— Наверное, вам уже не терпится отправиться в путь?
Лунд предприняла отчаянную попытку завести светский разговор, когда возникла заминка с оформлением пропусков. Однако неулыбчивый молодой офицер, которому не было еще и тридцати, казалось, нес службу даже во сне.
— Я солдат. Делаю, что приказано. И я поеду не раньше чем через месяц, у меня здесь еще административная работа.
Лунд подумала о своем сыне. Марк тоже объявил ей, что пойдет в армию, когда придет время. Так он собирался заработать на обучение в университете. О своем решении он говорил так, словно солдат — это всего лишь профессия, такая же как бухгалтер, юрист или врач…
Торстен Ярнвиг был военным до мозга костей. Она не могла представить его никем другим. Но Биляль так молод, он еще не сформировался, не сложился как личность, он мог бы быть кем угодно.
Мир изменился. В ее детстве война казалась или чем-то экстраординарным, или очень далеким отголоском прошлого, которое никогда не вернется и осталось лишь в памяти у родителей, у бабушек и дедушек как воспоминание о нацистах в тяжелых сапогах, марширующих по улицам Копенгагена перед толпами мятежных датчан.
Теперь война стала вездесущей и нескончаемой. Потоком кровавых кадров она льется с телевизионных экранов двадцать четыре часа в сутки. Ребенок, придя из школы, спокойно листает какую-нибудь брошюру по профориентации, напичканную оружием, самолетами и боевыми кораблями, и никого это не смущает. Военные конфликты вросли в ткань повседневной жизни, что было просто немыслимо еще два десятилетия назад. То есть поведение Биляля вполне закономерно, это ее дискомфорт не вписывается в современность.
— Мюг Поульсен работал здесь, — говорил Ярнвиг, пока они шли по длинному коридору к просторному помещению в глубине здания. — У него был ключ. Вероятно, у него был доступ и к какому-нибудь мастер-коду. Чтобы попасть внутрь, нужно и то и другое.
— Вероятно? — переспросила Лунд.
— Код не был присвоен кому-то лично, — сухо сказал полковник. — Большего я вам сказать не могу.
Лунд наморщила лоб:
— Вы не аннулируете коды, когда кто-то умирает? Разве это не самая первая мера…
Ярнвигу не нравились эти вопросы.
— Я же вам сказал. Коды генерирует система, никто не мог представить, что случится такое.
— Системы безопасности создаются как раз для таких ситуаций, которые никто не может представить. — Странге пристально смотрел на полковника. — В этом вопросе вы крайне небрежны. Когда я заезжал за копией отчета военного прокурора, я не заметил в этой зоне ни одного охранника.
— Не знал, что вы эксперт в военной безопасности.
Странге не сдавал позиции:
— Я служил в армии. И я знаю, что такое небрежность.
Биляль стоял чуть позади и с интересом наблюдал за своим командиром.
— Мы готовимся к трудной миссии за рубежом, — процедил Ярнвиг, чудом умудряясь сохранять хладнокровие. — Склад охраняется электронной системой. Только семь человек знают коды доступа.
— Один из них мертв, а другой убийца, — вставила Лунд. — Хотя существует вероятность, что он проник сюда без кода. В котором часу произошла кража?
Биляль сверился с текстом документа, который был у него в руках:
— Система зафиксировала, что внешний замок был отключен в ноль часов тридцать девять минут, то есть сразу после полуночи. Затем, для выхода, еще раз в один час четыре минуты.
Ярнвиг привел их в основное хранилище. В огромном, похожем на ангар помещении было полно оперативников в форме, они молча разбирали ящики, коробки и стеллажи. Вдоль одной стены были сложены стволы орудий, ожидая установки на место; в углу стоял приподнятый на домкратах армейский внедорожник.
Часть хранилища была отгорожена решетками. Сейчас она была открыта, внутри работали полицейские. Полковник направился прямо туда. На бетонном полу, обведенный черным маркером, лежал сорванный навесной замок.
— Боеприпасы и взрывчатка были в ведении Поульсена, — сказал он, когда они вошли в отгороженную часть. Последним шел Биляль. — Ключ нужен был именно для этого замка.
— Найти это место невозможно, имея только ключ и код, — заметила Лунд. — Этот человек должен был отлично…
— Мы составили список гражданских лиц, которые хорошо знают территорию части, — прервал ее Ярнвиг. — Он приближается к нескольким сотням. Подрядчики, родственники…
Лунд прошлась перед полками, разглядывая зеленые металлические ящики с загадочными штампами. Ее по-прежнему волновал код.
— Если это сгенерированный код, — рассуждала она, — то его мог знать любой гражданский техник. Это так? Или кто-то из другой воинской части? А может, из штаба армии?
— Нам неизвестно, где генерируется код, — хмуро сказал Ярнвиг. — Я уже устал это повторять. Лисбет Томсен была хорошим бойцом. Как она погибла?
— Кто-то расставил мины-ловушки в ее доме. Одна из них сработала. — Лунд внимательно следила за его лицом. — Мы получили химический анализ взрывчатки, которая ее убила. Она с вашего склада.
Полковник еще больше насупился.
— Мы оказываем все возможное содействие…
— А вдруг вы ничего не замечали, потому что он один из вас? — высказал предположение Странге.
— В ограждении нашли пролом! Если бы кражу совершил кто-то из своих, зачем ему делать это?
Странге оглядывал хранилище.
— Отвлекающий маневр? — предположил он. — Тот, кто вынес взрывчатку, хорошо здесь ориентировался, знал, что и где искать.
Ярнвиг не нашелся что ответить.
— Мне нужны фамилии всех офицеров и солдат, которые имели право доступа в основные помещения склада, — сказала Лунд.
— Три капрала, два офицера, Поульсен…
— Поульсен убит! А вы?
— Конечно, у меня тоже есть доступ. Я командир части. Сколько еще вы будете тратить наше время…
— Тратить ваше время?
Брикс просил не делать ошибок. Но Брикса здесь не было, а если бы и был, то поведение этого надменного человека возмутило бы его точно так же, как ее.
— Думаю, нам придется продолжить разговор в управлении, полковник, — сказала она.
— Почему?
— Потому что допросы мы проводим там.
Ярнвиг обернулся на своих людей, на свои боеприпасы. Это его крепость, подумала Лунд. Его маленькое государство. Вот почему она хотела увидеть его там, где он не чувствовал бы себя таким уверенным и защищенным.
— У меня нет времени.
Странге подошел и встал рядом с ним.
— Вы можете поехать с нами добровольно. Или мы арестуем вас.
— Это воинская часть…
— Это Дания, — перебила его Лунд. — Будьте так любезны, пройдите к машине.
Бойцы части вытягивались по стойке смирно, когда мимо них в бессильной ярости шагал Ярнвиг со склада мимо казарм к черному полицейскому «форду».
Когда Бук и Плоуг прибыли в Министерство юстиции, на входе их уже ждал отчет службы безопасности.
— Кёниг пишет, что изучение исламистских групп еще не завершено, — сказал Плоуг, проглядывая отчет на пути в кабинет Бука. — Он считает, что убийства совершены в отместку за некое военное преступление, которое, по мнению фундаменталистов, имело место в Гильменде два года назад.
— Да-да, это все мне известно, — нетерпеливо кивал Бук. — Но есть ли хоть один факт в доказательство этой теории?
Плоуг передал ему тонюсенький отчет.
— Тут ничего нет. Придется вам спросить об этом Кёнига лично. И также тут нет ничего, что связывало бы Монберга с Анной Драгсхольм.
Чиновник кашлянул в кулак — верный признак того, что он готовился сказать что-то неприятное.
— Кёниг жалуется на недостаток содействия со стороны полиции, — произнес он.
Они уже поднялись по ступеням и были в двух дверях от кабинета министра.
— По-моему, это уже чересчур! Служба безопасности сама две недели скрывала от полиции важную информацию.
— Если не возражаете, я займусь этим. И еще: я объявил о вакансии на место вашего личного секретаря. У меня есть на примете две подходящие кандидатуры…
— Я не хочу нового секретаря, — сказал Бук, надеясь, что это не прозвучало капризно. — Я хочу, чтобы Карина…
Он замолчал. Перед его дверью стоял Флемминг Россинг в длинном плаще; министр обороны заметно нервничал.
— У вас найдется минутка? — спросил Россинг. — Я специально пришел сюда.
— Сейчас не лучшее время для разговоров, Россинг. Давайте поговорим позже. Я попрошу секретаря…
Россинг улыбнулся. Чуть загнутый, похожий на клюв нос, алчный взгляд — Буку он всегда напоминал хищную птицу, высматривающую добычу.
— У вас нет секретаря. Слухами земля полнится.
— Две минуты, не больше.
Но Флемминг Россинг уже не слушал его, он прошел в кабинет и встал у окна, из которого виднелись сплетенные драконы.
— Премьер-министр вкратце ввел меня в курс дела, — произнес Россинг. — Нам надо поговорить.
Бук сел на диван, а Россинг стал прохаживаться вдоль окна. Карстен Плоуг, по своему обыкновению, беззвучно исчез.
— Мне известно, что Монберг — ваш друг, — начал Бук. — И вам может быть неприятно то, что вылезает наружу в ходе расследования. Сожалею, но мы должны докопаться до правды.
— Я помню то время, когда меня впервые назначили министром, — произнес Россинг, поглядывая с улыбкой на портреты над столом. — Вы нервничаете. Хотите всем понравиться. Особенно премьер-министру. Это все равно что вернуться в школу и снова пробиваться в отличники.
— Я никогда не был отличником. Нельзя ли ближе к делу, я действительно очень занят.
Россинг подвинул к себе стул.
— Между Монбергом и тем старым военным делом нет никакой таинственной связи. Я знаю это.
— Что ж, раз так…
— Постарайтесь понять одну вещь. Фроде испытывал огромный стресс уже давно. Затяжные переговоры по антитеррористическому законопроекту, неурядицы дома. Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, Россинг налил себе стакан воды.
— К женщинам его всегда влекло. — Россинг кивнул в сторону комнаты напротив. — Пустой стол за вашей дверью — тому доказательство. И вот в таких обстоятельствах к нему обратилась Анна Драгсхольм. Знакомы они были уже много лет.