— Ты не можешь здесь оставаться. Уже два раза приходили полицейские. И звонила Луиза. Полиция знает, что ты говорил с ней. Ее сейчас допрашивают.
На скамье лежала забытая кем-то утренняя газета. С первой страницы на Рабена смотрела Лисбет Томсен — моложе, красивее, счастливее, чем он помнил. Заголовок гласил: «Четвертый гражданин Дании стал жертвой террористов».
— У меня нет денег. Сможете одолжить мне немного?
— Зачем они тебе?
— Хотя бы пару тысяч.
Торпе кивком указал на дверь.
— Пойди да ограбь еще одну заправку. Ты теперь этим промышляешь?
Священник был крепким и мускулистым, но настоящим солдатом он никогда не был. Рабен только шагнул к нему, а Торпе уже испугался.
— Йенс, это нужно прекратить. Ты остался один. Сдайся полиции. Так ты, по крайней мере, сохранишь свою жизнь.
— Вы думаете?
— Да. Поговори с ними, объясни все…
Он страшно устал и не хотел спорить. Торпе — священник, его долг — помогать.
— Так вы дадите мне денег?
— Сдайся, Рабен.
Он вздохнул, печально посмотрел на Торпе:
— Вы не понимаете. Томсен сказала, что та женщина-адвокат хотела возобновить наше дело.
— Какое дело? О чем ты вообще говоришь? Ты болен, ты не можешь отличить правду от выдумки.
— Я потерял трех бойцов в Гильменде! И не говорите, что мне это приснилось.
Торпе молчал.
— Пастырь, постарайтесь же понять. Она что-то узнала, что-то… не знаю. — Он постучал пальцами по лбу. — Узнала то, что застряло где-то здесь.
— Ты должен сдаться.
— Если я сдамся, то их смерть будет бессмысленной. Да и меня убьют, скорее всего. Как вы не понимаете? — Он схватил газету, показал ее старику. — Адвокат никогда не говорила со мной ни о каких террористах. Только о том, что случилось там.
Торпе отвел взгляд, занервничал.
— Она к вам тоже приходила. Так? — спросил Рабен.
— Я никогда с ней не встречался. Ты спятил. Тебе помощь нужна. Да, слухи до меня доходили. Но никакого офицера там не было. Они все проверили…
— Это легко можно скрыть.
— Йенс, у тебя жена и сын, подумай о них.
— Я только что видел, как Лисбет Томсен разорвало на куски. Не просите меня подставить вторую щеку. Слишком поздно. Мне нужны деньги, черт побери…
Священник направился к двери, но Рабен был быстрее, поймал его за ремень. Торпе вскинул руки, сдаваясь. В заднем кармане его джинсов лежал бумажник. Там едва набиралась тысяча крон.
— Разве у вас нет банковской карты?
Торпе только покачал головой:
— Какая карта, о чем ты говоришь? Я слуга Господа. Живу только на пожертвования.
Рабен огляделся, нашел медный сосуд для сбора денег.
— Тогда я одолжу немного у вашего босса, — сказал он, вытряхивая несколько монет и купюр.
Томас Бук сидел на заднем сиденье министерского автомобиля и слушал Плоуга, который зачитывал куски передовицы одной из утренних газет. Статья была убийственной. На Бука обрушились с жесткой критикой за неадекватное поведение на пресс-конференции.
— Эрлинг Краббе открыто заявляет, что не желает больше иметь с вами дел, — добавил Плоуг. — Кое-кто из правительства согласен с ним.
— А что говорит Грю-Эриксен на публике?
— Что он ждет объяснений.
— Как будто мы не ждем, — пробурчал себе под нос Бук, глядя на пробегающие за окном пригороды.
Он попросил Карину о встрече у нее в доме. Плоугу идея не понравилась. Теперь Карина Йоргенсен превратилась лишь в папку для отдела кадров и больше не являлась личным секретарем министра.
— Я поговорил кое с кем в Министерстве обороны, — сообщил Плоуг. — Им ничего не известно о связи Монберга с тем афганским делом.
В голосе его первого заместителя звучали нотки, которые Бук уже научился узнавать. Плоуг явно что-то недоговаривал.
— Ну?
— Я ошибался насчет Монберга. Оказалось, он не всегда был честен со мной. Эта интрижка с Кариной…
— Мне нужно с ней повидаться, не начинайте снова.
— Прошу вас, не говорите ничего, что усложнило бы процедуру увольнения. — Они затормозили перед современным многоквартирным домом на тихой улице. — И наверное, лучше, если вы пойдете один. Будет неприлично, если я окажусь…
— Замешан? — подсказал Бук.
— Нам не следует обсуждать дисциплинарный вопрос в личном порядке.
— Ради бога, Плоуг. Девушка всего лишь переспала со своим боссом.
— С министром королевы!
— С министром королевы, — повторил Бук с иронией в голосе. — И какая разница?
— Мы не знаем, что между ними было…
— По-моему, вы просто не хотите слышать о сексуальной жизни Монберга.
Плоуг энергично закивал:
— Если быть предельно честным, не хотел бы.
Казалось, дом тянется бесконечно. Он искал нужный номер.
Наконец нашел. Квартира была на первом этаже. Дверь открыла Карина, улыбнулась, провела Бука в яркую, залитую солнцем комнату. У стены стоял контрабас, на столе — открытый ноутбук. Повсюду валялись газеты вперемешку с игрушками, папки с бумагами и недоеденное яблоко на полу.
Симпатичная квартира, подумал Бук. В ней чувствовалось тепло семейной жизни, а он так по ней соскучился.
Карина попросила его подождать минутку, а сама ушла в другую комнату. Он тронул струну на контрабасе, прислушался к звучной ноте. Затем обратил взгляд на газеты. Разворот одной из них почти полностью занимало его собственное несчастное лицо под заголовком: «Паралич в фолькетинге».
Карина вернулась с ребенком на руках — очаровательной девочкой лет трех. Она посадила дочку на диван и попросила почитать книжку.
— Я только помогу няне перенести кое-какие вещи, — сказала Карина. — Лотта, я сейчас… — окликнула она молодую темноволосую девушку с книгами в руках, мелькнувшую за открытой дверью.
Затем они обе исчезли. Бук встал перед маленькой девочкой, поклонился и произнес очень серьезно:
— Меня зовут Томас Бук. Доброе утро, мадам.
Она хихикнула и тоже поклонилась:
— Меня зовут Мерле Йоргенсен.
— Мерле? Это мое любимое имя.
— Мама сказала, что ты смешной.
— Мерле! — воскликнула Карина, входя в комнату.
— Не переживайте, — успокоил ее Бук. — Я смешной. И мне нравится все смешное. Без этого жизнь была бы трудной.
Пришла няня Лотта и взяла малышку за руку. Пора было отправляться в детский сад. Карина проводила их до двери и вернулась в комнату.
— Если вы пришли по поводу моего увольнения… — сказала она. — Я сделаю все, как велит министерство. Никаких проблем со мной не будет. Мне придется объясняться с полицией?
— Я не знал, что у вас есть дочь.
Она увидела газеты на столе и сложила их стопкой, спрятав неприятный Буку снимок.
— Я не сказала об этом, когда устраивалась на работу. Извините, мне придется скоро бежать на почту.
Она ходила по комнате, собирая счета и письма. Бук подошел к контрабасу и снова зацепил пальцем струну.
— Значит, ее отец музыкант?
— Нет. Это мой инструмент. Пожалуйста, не надо его… Хотите кофе?
— Вы больше не должны делать мне кофе.
— Да мне и не приходилось. Отец Мерле юрист. Только нам он предпочел большие деньги — уехал в Дубай.
— Карина, я не хочу, чтобы вы увольнялись, — без обиняков заявил Бук. — Для этого нет никаких причин. Я бы очень хотел снова видеть вас в министерстве, пожалуйста.
Она казалась удивленной.
— Я говорю это исключительно из корыстных соображений, — добавил он. — Вы хорошо выполняете свою работу, в отличие от меня.
— А с Плоугом вы посоветовались? Я же обманула его. И вас.
— Плоуг не считает, что вы совершили что-то предосудительное.
Она посмотрела на него красноречиво: «Ну конечно…»
— Карстен и сам был бы не прочь, — добавил Бук.
Она не улыбнулась.
— Умоляю, Карина. Мне нужна ваша помощь.
— Нет.
— Я должен выяснить, каким образом Монберг оказался вовлеченным в это дело. Вы не догадываетесь, почему он скрывал свои встречи с Анной Драгсхольм?
— Я бы вам давно рассказала!
— Тогда к чему вся эта секретность?
Она покачала головой и подняла руку, в которой была зажата пачка бумаг. Пора закругляться.
— Почему он пытался покончить с собой?
Вот тогда Карина забыла обо всем.
— Что?
— Я узнал об этом вчера вечером. Вот и еще один секрет, который он хотел сохранить. Никакого сердечного приступа у него не было, он принял большую дозу снотворного. Может, его мучила совесть?
Она медленно опустилась на диван, все еще потрясенная.
— Не знаю, что и сказать. Монберг пытался покончить с собой? Но почему?
Карина была так расстроена, что Бук пожалел о своих словах.
— Не представляю, — сказал он. — Пожалуйста, не уходите…
— У меня остались кое-какие вещи в офисе, мне надо будет зайти за ними.
— Обязательно загляните ко мне.
Зазвонил мобильник Бука. На этот раз тревога в голосе Плоуга чувствовалась даже больше, чем обычно.
— Министр обороны созывает совещание.
— Какая повестка?
— Не говорят. Сегодня после обеда.
— Передайте Россингу, что у меня нет времени на загадки, — сказал Бук и нажал кнопку отбоя.
— Это правда, что в живых остался всего один боец из того отряда? — спросила Карина, провожая его к двери.
— Да. Только мы не знаем, где он. И… — Второй вопрос казался еще более сложным. — И почему он в бегах.
— Вы узнаете это, Томас. Что бы ни говорили другие. У вас все получится.
— Так мы договорились? Вы зайдете ко мне, когда будете в офисе? — еще раз повторил свою просьбу Бук и вышел на улицу ждать машину.
Она была припаркована в другом конце улицы. Как догадался Бук, Карстен Плоуг не испытывал желания встречаться с бывшей коллегой даже на секунду.
Склад боеприпасов в Рювангене: деревянные ящики с армейскими штампами на боках, пластмассовые контейнеры на полках от пола до потолка, все подписано и пронумеровано. У входа их встретили полковник Ярнвиг и Саид Биляль, оба в форме защитного цвета.
Биляль держал в руках свой паспорт и справку о прививках.