Пуштун толкнул его в спину.
– Не вам, а ей, – прошептал хирург.
– Заткнись, теперь я – это она, – огрызнулся фокусник. – Ты мне сеанс срываешь, лучше скройся где-нибудь в туалете.
– Как же! Оставлю я тебя с ней наедине!
– Где перстень? – повторил Гибралтаров.
– У меня, – ответила девушка.
– Но в шкатулке его нет.
– Я его перепрятала.
– Куда?
– Он на пароходе.
– Где именно?
– В одной из кают.
– Как зовут этого пассажира?
– Чарский, – сказала Алиса, и в это время в дверь громко постучали.
К Флюговым, Лукомскому и Диме Дивову возвращалась жизнь, пока ещё не в ярких красках, но уже достаточно осязаемая. Проглядывались остатки пиршества, руки, ноги и головы. Пробуждение произошло почти что одновременно. Первым очнулся Август Соломонович, потянувшись к минеральной воде. "Нет, хорошо, что у меня всего одна дочка и её не каждый день приходится выдавать замуж, тем более за такую скотину, как этот Лукомский!" – подумал банкир, глядя на ненавистного дорогого тестя. Тот также вперил в него острый взгляд, в котором исчезали мутные блики, но ни о чем не подумал, поскольку не сразу вспомнил, кто перед ним сидит.
– Вы скверно выглядите, – сказал Флюгов. – В нашем возрасте надо бы поаккуратнее…
– Ты о чем? И вообще, что ты делаешь в моей каюте?
– Это моя каюта, смею напомнить. Нарзану?
– Мне! – протянул руку Дима Дивов. – О Боже, как трещит голова!
– А ты кто? – спросил Лукомский. – И где мои телохранители? Что я здесь делаю?
– Папа, он ничего не помнит, – подала голос Катенька Флюгова. Впрочем, я тоже. А куда делась мама?
– Тут я, тут, – сказала банкирша, выходя из опочивальни. – Говорила же, что лучше отправиться самолетом во Флориду.
– Однако сделанного не воротишь, – заметил супруг. – Теперь наша дочь без пяти минут жена этого славного человека, моего друга.
– Ладно, разберемся… – проворчал Лукомский. – Такое ощущение, что меня здесь чем-то опоили.
– Это напиток любви, – икнул Дивов. – Райское наслаждение.
– Еще одно слово, и твоим мясом будут наслаждаться сомы и раки, сердито отозвался владелец парохода. – Не люблю фамильярностей.
Поднявшись, он хмуро оглядел каждого с ног до головы, сопя при этом, как простуженный мастиф. Потом, ни слова не говоря, направился к двери. Ему не терпелось поскорее добраться до своих апартаментов и запереться там на все замки.
– Я провожу! – крикнул вслед Флюгов, но встать из-за стола без посторонней помощи не смог.
– Папа, ты думаешь, он ушел навсегда? – плаксиво спросила Катя.
– Навсегда уходят только покойники, а он ещё способен передвигаться, если ты заметила. Кто хочет ещё нарзану? – Приятно, когда ты обладаешь монопольным правом на минеральную воду и можешь отказать любому желающему. Что он и сделал.
Выйдя на палубу, Лукомский столкнулся нос к носу с киллером Гаговым, который от подобной неожиданности слегка ошалел. Человек, в отношении которого он оттачивал хитроумные планы убийства, стоял перед ним совершенно беззащитный, а вокруг не было никого.
– З-здрасьте! – вымолвил Гагов, нащупывая под рубашкой холодную рукоять "Кедра". Такое везение в его практике случилось впервые. Жертва сама напрашивалась на пулю.
– Молодой человек, вы не видели моих телохранителей? – спросил Лукомский, оглядываясь.
– А как же! Пойдемте, я вас провожу.
– Вот единственный достойный человек на всем судне, – произнес президент, пожимая киллеру руку. – Если вы сейчас нуждаетесь в работе, то я готов зачислить вас в свой штат.
– С удовольствием! – Гагов, все ещё не веря своей удаче, повел Лукомского на нижнюю палубу, откуда можно было проникнуть в трюм и завершить начатое дело. На лестнице пришлось перешагнуть через чету Шиншиловых, которые все ещё не пришли в себя после электрошока и нервно-паралитического газа.
– Что с ними? – спросил Лукомский. – Неужели может так укачать, до потери пульса?
– Вскоре вам представится возможность удостовериться в этом, пообещал Гагов. – В потере пульса нет ничего драматического, уверяю вас.
Нога Шиншилова судорожно дернулась, Гагов споткнулся об нее, потерял равновесие и полетел вниз по лестнице. Ударившись головой об угол стены, он затих, почти подтверждая сказанную пару секунд назад фразу.
– Ай, как нехорошо получилось! – искренне соболезнуя, произнес Лукомский. Поспешив к киллеру, он несколько раз ткнул его носком ботинка в живот. – Эй, молодой человек, очнитесь! Неужели умер? Так всегда, ни на кого нельзя по-настоящему надеяться.
Оглядевшись, Лукомский постучал в ближайшую дверь. Это была каюта Алисы Ширшинадзе.
К кинорежиссеру Микитчику, вяло катавшему шары в бильярдной, присоединился Антон Курицын.
– Только что миновали город Лысково, – тоже вяло произнес он, пытаясь завязать беседу. – А знаете, что впереди?
– В каком смысле? – вяло отозвался Микитчик.
– Ну… вообще. Что нас ждет?
– Ничего хорошего. Ласточки летают слишком низко.
– Это ещё полбеды. Я изучал карту маршрута. Где-то к полуночи мы должны подойти к поселку, который называется Лысая Гора.
– Ну и что?
– Как "что"? Вам это ни о чем не говорит?
– А-а… Ведьм боитесь, шабашей?
– Нет, шабаши я как раз люблю. Но всякую нечистую силу – того… не очень. А рядом с Лысой Горой другой поселок – Васильсурск. Звучит почти как "василиск", оборотень. Бр-р!..Скверное, должно быть, место. Как там только люди живут?
– Может быть, они там и не живут вовсе? Кроме того, насколько мне известно, "Коломбина" больше нигде не остановится, до самых Чебоксар. Так что можете не волноваться. Шабаш пройдет без нашего участия.
– Кто знает, – произнес Курицын, поеживаясь. – Дело темное, всякое может случиться…
– Спорить не буду. Пароход наш весьма чудной.
– У меня предчувствие, что мы плывем прямо в пасть к дьяволу. Это вы во всем виноваты.
– Я? – удивился Микитчик, даже отложив кий.
– Вы, киношники. Пичкаете нас всякой мистикой, ужасами, вурдалаками. Народ и начинает верить в эту чертовщину.
– Дорогой мой, я отвечу вам как профессионал. За всякой нечистью стоят конкретные люди. Бойтесь не привидений, а соседа за столиком с бутербродом во рту. Если что и случится на этой вашей Лысой Горе, то так было кем-то и для чего-то задумано.
– И все же я хотел бы сейчас плыть в обратную сторону и на другом пароходе.
В ту же секунду до них донесся отчаянный вопль, и было непонятно, кто кричит – мужчина или женщина.
– Кажется, это на палубе, – негромко произнес Курицын, зябко поеживаясь. – Пошли, поглядим?
– Кто-то из больных вновь вырвался на волю, – предположил Микитчик. Вчера так же кричали. Пойдемте.
Несколько минут назад мадам Ле Чанг и Второв постучались в апартаменты Лукомского.
– Одного из них возьму на себя я, другого – вы, – шепотом сказала вдовушка.
– А если у Лукомского ещё кто-то, например гости? – спросил Второв.
– Нет, он никого к себе не пускает. Там только охрана.
– Учтите, это крепкие ребята и они вооружены.
Но дверь почему-то никто не открывал.
– Ужин для господина президента! – громко произнесла мадам Ле Чанг, постучав сильнее. Наконец что-то заскрипело, задвигалось… Дверь приоткрылась, показалась взлохмаченная физиономия Мики.
– Давай сюда! – Он протянул лапу, ухватившись за поднос и даже не взглянув на стоящую позади маленького стюарда женщину с седыми буклями.
– Кто там? – подал голос Кока.
– Нам с тобой жратву принесли! – полуобернулся Мика и тотчас же упал, пораженный ударом электрического тока.
Второв протиснулся в каюту первым, за ним – его сообщница.
– Ты что за чучело? – спросил Кока, выхватывая оружие, но выстрелить не успел. Гай воспользовался газовым баллончиком, правда, довольно своеобразно – просто с силой метнул его в лоб телохранителю. Удар оказался настолько мощным, что Кока повалился навзничь.
– Дело сделано, – с видимым удовольствием произнесла мадам Ле Чанг. Их надо связать.
– И засунуть в шкаф, – согласился Второв, доставая из кармана приготовленные скотч и веревку. – Когда очнутся, они нас все равно не смогут узнать среди пассажиров.
Вот в этот момент и раздался тот самый отчаянный вопль, исполненный животного страха. Мадам Ле Чанг и Второв на секунду застыли.
– Что это может быть? – тревожно спросила вдова.
– Нечто подобное я слышал в Африке, – отозвался Второв. – Так кричит перед смертью загнанная гиена…
Глава девятая
Полночь ещё не наступила, оставалось несколько часов, но "Коломбина" стремительно приближалась к Лысой Горе. Кукин разогнал пароход до такой скорости, словно решил принять участие в гонках "Формула-1". Он мечтал побыстрее добраться до желанных Чебоксар, до санитарного дока, и сбросить с себя наконец всю ответственность за эту посудину с её чумными пассажирами. Светлела надежда, что к утру он достигнет Чувашии. Но он ещё не догадывался, что главные испытания поджидают впереди. Когда рядом с ним возникла фигура костлявой пассажирки, Кукин с трудом вспомнил её фамилию: Скоромордова.
– Вы слышали этот жуткий крик? – спросила она. – Мне кажется, кого-то убили. Надо обыскать весь пароход.
– Я не могу бросить штурвал.
– Тогда остановите "Коломбину". Дело серьезное.
– Из-за какого-то пьяного вопля? И вообще, что вы тут делаете? Шли бы к себе в каюту…
Скоромордова молча вытащила из кармашка удостоверение, раскрыла его и сунула старпому под нос.
– Подполковник ФСБ Крючкова Капитолина Захаровна, – прочитал он и усмехнулся. – Так бы сразу и сказали. Но я все равно не смогу поставить "Коломбину" на якорь посреди реки. Это против всех навигационных правил. Ближайшая пристань – возле Лысой Горы.
– Сколько до неё ходу?
– Около часа. А что случилось?
– Розыскные мероприятия. На пароходе среди пассажиров укрывается государственный преступник. Никто не должен покинуть "Коломбину" до прибытия группы захвата. Что это за местность – Лысая Гора?