— Мерле Йоргенсен, добро пожаловать. Томас Бук и его драконы приветствуют вас.
Она хихикнула и спросила:
— Какие драконы?
Бук показал ей башню старой биржи за окном.
— Они ненастоящие, — объявила девочка звонким голосом, готовая отстаивать свою правоту.
— А кто знает, что настоящее, а что нет? — спросил Бук.
— Взрослые знают…
— Ну, если только взрослые… Ты меня извини, нужно позвонить. — Он взглянул на Карину. — Мы сможем поговорить до вашего ухода?
Потом набрал номер Россинга.
— Если вы снова собираетесь спорить… — сухо заговорил министр обороны, когда Бук до него дозвонился.
— Нет-нет, никаких споров. Я обдумал ваши слова. Вы правы: я еще не вполне освоился на новом посту. Простите мою узколобость.
Россинг промолчал.
— Теперь я понимаю, — продолжал Бук, — что надо смотреть на ситуацию в целом. Я буду рекомендовать премьер-министру не будить спящих собак. Расследование убийств пойдет своим ходом, но вовлекать туда Монберга нет никакой нужды.
— Рад, что мы наконец нашли общий язык. Вы хороший человек и будете прекрасным министром. Право же, нам стоит почаще общаться.
Из своей комнаты выглянул Плоуг и замахал Буку рукой.
— Что скажете об ужине? — продолжал Россинг. — Я знаю отличный французский ресторан. Может, сегодня же вечером и посидим?
— Спасибо, но сегодня я не смогу, — солгал Бук.
— Только не говорите, что у вас на ужин эти ужасные хотдоги!
— Как-нибудь в другой раз. Обещаю.
Плоуг продолжал отчаянно жестикулировать, поэтому Бук распрощался с Россингом и вернулся в кабинет. Карина сидела в кресле, ее дочка возле окна улыбалась драконам и что-то шептала.
— Монберг связан с тем афганским делом, Томас, — сказала Карина с виноватым видом. — Драгсхольм обратилась к нему с жалобой на процедурные ошибки военной прокуратуры.
Плоуг слушал, стоя у двери. Карина достала из сумки какие-то документы.
— Расследование проигнорировало показания, данные бойцами. Монберг знал, что это дело…
— Карина, — вмешался Плоуг, — все это мы знаем. Если вы пришли в надежде вернуть место…
— Давайте хотя бы дослушаем ее, — остановил его Бук.
— Сначала я ничего не могла найти, — сказала она, указывая на документы. — А потом вошла в систему и сверила фамилии бойцов отряда с файлами архива.
— У вас больше нет доступа к компьютерам министерства! — возмутился Плоуг.
Бук взглядом заставил его замолчать.
— Расследование проводило Министерство обороны, — продолжила она. — Но Монберг присутствовал на одной встрече, которая касалась… — Она нашла нужное место на листе. — Касалась Йенса Петера Рабена. В то время он уже сидел в Херстедвестере.
— Это тот солдат, который бежал? — удивленно спросил Плоуг.
— Да, тот самый, — подтвердила Карина. — Протокола встречи не сохранилось. Если бы не одна строчка в ежедневнике Монберга, я бы даже не знала, что речь шла о Рабене.
— Карина, — начал Бук, — все это очень интересно…
— Встречу инициировал министр обороны. Я помню его звонок. Он был очень настойчив. — Она нахмурилась, припоминая. — А вот Монберг совсем не испытывал желания там присутствовать.
Бук задумчиво тер подбородок.
— Россинг заверял меня, что между Анной и Монбергом не было ничего, кроме старой интрижки. Чуть ли не клялся в этом.
— Значит, он лгал.
Плоуг неодобрительно поджал губы.
— Он лгал! — повторила она с нажимом. — А как еще можно объяснить его поведение?
Двое мужчин молча посмотрели на нее.
— Как еще?
— Вы только что сказали Россингу, что больше не будете заниматься этим вопросом, — напомнил Плоуг министру. — Будет неприлично, если вы не сдержите слова.
— Неприлично? — взревел Томас Бук. — Да я просто тянул время, остолоп вы эдакий!
Тихий чиновник сжался от его крика. Дочка Карины больше не улыбалась драконам, а испуганно смотрела на взрослых.
— Извините, — произнес Бук тише. — Извините, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло.
После допроса Луизу Рабен отвезли домой на полицейской машине. Это не было любезностью, вместе с ней приехали двое оперативников, чтобы провести обыск ее комнат в доме Ярнвига. Полицейские заглядывали куда хотели и брали что хотели. Она сидела за кухонным столом. Наконец они добрались и до кухни. Один стал проверять ящики шкафов, второй занимался ее сумочкой и записной книжкой. Добродушный лысый крепыш лет сорока, он был дотошен и никуда не торопился.
— Это ваша записная книжка? — спросил он, доставая ее из сумки.
— Да. Там нет ничего интересного.
Тем не менее он уложил ее в свою коробку.
В кухню вошел Йонас и встал у стола с насупленными бровями.
Луиза Рабен заставила себя улыбнуться. Таков материнский долг: будь веселой и бодрой. Всегда.
— Привет, солнышко!
Она провела рукой по его темным волосам. Он не улыбался.
— Ты хорошо провел день?
Высокий коп с записной книжкой подмигнул мальчику. Йонас посмотрел на него, затем перевел хмурый взгляд на его коллегу.
— Дяди помогают мамочке прибраться, — сказала Луиза. — Они уже почти закончили, сейчас пойдут домой.
— Распишитесь вот здесь, — сказал коп и протянул ей заполненную форму.
Пока она пыталась пробежать глазами документ, мужчина нагнулся и протянул руку к рюкзачку, висящему на спине Йонаса.
— Отличный рюкзак, — сказал он. — Это тебе папа подарил?
— Нет! — резко произнесла Луиза, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.
Второй полицейский забрал со стола ее компьютер и стал засовывать его в прозрачный пакет.
— Почему они забирают наш компьютер? — заныл Йонас. — Я не хочу, чтобы они забирали компьютер.
— Все хорошо, милый. — Она притянула его к себе. — Они просто возьмут его ненадолго. А мы скоро купим тебе игровую приставку, хорошо?
Вскоре они и вправду ушли. Она приготовила сыну поесть. Он почти не разговаривал, как ни пыталась она его растормошить. Луиза всегда думала, что семьи распадаются под аккомпанемент криков, ссор и взаимных обвинений. Но нет. Это происходит вот так, в молчании и непролитых слезах.
Йонас поковырял вилкой в тарелке и через несколько минут встал из-за стола, ушел в комнату, включил там телевизор.
Из-под вытяжки послышалась телефонная трель. Луиза выглянула в коридор, проверяя, что рядом никого нет. Ее мобильный забрала полиция. Подозревая, что так и случится, она заранее переставила сим-карту в другой аппарат и спрятала его за вытяжкой. Всего они не получат.
— Алло. Это Луиза.
— Это я, — услышала она голос отца. — Зайди ко мне прямо сейчас.
В кабинете Ярнвига сидел священник Гуннар Торпе, он был очень бледен. Луиза видела этого человека всего несколько раз, и всегда от этих встреч у нее оставался неприятный осадок. Она никак не могла понять, кто он: духовное лицо или солдат? Торпе был холостяком, к своей миссии в армии он относился со всей страстью, даже с жадностью. Когда они ехали на войну, он был с ними. А когда контракт заканчивался, он, казалось, даже обижался, что они возвращаются к своим семьям. Ревновал? Да, наверное, в этом дело, думала Луиза, глядя в его бегающие, сердитые глаза.
— Йенс болен, — сказал Торпе, поднимаясь на ноги. — Тяжело болен.
Она не села на предложенный им стул, осталась стоять со сложенными на груди руками, глядя на священника. Ее отец внимательно наблюдал за ними.
Армия всегда нуждалась в таких людях, как Торпе. Они точно знают, что правильно, а что нет.
— Мы должны помочь ему, — продолжал Торпе хорошо поставленным голосом. — Нужно остановить его, прежде чем он совершит что-нибудь непоправимое.
— Вы навещали его в тюрьме? — спросила она не слишком любезно.
Священник не ответил, и она знала, что сказать ему нечего: в Херстедвестере он никогда не был, Йенс говорил ей об этом.
— А я навещала, — продолжала она. — Каждую неделю. И я видела, что он выздоравливает, что с каждым днем ему становится лучше. Но его все равно не выпустили.
— Сейчас ему нужна помощь, — вступил в разговор ее отец. — Позвони ему. Скажи, что желаешь его видеть. А полиция сделает остальное.
— Ты хочешь, чтобы я предала его? — закричала она. — Отправила обратно в тюрьму?
— У него с головой не все в порядке, — настаивал Торпе. — То, что он говорит… просто бред какой-то.
— Мюг мертв, — сказала Луиза. — Грюнер тоже. Теперь Лисбет Томсен. И еще та женщина-адвокат. Это тоже бред?
— Он последний, кто остался в живых, Луиза…
У священника были руки солдата. Сейчас они были сложены у груди, словно в молитве.
— Я пыталась позвонить ему, — призналась Луиза. — Он не отвечает.
— Попробуй еще раз, — потребовал Ярнвиг. — Звони, пока не дозвонишься.
Она вышла от отца и, стоя в коридоре, смотрела, как серьезные мужчины в полном боевом снаряжении выносят со склада оружие, боеприпасы, амуницию. Впереди новый поход.
— Где ты, Йенс? — прошептала она. И добавила так тихо, что сама едва услышала себя: — Где я?
Квартал в Вестербро, рядом с которым стояла церковь Торпе, пользовался дурной репутацией. Секс-шопы, полулегальные бордели, наркоманские притоны, уличные проститутки.
В таком месте не составляло труда найти то, что было нужно Рабену. Две короткие беседы с какими-то типами недалеко от мясокомбината, телефонный звонок, кивок, адрес.
Это оказался большой ангар в районе моста Дюббёльсбро. Внутренние стены подпирались строительными лесами, воняло канализацией. У дальнего окна стоял ржавый зеленый фургон «фольксваген».
У детины в кожаной куртке было лицо боксера: покрытое шрамами и уродливое. Крепкое сложение говорило об увлечении бодибилдингом и пищевыми добавками. Рабен оценил все это. Одни люди учатся драться в тюрьме. Другие находят учителей получше.
Громила открыл заднюю дверь и скатал в рулон старый ковер. Рабен увидел небольшой арсенал: мелкокалиберные пистолеты, служебные револьверы, автоматы. Почти все оружие, несмотря на опасный вид, было поддельным и совершенно бесполезным для него. Должно быть, молчание Рабена было достаточно красноречивым. Парень смел в сторону дешевое барахло и вытащил