Во время визита в Сан-Сальвадор в феврале 1989 года вице-президент США Дэн Куэйл (Dan Quayle) сказал армейским командирам, что убийства «эскадронов смерти» и другие нарушения прав человека военными должны прекратиться. Десять дней спустя обученный в США батальон «Атлакатль» (Atlacatl Batallion — считалось, что в нем постоянно находился инструктор из США) напал на партизанский полевой госпиталь. Погибли по меньшей мере десять человек, в том числе пять пациентов, врач и медсестра; кроме того, по крайней мере две женщины были изнасилованы, прежде чем их застрелили. Источники, близкие к сальвадорским военным, говорили потом, что предупреждение Куэйла не приняли всерьез, посчитав за риторику, направленную на Конгресс США и американскую общественность [51].
В октябре 1989 года бывший коммандос сальвадорской армии Сезар Бильман Хойя Мартинес (Cesar Vielman Joya Martinez) в интервью для вечерних новостей «Си-би-эс» рассказал, что он и другие члены его подразделения — разведывательной группы первой бригады армии — действовали как подпольный «эскадрон смерти», а два американских военных советника, входящие в подразделение, были осведомлены об убийствах, хотя и отказывались слушать детали. Он сообщил, что советники поставляли в его подразделение деньги, в частности на содержание двух гражданских автомобилей, используемых для операций «эскадронов смерти», и на явочную квартиру, служившую секретной базой для операций и используемую для хранения оружия. В последующих интервью американской прессе Хойя Мартинес заявил, что эти советники работали под именами Маурисио Торрес (Mauricio Torres) и Рауль Антонио Лазо (Raul Antonio Lazo). С апреля по июль 1989 года его подразделение совершило 74 убийства сальвадорских диссидентов, он лично участвовал в восьми убийствах с применением пыток. По поводу ноябрьских взрывов, повлекших за собой жертвы в диссидентских организациях Сальвадора (в юнион-холле и в организации матерей пропавших без вести), он добавил, что его подразделение прошло обучение взрывному делу у американских инструкторов. Конечно, посольство Сальвадора в Вашингтоне, отрицая любую причастность правительства к действиям «эскадронов смерти», тем не менее подтвердило, что «Хойя Мартинес был членом разведывательной группы Первой бригады армии» [52].
В июле 1990 года помощник конгрессмена Джозефа Мокли (Joseph Moakley, демократ от штата Массачусетс), председатель Speaker’s Task Force (специальная группа, состоявшая из представителей американской законодательной власти. — Прим. ред.) в Сальвадоре, заявил: «Тот факт, что Хойя Мартинес находится в США с августа прошлого года, что его арестовали, что он давал всевозможные интервью и никто из правительства не удосужился допросить его, кажется довольно странным — если, конечно, люди хотят найти ответы» [53].
12 июля 1990 года Хойя Мартинес был арестован за незаконный въезд в Соединенные Штаты после того, как был депортирован шесть лет назад.
После судебного процесса, в октябре 1992 года, было вынесено решение о его депортации в Сальвадор. Его сторонники в Соединенных Штатах выразили озабоченность по поводу его безопасности в Сальвадоре, на что официальный представитель Госдепартамента ответил с невозмутимым видом: Хойя Мартинес «признался в убийствах и пытках, и по отношению к жертвам было бы жестоко не судить его» [54].
Через несколько недель после того, как Хойя Мартинес стал известен общественности Соединенных Штатов, произошло одно из самых шокирующих злодеяний этой войны. Шесть иезуитских священников из Университета Центральной Америки в Сан-Сальвадоре были хладнокровно расстреляны на территории кампуса вместе с домработницей и ее дочерью. Свидетель, которую убийцы не заметили, Лючия Баррера де Черна (Lucia Barrera de Сета), показала, что видела, как пять вооруженных мужчин в униформе совершили убийства. Сальвадорские вооруженные силы, которых Римский католический орден часто критиковал за нарушения прав человека, были непосредственными и логичными подозреваемыми. Из-за исключительно активного протеста против этого преступления в США и на международном уровне, включая создание Конгрессом специальной группы, два месяца спустя были арестованы девять офицеров и солдат из батальона «Атлакатль». Причем семь из них, как оказалось, всего лишь за два дня до убийства принимали участие в боевых учениях под руководством американских сил специального назначения («зеленых беретов») в Сальвадоре.
Прошло почти два года, прежде чем двух арестованных признали виновными в преступлении; это были два младших офицера, но их начальство — тех, кто отдавал приказ, — не тронули. Тем не менее в стране, где тысячи людей были убиты военными из «экадронов смерти», это было достижением, поскольку ни одно должностное лицо никогда раньше не судили, не говоря уже о вынесении приговора о виновности за убийство или другие нарушения прав человека. Сальвадорские военные были вынуждены провести суд над офицерами, потому что Конгресс США выдвинул требование — судебное преследование убийц являлось условием для продолжения оказания военной помощи.
В течение двухлетнего периода, а также после вынесения приговора официальные лица администрации Буша, похоже, пытались препятствовать ведению следствия и помочь в сокрытии улик следующими действиями:
1) фубо запугали свидетеля Черну и повесили на нее ярлык «лгунья»;
2) по соображениям национальной безопасности отказались предоставить сальвадорскому суду секретные документы, касающиеся дела; на тех же основаниях скрывали материалы независимых журналистов, несмотря на закон о свободе информации;
3) в течение длительного времени запрещали судье проводить в интересах следствия допросы майора армии США Эрика Бакленда (Eric Buckland), проходившего службу в Сальвадоре, который узнал о виновности сальвадорских вооруженных сил вскоре после убийств от сальвадорского полковника Карлоса Авикса (Carlos Aviks), а затем ввели для допроса Бакленда ряд условий, которые помогали скрыть большую часть его истории;
4) подвергли Бакленда таким ужасным допросам, что у него случился нервный срыв;
5) незамедлительно уведомили высшее сальвадорское командование о том, что это Авикс рассказал обо всем Бакленду (что принесло Авиксу большие неприятности).
В 1991 году отец Чарлз Берн (Charles Beime), вице-ректор иезуитского университета, заявил, что «американцы все время помогали защищать верховное командование [сальвадорской армии). Они боялись, что если расследование еще немного продвинется, весь их карточный домик рассыплется». Через год следователи из Организации Объединенных Наций по-прежнему жаловались, что Соединенные Штаты очень медленно передают жизненно важную информацию по этому делу [55].
Методы военных и политических кампаний партизан обычно резко контрастировали с правительственными кампаниями. Журнал «Ньюсвик» сообщает, что в 1983 году, когда мятежники «захватили город, они хорошо относились к гражданам, платили за еду и сводили разрушения к минимуму. Также они начали освобождать большую часть захваченных в плен правительственных войск, убеждая других солдат сдаваться, а не сражаться насмерть» [56]. Однако со временем партизаны стали относиться к гражданским более жестко, в частности к лицам, подозреваемым в доносительстве или ином виде сотрудничества с правительством, и к тем, кто отказывался сотрудничать с повстанческими силами. Некоторых крестьян в качестве наказания вынудили покинуть свои деревни и фермы; несколько мэров деревень были убиты; молодых людей насильственно вербовали в повстанцы.
Однако, учитывая многочисленные случаи дезинформации о повстанцах, распространяемой правительством Сальвадора, к сообщениям о партизанской жестокости нужно подходить с осторожностью. Следующий случай весьма поучителен:
«В феврале 1988 года «Нью-Йорк тайме» сообщила: жители деревни говорят, что боевики публично казнили двух мужчин… потому что они подали заявку и получили новые регистрационные карточки избирателей. По словам односельчан, после казни партизаны вставили карточки избирателей [мужчинам] в рот — в качестве предупреждения, чтобы другие не принимали участия в выборах» [57].
Этот рассказ был включен в буклет Государственного департамента, чтобы выдвинуть на первый план «проводимую партизанами кампанию запугивания и терроризма». Буклет был отправлен в Конгресс США, редакторам газет и другим людям, влияющим на формирование общественного мнения. Но эта история, как оказалось, была придумана специалистом по пропаганде сальвадорской армии, который поместил ее в газете «Эль-Мундо» (El Mundo) в Сан-Сальвадоре. Оттуда она и была взята корреспондентом «Нью-Йорк тайме», который создал впечатление, будто бы брал интервью у свидетелей инцидента, вместо того чтобы ссылаться на военных, как это сделала «Эль-Мундо». Позже в «Нью-Йорк тайме» отреклись от этой истории [58].
«Иногда я чувствую себя Сизифом, — сказал в марте 1982 года высокопоставленный представитель администрации Рейгана, отвечающий за развитие политики США в Латинской Америке. — Каждый раз, когда мы пытаемся объяснить или оправдать нашу политику, на нашу голову обрушивается шквал критики» [59].
Двумя неделями ранее государственный секретарь Александр Хейг (Alexander Haig) утверждал, что у Соединенных Штатов есть «ошеломляющие и неопровержимые» доказательства того, что повстанцы управляются извне. Однако Хейг отказался сообщить какие-либо подробности доказательств, говоря, что это может поставить под угрозу источники в разведке. Пытаясь доказать свои обвинения через два дня, он настаивал, что у Соединенных Штатов были «неоспоримые» доказательства никарагуанской и кубинской причастности к командованию и руководству операцией в Сальвадоре. За день до этого там был захвачен никарагуанский «солдат». Как выяснилось, согласно данным мексиканского посольства в Сан-Сальвадоре, этот человек был студентом, который возвращался в школу в Мексику из Никарагуа по суше, потому что не мог позволить себе билет на самолет [60].