волосы растрепались, из глаз текли слезы, она кричала не переставая, тряслась и металась из стороны в сторону, как обезумевшее животное в клетке. Изо рта сочилась тонкая струйка крови.
У нее пошла кровь изо рта. О господи, она умирает! О господи, нет! Детторе, будь ты проклят, что ты с ней сделал?
— Наоми, милая… Наоми… Наоми…
Она вдруг замолчала.
Кровь шла не изо рта, а из прокушенной губы.
Она повернулась к нему, с трудом фокусируя взгляд, глядя как будто бы сквозь него. От чего так искривилось ее лицо, от боли или от ненависти? Или от того и другого одновременно? Джон никак не мог разобрать.
— Джон. Помоги мне, — прошептала она. — Пожалуйста, помоги. Я не могу сделать… не могу… я не могу… ааааааааааааа…
Ее тело внезапно выгнулось, глаза закатились, она задрожала. Крик не смолкал. Тридцать секунд, минуту, может, еще дольше — Джон не знал. Что с ней? Что происходит? Его мысли метались как бешеные.
Неужели выкидыш? О боже мой!
Он положил руку Наоми на лоб. Ее волосы взмокли от пота.
— Хорошая моя, все будет нормально. Все хорошо. Все пройдет.
Она пробормотала что-то, мотая головой, но Джон не сумел понять ни слова. Что она хочет сказать? Глаза у Наоми были совершенно обезумевшие.
— Милая, успокойся. Успокойся, я прошу тебя. Скажи мне, что с тобой? Что с тобой? Где болит?
Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле, тело опять выгнулось, изо рта вырвался протяжный крик. Она впилась зубами в свою руку, чтобы заглушить боль.
Джон повернулся к водителю:
— Нам нужна скорая. Или… больница, есть здесь больница? Далеко? Мы…
— В Кроули. Десять минут езды. Может, меньше. Там большая больница.
— Едем! Быстрее, я вас умоляю. Как можно быстрее. Все штрафы… я все возьму на себя. Только быстрее!
33
Стены небольшой комнаты были выкрашены в белый цвет. Занавеска отгораживала ее от приемного покоя отделения экстренной медицинской помощи. Приборы негромко пикали. Ломаные линии на мониторе демонстрировали частоту сердечных сокращений и другие жизненно важные показатели.
Наоми лежала на обтянутом кожей смотровом столе. Джон стоял рядом и с тревогой вглядывался в экран, где отражались данные электроэнцефалограммы. Яркий флуоресцентный свет придавал ее бледному лицу мертвенный оттенок. Сейчас Джону, обезумевшему от волнения, было уже все равно, потеряют они ребенка или нет. Лишь бы с Наоми все было в порядке. Больше он ничего не просит. И он ничем, ничем не мог ей помочь!
Белые полки были уставлены пузырьками, бутылочками, шприцами в пластиковых упаковках. В воздухе витал запах дезинфицирующего средства. Медсестра в голубой пижаме устанавливала капельницу.
— Систолическое восемьдесят. Повышается, — произнесла вторая.
Наоми растерянно посмотрела на Джона. Боль то отпускала ее, то возвращалась снова, и она опять начинала кричать и корчиться в судорогах.
Пожалуйста, хоть бы с ней все было в порядке. Пожалуйста, пусть с ней ничего не случится. Пожалуйста…
В комнату вошла еще одна женщина в голубой пижаме.
— Доктор Клаэссон?
— Позовите врача! — крикнул Джон. — Моя жена теряет ребенка! Позовите дежурного акушера!
«Элисон Шипли, старшая медсестра», — было написано на беджике у вошедшей. В руках она держала планшет для записей.
— Доктор Клаэссон, могу я задать вам несколько вопросов?
— Позовите дежурного акушера, черт вас возьми!
Ничуть не смутившись, она терпеливо улыбнулась:
— Доктор Клаэссон, мистер Шарпус-Джонс был в операционной, но уже направляется сюда. Он придет через пару минут.
— Джон, — позвала Наоми. Ее голос был необычайно спокойным.
Он перевел взгляд на нее.
— Мне нужно записать ваши данные. Для учета. Таковы правила, — сказала медсестра.
— Джон, прошу тебя, успокойся, — выдохнула Наоми. Дышала она все еще тяжело. — Мне уже лучше. Правда. Уже хорошо.
Джон посмотрел на провода, подсоединенные к ее груди и запястью, и поцеловал ее влажный лоб. Ничто в мире не имеет значения. Ничто, кроме Наоми.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она и чуть кивнула. Потом протянула ему руку. Джон сжал ее, и она сильно сжала его руку в ответ. — Все хорошо. Честное слово, все нормально.
Занавески резко раздвинулись, и в палату вошел высокий мужчина в хирургической пижаме. Сдвинутая с лица маска висела у него под подбородком.
— Здравствуйте. Миссис Клаэссон?
Наоми кивнула.
Он бросил быстрый взгляд на Джона, потом снова посмотрел на Наоми:
— Прошу прощения за то, что вам пришлось подождать. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — сказала Наоми.
Ничего не хорошо! — хотелось крикнуть Джону. Тебе только что было жутко больно, невыносимо больно! Скажи ему правду! Но он промолчал. Доктор Шарпус-Джонс внимательно осмотрел Наоми, ощупал живот, нажимая в разных местах, потом произвел внутренний осмотр. При этом он задавал Наоми вопросы. На некоторые она отвечала сама, ответы на другие подсказывал Джон.
Наконец доктор снял перчатки.
— Ну что ж, хорошая новость. Шейка матки не раскрыта, и кровотечения нет. Это означает, что никакого выкидыша…
Тело Наоми вдруг скрутила такая судорога, что доктор невольно отступил на шаг. Ее спина выгнулась, глаза закатились, и она испустила такой крик, что сердце Джона едва не разорвалось.
Несколько секунд спустя вокруг нее уже собралась целая толпа. В мгновение ока Наоми переложили на каталку, быстро вывезли из комнаты и покатили по коридору.
— Куда вы ее везете? — Джоном вдруг овладела дикая паника.
Никто ему не ответил.
Он рванул вслед за каталкой, но медсестра, Элисон Шипли, преградила ему путь.
— Пожалуйста, подождите здесь. — Она мягко взяла его за локоть.
— Ни за что!
Джон вырвал руку и побежал по коридору. На сей раз его задержал уже Шарпус-Джонс.
— Пожалуйста, доктор Клаэссон. Я понимаю, что вы волнуетесь, но вам туда нельзя.