Хотя Европа и является базой, с которой начинаются военные операции, она не основное место для их проведения. Вот что подчеркнул Д. Ставридис: «Это альянс с огромными ресурсами, и он представляет тех, кто сегодня с нами в Афганистане, на Балканах, в операции в Ливии и на Африканском Роге. Это значит, что все эти стратегические долгосрочные партнерства в Европе служат подкреплением стратегической доминанты, необходимой для того, чтобы справиться с вызовами в Азии и на Ближнем Востоке»[55].
Все более частое использование военным блоком, в котором господствуют США, слова «глобальный» (напомним, что последняя программа альянса называется «Глобальные партнеры») не оставляет никакого сомнения в том, что НАТО превращается в самопровозглашенную международную военную силу, первую в истории человечества, которая намерена выполнять миссии за пределами своей зоны ответственности и вдали от границ стран — участниц блока. Блок готов к военным кампаниям и операциям в регионах, расположенных дальше Балкан, Южной Азии, Северной Африки и района Индийского океана.
Официальное название НАТО — Организация Североатлантического договора давно не соответствует сути: сегодня большинство ее членов и десятки партнеров на севере и юге не имеют выхода к Атлантическому океану. С момента распада СССР НАТО превратилось в крупнейший в истории глобальный военный альянс, проецирующий под руководством США беспрецедентную угрозу миру на планете.
4. НПО В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ АГЕНТЫ НЕОЛИБЕРАЛИЗМАДжеймс Петрас, почетный профессор Университета Бингхемтон (штат Нью-Йорк), профессор Университета исследований международного развития Святой Мэри (США, Канада)
К началу 1980-х годов наиболее дальновидные представители неолиберального правящего класса осознали, что их политика способствует поляризации общества и провоцирует массовое общественное недовольство. Параллельно они начали финансировать и активно использовать стратегию «продвижения снизу» — мобилизацию простых людей в формате некоммерческих организаций с негосударственной идеологией. Цель заключалась в создании «социальной подушки», своеобразного амортизатора между конфликтующими слоями общества, и в обуздании протестной энергии путем заключения ее в созданные рамки, ибо такие организации были полностью зависимы от финансирования со стороны неолиберальных источников и конкурировали с другими социально-политическими движениями за лояльность местных лидеров и активных общественных групп. К 1990-м годам эти организации, получившие название неправительственных (НПО), исчислялись тысячами, а их финансирование в мировом масштабе составляло почти 4 млрд долларов.
Путаница относительно политического характера неправительственных организаций началась с момента их создания в 1970-х годах, во времена диктатур. В этот период они активно оказывали гуманитарную помощь жертвам тоталитарных режимов, предавали гласности факты нарушения прав человека. НПО поддерживали «полевые кухни», которые позволяли попавшим в беду семьям пережить шоковую терапию, реализуемую неолиберальными диктаторскими режимами. Таким образом был создан положительный образ НПО, даже среди левых, они считались частью «прогрессивного лагеря».
Тем не менее даже тогда были очевидны пределы их деятельности. НПО обрушивались с критикой на местные власти за нарушения прав человека, но редко когда признавали вину своих патронов из США и Европы, которые предоставляли им финансирование и консультации. Также не прилагалось никаких усилий по объяснению связи между неолиберальной экономической политикой, нарушениями прав человека и новым витком в развитии империалистической системы. Очевидно, внешние источники финансирования ограничивали поле НПО для критики и действий по защите прав человека.
По мере роста оппозиционных неолиберализму настроений в начале 1980-х годов американское и европейские правительства и Всемирный банк увеличили финансирование НПО. Существовала прямая связь между ростом социальных движений, бросающих вызов неолиберальной модели, и попытками разрушить их через создание альтернативных форм социальной активности, реализуемой НПО. Ключевым пунктом, объединяющим подход НПО и Всемирного банка, было присущее им неприятие государственничества, подчинения интересов личностей и групп интересам государства. Казалось, что НПО критиковали государство с позиции левых, защищая гражданское общество, в то время как правые делали это во имя рыночных ценностей. В действительности же Всемирный банк, неолиберальные режимы и западные организации взяли НПО под свое крыло и поощряли их деятельность, направленную на подрыв благосостояния государства путем предоставления социальных услуг жертвам транснациональных корпораций. Другими словами, неолиберальные режимы разоряли общество сверху, наводняя страну дешевым импортом, выплачивая навязанный внешний долг, изменяя трудовое законодательство в своих интересах, создавая массу низкооплачиваемых рабочих мест и увеличивая количество безработных, и параллельно финансировали НПО для ведения «проектов самопомощи», «народного образования» и переподготовки. Это позволяло им временно подавить недовольство небольших групп малоимущих, привлечь к сотрудничеству местных лидеров и остановить борьбу против существующей системы.
НПО стали «общественным лицом» неолиберализма, тесно связанным с представителями верхушки и дополняющим их разрушительную работу проектами на местах. Фактически неолибералы создали «клеши», или стратегию двойного захвата. К сожалению, многие левые обращали внимание только на неолиберализм сверху или извне (Международный валютный фонд, Всемирный банк), но не на неолиберальные проекты снизу» (НПО, микрофинансирование). Главная причина такой оплошности заключалась в переходе многих бывших прогрессивных активистов к теории и практике НПО. Борьба с государственным контролем стала «идеологическим транзитом» от классовой борьбы к «развитию общественных групп», от марксизма к НПО. Таким образом, концепция НПО послужила средством перенаправления деятельности образованного левого движения в русло фальшивой борьбы за права народа.
Обычно идеологи НПО противопоставляют власть государства местной власти. По их словам, власть государства удалена от своих граждан, автономна и деспотична, склонна преследовать интересы, отличные от интересов граждан, а местная власть в силу объективных обстоятельств ближе к народу и более отзывчива к его потребностям. Даже если оставить в стороне исторические примеры, когда дело обстояло с точностью до наоборот, эти рассуждения игнорируют неразрывную связь между государством и местной властью. Правда состоит в том, что власть государства, принадлежащая доминирующему классу, будет мешать прогрессивным инициативам на местах, а власть в руках прогрессивных сил на федеральном уровне может помочь таким инициативам на местном уровне.
Противопоставление государственной и местной власти используется для оправдания роли НПО как посредника между местными организациями, неолиберальными иностранными донорами (Всемирный банк, Европа или США) и местными режимами свободного рынка. В действительности НПО усиливают неолиберальные режимы, разрывая связи между борьбой и организациями на местах и национальными или международными политическими движениями. Упор на «деятельность на местах» служит на пользу неолиберальным режимам, поскольку позволяет их сторонникам как внутри, так и за пределами страны занять доминирующее положение в макросоцио-экономической политике и направлять большую часть государственных ресурсов на субсидии капиталистам-экспортерам и финансовым институтам.
Между тем пока неолибералы передавали прибыльную государственную собственность в частные руки богачей, НПО не являлись частью профсоюзного сопротивления. Наоборот, они развивали местные негосударственные проекты, продвигая идею частного предпринимательства (самопомощь) в местных сообществах, сосредотачиваясь на развитии малых предприятий. НПО наводили идеологические мосты между мелкими капиталистами и монополиями, получающими выгоды от приватизации — все во имя борьбы с государственным контролем и построения гражданского общества. Благодаря приватизации богатые создавали огромные финансовые империи, а специалисты из среднего класса, работающие в НПО, получали небольшие суммы на офис, транспорт и мелкие экономические инициативы.
С политической точки зрения важно отметить, что НПО деполитизи-ровали целые слои населения, подрывали их лояльность работодателям из государственного сектора и вовлекали потенциальных лидеров в мелкие проекты. Когда жертвами неолиберальных режимов становились общественное образование и учителя, НПО помогали только учителям частных школ, но не государственных. Очень редко НПО поддерживали забастовки и протесты против низких зарплат и урезания бюджета — поскольку финансирование их образовательных акций осуществляется неолиберальными правительствами, они избегают выражения солидарности с преподавателями в их борьбе. На практике «неправительственный» означает «противник социальных расходов», что освобождает большую массу денег для неолибералов с целью обогащения правящего класса и дает маленькие суммы НПО, которыми те вполне удовлетворяются.
На деле неправительственные организации не являются таковыми, поскольку получают средства от иностранных правительств или действуют как частные субподрядчики для своих правительств. Часто они открыто сотрудничают с правительственными учреждениями в стране или за границей. Такой «субподряд» устраняет профессионалов с постоянными контрактами, заменяя их временно нанятыми работниками. НПО не в состоянии предложить всеобъемлющие долгосрочные программы, которые может реализовывать социальное государство, и вместо этого они предоставляют ограниченные услуги узким группам людей. Еще более важно то, что их программы подотчетны не местным гражданам, а иностранным спонсорам. В этом смысле НПО разрушают демократию, поскольку выводят социальные программы из-под ответственности своих граждан и избранных ими государственных лиц, создавая зависимость от иностранных чиновников, которых они не избирали, и коррумпированных ими местных властей.