— Нам потребуется образец вашего ДНК, — сказал Странге. — Если бы эту сказку вы рассказали вчера, мы бы еще могли поверить.
Лунд снова ругнулась и подошла к стене, увешанной фотографиями. Афганистан, догадалась она. Сухая, голая земля и вооруженные мужчины рядом с военными грузовиками.
— Я говорю правду, — сказал Биляль у нее за спиной.
— И я могу поручиться за это, — добавил Ярнвиг.
— Какая неожиданность, — пробормотала Лунд.
Она любила разглядывать фотографии, они, в отличие от людей, не молчат, а рассказывают целые истории, порой сложные и запутанные. На этой стене снимков были десятки, приколотых кнопками, перекрывающих друг друга.
— Вчера, после вашего ухода, Биляль пришел ко мне и обо всем доложил, — отчеканил Ярнвиг. — Я, в свою очередь, связался со службой госбезопасности и ввел их в курс дела. Мои объяснения их полностью удовлетворили. Так что вы не имеете никакого права врываться сюда и угрожать моим людям. Я не…
Лунд отказывалась верить собственным ушам. Она медленно повернулась и посмотрела на трех мужчин — полковника, майора, лейтенанта, на эту классическую триаду власти, у которой не было ни малейшего желания говорить с презренными копами вроде нее и Странге.
— Служба безопасности, — произнесла она медленно, — занимается вопросами безопасности. Мы расследуем убийства. Этот человек…
Странге уже говорил по телефону. Ярнвиг подошел к Лунд:
— Если бы вы выполнили наше требование и обратились ко мне или Согарду, вы бы уже знали об этом. Так что вините себя, а не нас. — Он растянул губы в неприятной улыбке. — Полагаю, вскоре вам это разъяснят. До свидания. Вас проводят.
Трое военных вышли из помещения в строгом иерархическом порядке.
— Что сказал Брикс? — спросила Лунд, как только Странге отнял телефон от уха.
— Особый отдел арестовал трех человек, связанных с Кодмани. Он требует, чтобы мы возвращались. И вообще не понимает, почему мы поехали сюда в первую очередь.
— Вот как?
Ульрик Странге пожал плечами и пошел к двери. Лунд двинулась за ним, но только после того, как сняла со стены заинтересовавший ее снимок и передвинула на его место другой, чтобы закрыть пустоту.
На улице заметно похолодало.
— Я никогда не работал со службой безопасности, — заметил Странге. — С ними всегда так?
— Как? — спросила Лунд, доставая телефон, когда они оказались в стороне от казарм и солдат.
— Как игра в одни ворота.
— Нет, не всегда.
Ей ответил дежурный пост. Она заговорила в телефон:
— Отправьте двух человек в Херстедвестер. — Одновременно она протягивала Странге снимок, взятый из кабинета Ярнвига. — Нижний левый угол, — шепнула она ему.
Машина покрылась белой изморозью. Они находились недалеко от гаража, где работал Биляль. Он как раз вернулся туда и наблюдал за тем, как солдаты собирают миномет.
— Что тут?
«Он не глуп, — думала Лунд, — просто не очень внимательный, как большинство людей».
— Рядом с Мюгом Поульсеном, — подсказала она, указывая пальцем место на фотоснимке. — Это его приятель Йенс Петер Рабен. Тот самый, с которым я сегодня говорила в Херстедвестере.
— Так, и что?
С поста долго не отвечали. Ей оставалось только удивляться.
— Это же Анна Драгсхольм! — воскликнул Странге.
— Вот и мне так показалось. Но Рабен заявил, что никогда ее не видел. Конечно, я ему не поверила… — (Дежурный наконец-то ответил.) — Там есть заключенный Йенс Петер Рабен. Срочно доставьте его в управление. — Она подергала ручку автомобиля — закрыто. — Немедленно, прямо в комнату для допросов! Я уже еду. Странге?
Он все всматривался в фотографию, словно не мог поверить своим глазам.
— Странге! — снова окликнула она его. — Дверь!
— Да-да.
Он достал брелок с ключами, нажал на кнопку, открывая замок, потом вернул ей фотографию. Они сели в машину. Лунд по-прежнему держала трубку возле уха, слушала. Когда разговор наконец закончился, она сделала глубокий вздох и обхватила голову руками. Странге с любопытством наблюдал за этой пантомимой.
— Мы не едем в управление, — сказала Лунд.
— А куда?
— В Херстедвестер. Представляете? Вот так знаменитая тюрьма строгого режима, из которой никто никогда не убегал. — (Он недоуменно смотрел на нее.) — Так вот, Йенс Петер Рабен только что подмочил им репутацию. Он сбежал.
4
Вторник, 15 ноября
19:52
Они добрались до тюрьмы за полчаса. Странге вел аккуратно, даже когда торопился.
Херстедвестер был залит огнями, словно океанский лайнер, плывущий в ночи. Выли сирены, лаяли собаки. Тюремная охрана и полиция прочесывали территорию внутри и снаружи в поисках пропавшего Йенса Петера Рабена.
Лунд разыскала начальника охраны, посмотрела на мониторы систем видеонаблюдения, установленные в его кабинете.
— Он должен был пройти в здание больницы, чтобы встретиться с директором. Обычно мы разрешаем заключенным самостоятельно переходить из корпуса в корпус. Это недалеко. — Он постучал пальцем по экрану. — И абсолютно надежно. У нас ни разу не было побегов.
Лунд только глянула на него.
— Понимаете, Рабен не был обычным солдатом, — добавил он, словно оправдываясь.
— И что в нем такого особенного?
— Сами решайте. Рабен ушел через канализационный люк, снял крышку.
Они снова вышли на улицу. Температура еще упала. И люди, и собаки, бегающие по окрестности, выдыхали облачка белого пара.
— Как далеко он мог уйти, по-вашему? — спросил Странге.
— Он передвигается пешком. Его исчезновение было обнаружено почти сразу же. Никаких следов машины мы не нашли. То есть он где-то совсем рядом.
Трое охранников стояли возле открытого люка, один собирался лезть вниз — не слишком охотно. Лунд всерьез подумывала, не пойти ли вместе с ним. Она нагнулась и взяла разводной ключ, лежащий рядом с люком.
— Инструмент ваш или его?
Ей никто не ответил.
— Я хочу видеть его камеру, — заявила Лунд и зашагала обратно в сторону тюремного блока.
В связи с побегом всех заключенных заперли в их камерах. Они колотили кулаками по дверям и радостно вопили. Наконец-то кто-то вырвался на свободу.
Ее привели в крошечную комнату, которую занимал Рабен. Там оказалось уютнее, чем она могла предположить. Все стены Рабен завесил детскими рисунками — своего сына, догадалась Лунд. Тема рисунков одна — солдаты и война. Человечки в зеленом широко улыбаются, поднимая оружие; темные вертолеты с датским флагом сбрасывают с голубого неба парашютистов; огромный воин в камуфляже закидывает бомбами вопящих врагов в тюрбанах, и весь мир взрывается кровью. Была там и фотография Рабена со светловолосым мальчиком двух-трех лет, который смотрит на него с обожанием. Снято в тюремной комнате для свиданий, отметила про себя Лунд. И еще один снимок Рабена, более ранний — с женой. Она молодая, очень красивая и беззаботная. На оборотной стороне Лунд нашла дату пятилетней давности. Рабен же и тогда казался напряженным, сложным человеком.
Лунд заглянула во все ящики стола, перелистала немногочисленные книжки — три военных триллера в мягких обложках, — стоящие на полке. Раскрыла шкаф. Там, примерно на уровне глаз, с внутренней стороны двери была приколота еще одна фотография, на этот раз черно-белая, сделанная, должно быть, целое десятилетие назад. На ней Рабен и его жена совсем юные, счастливые, ее голова лежит на его плече, он щекой прижимается к ее волосам. От снимка исходило мощное сияние любви. От созерцания и размышлений Лунд отвлек шум — появился Странге.
— Канализацию все еще обыскивают, — сообщил он. — Очевидно, он оказался умнее, чем тут думали.
— Что значит — не был обычным солдатом? — спросила Лунд.
— Я почитал его личное дело. Рабен проходил обучение в спецназовском подразделении.
Спецназовец. Лунд, конечно, слышала этот термин и знала, что он ассоциируется с чем-то героическим и таинственным. Отряды специального назначения… Она никогда не интересовалась этой сферой жизни, просто не видела необходимости.
— И что из того? — спросила она.
— Парней из спецназа можно выбросить в самое гнилое место на планете, и они все равно выберутся оттуда живыми и невредимыми. Это то, чему их учат: выживать в экстремальных условиях, никогда не останавливаться, никогда не сдаваться. Не думаю, что Рабена быстро поймают.
Лунд не могла оторвать глаз от черно-белого снимка. Рабен на нем был таким счастливым, таким молодым. Но вовсе не ангелом.
— Вы были солдатом, Странге?
— Был. Служил по призыву.
— Тоже в спецназе?
Он откинул голову назад и захохотал. Его смех был столь неожиданным и заразительным, что она сама заулыбалась.
— Шутите? Я похож на киногероя? Туда берут только крутых мачо, во мне этого нет, во всяком случае — недостаточно. Даже если бы я хотел, меня бы не взяли, но, к счастью, я не хотел.
Она снова обвела комнатку взглядом.
— И насколько я помню, — добавил Странге, — есть такое правило: если ты имел отношение к спецназу, то потом об этом никому не рассказываешь. То есть Рабен вполне мог быть спецназовцем.
Лунд посмотрела на него выжидательно. Странге понял ее взгляд:
— Да, получается, что и я тоже. Только я не был.
Она снова начала перебирать одежду в шкафу Рабена.
— Что вы ищете?
— Что-нибудь, что расскажет мне о нем и почему он решил сбежать.
— Его прошение об освобождении отклонили.
— Верно. И в один прекрасный день его найдут. И тогда запрячут сюда снова на долгие годы. Умный человек не поступил бы так глупо. Если только его не толкнуло на этот шаг отчаяние.
От рисунков на стене пестрело в глазах. Столько картинок, и все нарисованы одним маленьким мальчиком, его сыном.
— Рабен выбросил почти все вещи, что у него тут были. Почему?
— Нас звал Брикс.
— Вы не в курсе, директор больницы здесь?
— Здесь. Но Бриксу нужен наш рапорт. Особый отдел арестовал трех…
— Бриксу придется подождать.