В полдень с левого борта "Коломбины" показались предместья Городца, пароход миновал шлюз, а ещё через четыре часа с правой стороны осталась и Балахна. До Нижнего Новгорода теперь было всего тридцать километров. Измученное пассажирами судно приближалось к городу вопреки всем законам логики, поскольку число разумных людей на палубе и в каютах катастрофически уменьшалось. Между тем радиоизвещение о карантине, посланное старпомом Кукиным, достигло представителей речного пароходства в Нижнем и быстро разнеслось по всей Волге. Последовал ответный запрос: какая требуется помощь, какие симптомы болезни?
– Откуда я знаю, холера вас забери, – проворчал расстроенный Кукин.
Радист воспринял его слова по-своему.
– Холера, – коротко отозвался он. После чего радиопередатчик по непонятной причине вышел из строя.
В порту Нижнего призадумались. С холерой не шутят, кроме того, в городе все равно уже лет пять нет никаких лекарств, если не считать импортных презервативов. Но контрацептивы тут вряд ли помогут, размножение вируса холеры проходит несколько иначе. Да и все медики, не получавшие зарплату, расползлись по окрестным огородам заготавливать корм на зиму. И "Коломбина" – пароход не государственный, а частный, хрен с ним! Мэр города был солидарен с начальником порта: это холерное судно надо сплавить куда подальше. С глаз долой, и как можно быстрее.
– В Чувашию, в Чувашию! – последовал строгий приказ мэра. – К нашим друзьям-соседям. И чтобы ни одна сволочь с этого парохода не сошла на берег в Нижегородской области.
С точки зрения геополитики это был очень разумный ход, поскольку в Чувашской Республике стали набирать силу сепаратистские настроения, а вот теперь пусть помыкаются с другой проблемой, может, и поумнеют… Таким образом, отделение Чувашии от России оттянется по крайней мере на год. Уж холера-то наведет там порядок. А если она ещё и перекинется на ближайший Татарстан, то и вовсе у политиков перестанет болеть голова. Так думали и мэр Нижнего, и губернатор области, подготовив "Коломбине" достойную встречу. То есть вместо ожидаемой медицинской помощи старпом Кукин получил кукиш. Более того, с причала было громогласно объявлено, чтобы после пополнения запасов пресной воды и продовольствия, которые подвезли на специальном катере, "Коломбина" немедленно отправлялась дальше по маршруту следования – к Чебоксарам, где подготавливается необходимый лазарет и санитарный док, куда и будет поставлен на прикол "больной" пароход.
– Как быть с теми, кто хочет сойти в Нижнем? – прокричал Кукин.
– В Чувашию, в Чувашию! – повторили приказ мэра.
Начальник речного вокзала очень волновался: а что будет, если "Коломбина" все же решит пришвартоваться к пристани, а пассажиры начнут прыгать с борта? Не сбрасывать же их в воду! И огонь не откроешь. У него и прав-то таких не было. Но пароход выглядел до странности мирно и как-то подозрительно безлюдно. Словно все были действительно больны либо спали мертвым сном.
В принципе так оно и было. На палубе находилось лишь несколько матросов, принимавших груз, и старпом Кукин. Вскоре к нему присоединился и Второв.
– Пришлите хотя бы квалифицированного врача! – прокричал старпом.
– В Чувашии, в Чувашии! – будто заклинание, повторили с пристани. – Не теряйте времени, отправляйтесь!
– По-видимому, нам следует действительно поторопиться с отплытием, пока по судну не открыли пальбу из береговых орудий, – заметил Второв.
– Вы правы, – согласился старпом. – Эти олухи от одного слова "карантин" теряют со страху голову. А что мне делать с больными? Вдруг кто-нибудь умрет?
– В ближайшее время живые позавидуют мертвым, – пророчески отозвался Второв.
Его внимание привлек стоявший поодаль на приколе теплоход. От неожиданности он даже выронил тонкую сигару, которую пытался закурить. В посудине не было ничего необычного, кроме названия – "Охотник".
– Да-да, поразительное совпадение, почти как в моем сценарии, – сказал появившийся за его спиной Микитчик. – В порту два корабля, один из них "Охотник", а вот где террористы? Там или тут?
– Могу сказать одно: протухших фиников в нашем трюме нет, – ответил Второв.
– А что же дальше?
– В Чувашию! – коротко отрезал старпом Кукин.
– В моем сценарии пароход взрывается, – напомнил Микитчик, когда они перешли в бильярдную. – После того как его захватят террористы.
– Перепишите конец, – посоветовал Второв, вгоняя шар в лузу. – Кстати, вы знаете, что часть команды заболела странной болезнью?
– Конечно. У меня вообще такое впечатление, что все мы оказались в ловушке. В драматургической клетке. Есть такое литературное понятие – когда автор собирает всех своих персонажей в определенном месте, перемешивает их, словно винегрет, и скармливает читателю. Добавляя вместо соли стрихнин. Какая отвратительная рожа у этого наемного убийцы!
В бильярдную заглянул Гагов, стрельнул глазами и тотчас же скрылся.
– С чего вы решили, что он убийца?
– Чувствую спинным мозгом.
– А что вы думаете о Гибралтарове?
– Прожженный авантюрист. Калиостро российского пошиба. Охотник за бриллиантами. Вот, кстати, и он.
Вслед за фокусником в бильярдную вошел и пуштун Мезари.
– Слышали последнюю новость? – произнес Гибралтаров. – Исчезли обе спасательные шлюпки. И четыре матроса из команды. Очевидно, ночью они дали деру. Тревожный симптом.
– С корабля побежали первые крысы, – добавил хирург. – А у капитана началась белая горячка. Мы его только что видели. Он ходит по палубе и смахивает с себя пауков.
Капитан Бурмистров – Цимбалюк действительно бродил по палубе с безумным видом и швырял в кастрюлю, которую услужливо таскал за ним Костяная Нога, назойливых тарантулов и скорпионов. Верный оруженосец периодически опорожнял её за борт. Он знал, что в таких случаях Гоге лучше не перечить.
– Ты их видишь? – тревожно спрашивал старый друг.
– Всего облепили, – отвечал бомж, отряхивая капитана веником. – Пошли в каюту, у нас ещё полтора ящика водки.
– Там тоже полно пауков. Надо поджечь пароход, тогда они все сдохнут.
– Так и сделаем, но сначала выпьем.
Встретившийся им контр-адмирал Вахрушин также посоветовал прежде всего промочить горло, а потом уж думать, как жить дальше.
– Главное – не останавливаться на достигнутом, – авторитетно заявил старый моряк. – После того как выпьешь, надо налить ещё немного, а затем ещё чуть-чуть, и ещё столько же, и повторить три раза, а потом добавить в квадрате и возвести в степень, и так подряд четырнадцать раз, помноженных на восемь, а дальше – без перерыва и остановок, пока не уляжешься на кратковременный отдых.
Троица отправилась в капитанскую каюту, а на палубу выбрались телохранители Лукомского, изрядно измочаленные прошлой ночью. Кока и Мика поддерживали друг друга, как братья, глотая живительный воздух и еле передвигая ноги.
– Пора сматывать удочки, – промычал Кока. – Мне это плавание не по нутру.
– Сначала завалим Лукомского, заберем брулики и отчалим, – ответил Мика.
– Тогда прямо сейчас и приступим.
Они ещё не знали, что Лукомский продолжает спать в апартаментах банкира Флюгова, где почивали и остальные участники ночного пира. Поэтому, придя в каюту своего хозяина, Кока и Мика даже обрадовались.
– Хрыч все ещё там, – сказал Мика. – Есть время немножко отдохнуть. Подождем, когда он вернется, а потом я воткну ему вилку в бок.
– Лучше в глаз, – посоветовал Кока.
– Там видно будет.
Мика улегся на диван и тотчас же захрапел. Кока последовал его примеру, растянувшись прямо на полу. Они забыли запереть дверь, и спустя минут десять в каюту кто-то постучался. Потом ещё раз, нетерпеливо. Затем дверная ручка повернулась, и в каюту осторожно вошла Юлия Полужанская. Быстро оценив обстановку, она перешагнула через Коку и прошла в каюту Лукомского. "Подождем", – решила она, усевшись в кресло.
Между тем кавказцы вновь приготовили оружие к бою, зарядив все стволы и обвешавшись гранатами.
– Начнем через час, – сказал Шавкут. – Больше оттягивать нельзя.
– У меня руки чешутся, – заметил Аяз.
– И у меня свербит, – подтвердил Салман. – Это хороший признак.
– Тогда вознесем молитву Аллаху, – добавил Шавкут, становясь на колени.
– Идемте, самое время привести наш план в действие, – поторопила Второва мадам Ле Чанг, разыскав его в бильярдной. – Мы и так потеряли слишком много времени. Лукомский того и гляди сбежит с парохода, я чувствую.
– Бежать некуда. Шлюпки исчезли, а "Коломбина" больше нигде не остановится до самой Чувашии, где мы проведем несколько недель в карантине, – отозвался Гай, однако послушно отправился вслед за вдовушкой в её каюту. Ему не столько хотелось ограбить Лукомского, сколько удостовериться в том, что "Глория" находится действительно у него. Вопрос в том, где он прячет бриллиант.
– Он сам покажет нам свой тайник, – угадала его мысли криминальная старушка. – Переодевайтесь.
Из чемодана появились длинное черное платье – по моде двадцатых годов, вязаный жакет и парик с седыми буклями.
– Это все ваше, – пояснила старая мошенница. – А мне пойдет форма стюарда.
– Где вы её достали?
– Стащила прошлой ночью. В этих нарядах нас никто не узнает. А когда мы сделаем дело – одежду выбросим, и пусть они ищут того, кого нельзя найти.
– Не мешает и вашего мопса загримировать под кенгуру, для полного алиби.
– Собачка останется здесь. Не хочу впутывать Жоржика в уголовщину.
– Хорошо, что вы хоть осознаете это. Значит, не все потеряно. В тюрьме вас перевоспитают. И как только вы сумели уговорить меня на эту аферу?
– Опытная женщина способна уговорить даже мумию фараона, чтобы та подвинулась в гробнице. Хватит болтать.
Забрав тряпки, Второв ушел переодеваться в ванную. Минут через десять он вернулся в каюту и застал там сухощавого стюарда в берете, под которым Ле Чанг спрятала свои седые пряди. На столике стоял приготовленный поднос с ужином. Металлические тарелки были накрыты крышечками.