Гибралтаров за дверью затаил дыхание. Фокусник уже начал догадываться, что речь идет о бриллианте "Глория". Кто бы мог подумать: курьер – ученая крыса со степенью!
– Если ты потерял эту безделушку – ничего страшного, придется купить новую, – вздохнула Сарра. – Когда мы создадим новый вирус и пригрозим отравить воду в Москве-реке, нам выплатят такие деньги, что мы будем купаться в настоящих бриллиантах.
– Это верно. Но, видишь ли, в чем дело: этот мой знакомый очень настойчиво предупреждал, чтобы я не вздумал потерять дурацкую безделушку. Иначе у меня будут большие неприятности.
– Зачем же ты вообще согласился?
– Позарился на двадцать долларов. Ты же знаешь, как у нас туго с деньгами. Так ты не видела мой носок?
– Нет, Петруша, – покачала головой Сарра.
Гибралтарову надоело ждать, он и так уже все понял. Теперь было ясно, почему на "Коломбине" началась эпидемия: наверняка эти бактериологические террористы заразили команду каким-нибудь своим разработанным вирусом. Он открыл дверь и вошел в каюту Шиншиловых, сдернув с плеча автомат Шавкута.
– Признавайся, старая колба, куда дела бриллиант? – пригрозил он, забыв про этикет. – Иначе сейчас будет химическая реакция с "калашниковым".
– Отстаньте от моей жены! – возмутился Петр Петрович. – И вообще, что вам за дело? Врываетесь в мою каюту из-за какой-то безделушки…
– Это моя безделушка, – перебил его Гибралтаров.
– Я ничего не брала! – взвизгнула Сарра.
– Нет, брала, – уверенно возразил фокусник. – Ты лунатик. А всех лунатиков тянет к драгоценным камням. Ночью ты взяла бриллиант "Глория" и перепрятала его в какое-то другое место. Может быть, даже в другую каюту. Вспоминай, вирусная шантажистка! Или эта реторта на твоих плечах разлетится вдребезги.
Подождав ещё минут десять, обе женщины – мадам Ле Чанг и Юлия Полужанская – решили все-таки выбраться из бронированного кабинета Лукомского. Но едва они открыли дверь, как на них надвинулся мужчина в маске, прятавшийся в соседней комнате. Очевидно, он ожидал увидеть кого-то другого, поскольку целился из "Кедра".
– Назад! – приказал он. – Где хозяин?
– Понятия не имею, – ответила вдовушка.
– Отлично, подождем его вместе.
Мужчина уселся в кресло, предложив женщинам разместиться на диване. Больше он не произнес ни слова и "Кедр" из рук не выпускал. "Уж теперь-то, – подумал Гагов, – Лукомский от меня никуда не денется".
Под командованием бывшего полковника бронетанковых войск, а ныне российского бомжа по кличке Костяная Нога оказалось восемь человек, вооружившихся в трюме автоматами и карабинами.
– С такими молодцами да по стопам Суворова, через Альпы! – ободряюще сказал командир, оглядывая построившихся волонтеров.
Но рассчитывать всерьез он мог только на контр-адмирала и на своего друга Гогу Цимбалюка. Остальные, включая канареечного певца Дивова, мать и дочь Флюговых, двух стюардов и бармена, выглядели как дезертиры из "потешных полков" Петра Первого. Но тем не менее и они тоже горели желанием дать бой террористам.
– Ладно, – вздохнул Костяная Нога. – Дислокация такая. Делимся на две группы. Одну поведу я, будем обыскивать пароход с кормы. Другую возглавит контр-адмирал. Их задача: закрепиться на носу парохода и держать оборону.
– Я знаю, как выбраться на корму через коммуникационную сеть, – сказал один из стюардов.
– А я выведу к капитанской рубке, – добавил бармен.
– Отлично! – В голосе Костяной Ноги послышался партийный металл, как у политрука перед боем. – Гога, стюард и дамочки – за мной!
– Товарищ полковник! Разрешите обратиться? – задержал его контр-адмирал Вахрушин. – Пленных брать?
– А как же! Никакого самоуправства. Мы подписывали конвенцию с Международным Красным Крестом. Особо отличившиеся будут представлены к награде. Кстати, а где ещё трое – банкир, режиссер и боксер?
– Струсили, – презрительно сплюнул Дима Дивов, гордо выпячивая грудь. – Разве это мужчины?
Первая перестрелка началась, как только группа Костяной Ноги миновала отсек, ведущий в машинное отделение. Откуда-то из темноты застрекотал автомат Салмана. Он выводил наверх второго террориста – Аяза, но, услышав за собой шум, дал несколько очередей в сторону преследователей. Приказав залечь, полковник открыл ответный огонь. Впервые за много лет он почувствовал себя человеком, который не только нужен обществу, но на которого даже возложены особые надежды.
– Предлагаю сдаться и прекратить ненужное кровопролитие! – грозно выкрикнул он в узкий коридор. – Вы окружены!
Рыча и отстреливаясь, Салман с Аязом стали отходить в глубь парохода. Немного обождав, Костяная Нога возобновил преследование, приказав остальным двигаться цепочкой.
Вторая группа в это время успешно пробралась через служебные помещения и бортовые отсеки к капитанской рубке, не встречая по пути никаких помех. На людей они наткнулись только в камбузе, приняв их сначала за террористов, поскольку на столе рядом с макаронами валялись чулки-маски.
– Не стрелять! – скомандовал контр-адмирал, узнав юнцов из компании братьев Гоголевых. – Вы что тут делаете?
– Нам дяденька приказал сидеть и ждать, – плаксиво протянула одна из девиц. – У нас раненый.
Вахрушин подошел к Калистрату, который сидел на полу, поддерживая голову своего брата. У того по левому виску и щеке текла кровь. Потап зажимал рану на голове носовым платком.
– Ну-ка покажи, – сказал Вахрушин, отодвигая его руку.
– Доигрался в русскую рулетку, – пояснил Калистрат. – От огорчения, что его окунули в чан с супом. Я всегда знал, что когда-нибудь этим и кончится.
– Хорошо хоть, что у него рука от страха дернулась, – добавила рыжая. – Стрелок хренов, даже застрелиться толком не умеет.
– Рана комариная, пуля только чиркнула по маковке, – определил контр-адмирал. – Все, кроме самоубийцы, поступают в мое распоряжение. Вперед!
Микитчик затаился возле каюты цыган, рядом с матросским кубриком. Он верно рассчитал, что Глаша и пуштун Мезари отправились именно сюда. Выключив в коридоре свет, он надел очки ночного видения, которые успел стащить у связанного в солярии Второва вместе с его "люгером" и одной из нервно-паралитических гранат. Микитчику был нужен бриллиант "Глория", сверкавший в волосах цыганки, и он наконец-то обнаружил его. Хозяева из мафиозных структур, пославшие его на "Коломбину", будут довольны. Кинорежиссер уже давно был связан с преступным миром, и это не только обеспечивало финансирование его проектов, но даже способствовало в какой-то мере творческому росту. Убивать из-за драгоценного камня пуштуна и цыганку он не хотел. Все обойдется без крови…
Едва они вышли из каюты и сделали несколько шагов по узкому коридору, Микитчик захлопнул дверь, оставив пару в кромешной тьме. Сам он видел их в инфракрасном излучении прекрасно.
– Что за чертовщина? – произнес пуштун, шаря вокруг себя руками.
Глаша ухватила его за плечо.
– Здесь кто-то есть, – прошептала она. – Я чувствую.
– Где выключатель?
Микитчик, подкравшись сбоку, протянул руку и выхватил бриллиант из волос цыганки. Затем побежал по коридору.
– Вор! – вскрикнула Глаша.
Засмеявшись, кинорежиссер обернулся и метнул назад гранату с нервно-паралитическим газом.
Скоромордова склонилась над связанным Полярником. Больше в солярии никого не было.
– Ловко же они вас обработали, – усмехнулась она.
– Развяжите, – буркнул спецагент "Прим".
– Мы можем разговаривать и так. Где микропленка, которую вам передала Полужанская?
– Ничего она мне не дала, кроме головной боли. Если вас что-то интересует, то у неё и спрашивайте. Она вместе с мадам Ле Чанг в каюте Лукомского. Помогите мне, а я помогу вам.
Скоромордова задумалась, глядя на него и решая для себя сложную задачу. Где-то возобновилась стрельба…
Флюгов, продолжая идти за Лукомским и упирающейся Алисой, вошел вслед за ними в каюту, где лежали связанные телохранители. Здесь он и остался, поскольку Лукомский захлопнул перед его носом дверь в смежную комнату.
– Вам помочь? – участливо спросил банкир охранников. Кока и Мика замычали, поскольку у них были заклеены рты. – Ничего не понимаю, – развел руками банкир. – Я не умею разговаривать на языке коров. Извольте изложить вашу просьбу в письменном виде и переслать мне по факсу.
А Лукомский, открыв кабинет, вошел туда вместе с Алисой.
– Ну вот и все! – произнес Гагов, поднимаясь с кресла. – Финита ля комедиа.
– Погодите, на стреляйте, – сказал Лукомский, сообразив, что перед ним наемный убийца. – Дайте мне всего две минуты.
– Зачем так много? – усмехнулся киллер. – Чтобы помолиться, хватит и одной.
Лукомский подошел к сейфу.
– Вы не будете возражать, если я оставлю дочери кое-какие вещи в память о себе? – спросил он, глядя на Алису.
– Пожалуйста, – равнодушно отозвался Гагов. – Дело святое.
Мадам Ле Чанг фыркнула, подмигнув Полужанской.
– Спохватился. Там уже нет твоего портфеля, – громко прошептала она.
– Этого не может быть! – воскликнул Лукомский. – Код знаю только я один.
Открыв сейф, он просунул внутрь руку. Кожаный портфель, который Второв, не найдя подходящего места, положил обратно через дыру в стене, находился там.
– Вот видите? – печально улыбнулся Лукомский. – А теперь можете стрелять.
– Это мои бриллианты! – взвизгнула вдруг мадам, бросаясь к портфелю и отталкивая Гагова.
– Нет, мои! – закричала Полужанская, метнувшись следом.
В клубке тел оказался и Лукомский, пока все трое не свалились на пол. Киллер прицелился, пытаясь отыскать нужную голову. Портфель раскрылся, и из него вывалился здоровенный кирпич. Алиса нагнулась, взяла его в руки и засмеялась.
– Вот ваши драгоценности, – сказала она продолжавшим борьбу соперницам. А затем обрушила кирпич на затылок Гагова.
Карина, нарвавшись в носовой части парохода на выбравшегося через люк контр-адмирала и его "коммандос", отстреливалась до последнего патрона, пока её сзади не схватил за руки Курицын и не прижал к палубе.